Саид Шарафеев – кандидат в депутаты Верховного Совета СССР. 1937 год В 1937 году Шарафеева, вновь назначенного на пост наркома финансов Татарской АССР, выдвинули кандидатом в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР от Мензелинского избирательного округа

«НЕКОТОРЫМ КАК-ТО УДАЛОСЬ ПОДНЯТЬСЯ ВЫСОКО»

В своем очерке «Люди и дела, достойные доброй памяти» Камиль Фасеев, будучи в то время большим партийным начальником (Камиль Фатыхович Фасеев (1919–1983) – секретарь Татарского обкома КПСС по идеологии с 1957 по 1959 год, председатель президиума Верховного Совета Татарской АССР с 1959 по 1960 год, первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР с 1959 по 1963 год – прим. ред.) приводит откровение, которым поделился с ним у себя дома за бутылкой коньяка Вали Мингазов, первый секретарь Сабинского райкома партии, час назад завершивший свою партийную карьеру: «Век живи – век учись. Всю жизнь приходилось пересматривать свои поступки, менять характер, избавляться от скоропалительной горячности. В свое время не пришлось как следует учиться, было некогда. Много ли среди моих ровесников и коллег с солидным образованием? Нет ведь, но некоторым как-то удалось подняться высоко. Возьмите Саида Мингазовича Шарафеева: имел начальное образование, особых организаторских талантов не было, без бумажки с речью выступать не мог, а ведь поднялся до председателя Совмина республики. Его предшественник, Гафиятуллин, был пожарником. Я же все время мыкался в сельских районах, вот вам судьба...» – «Завидовали Шарафееву?» – «Не отрицаю. Иногда меня злило, что человек, нисколько от меня не отличающийся, даже ниже по способностям и знаниям, будучи членом бюро обкома партии, командовал мною, учил уму-разуму, иногда даже позволял себе грубость, старался показывать свое превосходство».

Это выдержка из произведения, которое описывает события 1958 года. А несколько ранее, в 1937-м, про этого же героя было создано другое партийное произведение, когда Саида Шарафеева, вновь назначенного на пост наркома финансов Татарской АССР, выдвинули кандидатом в депутаты Совета Союза Верховного Совета СССР от Мензелинского избирательного округа. Про него написали в специально изданной предвыборной брошюре, где Саид Мингазович вошел в компанию довольно примечательных людей, например героя-полярника Отто Шмидта (Отто Юльевич Шмидт (1891–1956) – советский математик, географ, геофизик, астроном; исследователь Памира и Севера; выдвинут от Казанского избирательного округа в Совет национальностей – прим. ред.), руководителя Татарского обкома партии Александра Алемасова (Александр Михайлович Алемасов (1902–1972) – первый секретарь Татарского областного комитета ВКП(б) с 1937 по 1942 год; выдвинут от Казанского городского избирательного округа в Совет Союза; вошел с историю республики как организатор массовых репрессий в Татарской АССР в 1937–1938 годах – прим. ред.), а также знатных рабочих и колхозников. Откровения образца 1937 года зависти отнюдь не вызывают.

«ТАКОЕ ДЕТСТВО ЗАВИСТИ ОТНЮДЬ НЕ ВЫЗЫВАЕТ»

Читаем (орфография и пунктуация текста сохранены – прим. ред.): «Саид Мингазович Шарафеев родился в 1906 году. Его детство протекало в деревне Псеево Бондюжского района (сегодня – Менделеевский район РТ – прим. ред.). Почерневшая от времени изба, истощенный клочок земли, сгнивший ветхий амбар – вот „ценности“, которые унаследовал отец Саида Мингаз Шарафеев от своих родителей.

Мингаз страдал туберкулезом. Мать Саида Фатыма – батрачка, она всю молодость и силу потеряла на непосильной работе в прислугах у салаушского богача.

Дети их были поражены трахомой и рахитом – страшными болезнями, порожденными недоеданием и антисанитарными условиями. Саид хорошо помнил, как его маленькие сестры Шафия и Сайма умерли в 1916 году от рахита. Его младший брат страдал от туберкулеза костей.

В 1913 году семья Шарафеевых, окончательно обнищавшая, вынуждена была покинуть родную деревню. Отец Саида стал работать на Бондюжском заводе дворником, остальные ходили на поденщину. Семья в 6 человек жила в бараках, где на каждый квадратный метр приходилось по два человека.

Великая Октябрьская Социалистическая революция вывела Шарафеевых из нищеты. Декрет о земле дал возможность вернуться к сельскому хозяйству. В 1919 году Шарафеев переезжает в родную деревню Псеево, где получает земельный надел и принимается за восстановление своего хозяйства.

В 1920–1921 годах вместе с братом Мирсаем Саид пасет общественный скот, а в конце года поступает в Елабужский педагогический техникум, где успешно учится до 1925 года. Окончить техникум Саиду не удается. Сказалось детство, полное лишений и голодовки. У Саида развивается сильное малокровие. Проболев в течение года, Саид поступает секретарем в Псеевский сельсовет. С 1926 года Саид на работе в Камаевском волисполкоме. С конца этого года он заведует волостным налоговым столом. В 1929 году во время выборов Саида Мингазовича Шарафеева единодушно избирают председателем Салаушского волисполкома, где он работает до момента районирования. После этого по 1933 год т. Шарафеев заведует Красноборским районным финансовым отделом. Затем его перебрасывают на ту же работу в Арский район. В 1935 году т. Шарафеев командируется на учебу в Ленинград. В 1936 году он избирается председателем Ворошиловского райисполкома. С этой работы Саид Мингазович выдвинут на пост наркома финансов Татарской АССР.

С 1926 года С.М. Шарафеев активный комсомолец, с 1929 года – член Коммунистической партии.

Многочисленные собрания Мензелинского избирательного округа выдвинули С.М. Шарафеева кандидатом в депутаты Совета Союза...»

«В 1937 ГОДУ СОЗНАВАТЬСЯ В БЛАГОПОЛУЧНОМ ДЕТСТВЕ БЫЛО ПОЛИТИЧЕСКИ НЕВЕРНО»

Вот такое славное прошлое. Хотя в 1937-м иметь нетрудовую и благополучную детско-юношескую биографию было просто политически неправильным. Так что в документах, которые отправлялись в народ, биография политических лидеров и прочих известных людей частенько подвергалась, так скажем, некоторым коррективам под лозунгом «Чем хуже, тем лучше». Про детство товарища Алемасова в той же брошюре без слез читать нельзя, а его союзный шеф – товарищ Ежов (Николай Иванович Ежов (1895–1940) – генеральный комиссар госбезопасности, один из главных организаторов массовых репрессий в СССР 1937–1938 годов, также известных как большой террор; в 1940 году расстрелян по обвинению в подготовке антисоветского государственного переворота – прим. ред.) – в своих анкетах и автобиографиях утверждал, что родился году в Петербурге в семье рабочего-литейщика, тогда как папа его на самом деле был полицейским в польских землях (подробнее читайте в материале «БИЗНЕС Online»). И так далее. Так что в рассказы про жуткое детство товарища Шарафеева, изложенные выше, не лишне будет внести коррективы, но уже с точки зрения дня сегодняшнего. Хотя утверждать, что там все – вранье сплошное, тоже не стоит. Детская смертность тогда была делом обыденным, поэтому и рожали не по одному, а по десятку: глядишь, кто-нибудь из деток и выживет. Такая уж «медицина» была. И не только в народе. Насколько корректен пример, не знаю, но разные источники утверждают, что даже в семье Николая Ивановича Лобачевского, гениального создателя неевклидовой геометрии и ректора Казанского университета, человека довольно обеспеченного, было от 15 до 18 детей, из которых выжили только семеро.

«А ТЫ НЕ ВОРУЙ!»

А вот на что хотелось бы обратить внимание, так это на шарафеевский, если сказать по-современному, карьерный рост. Уже с 1926-го он – поближе к финансам. 11 лет Шарафеев примерно раз в два-три года менял должности от советского до финансового руководителя района, равно как и сами районы (в эти годы он побывал в пяти из них), пока не дослужился до наркома ТАССР по тем же финансам в 1937 году. Почему он, по словам менее удачливого коллеги по районному руководству, «человек не более одаренный и не более образованный», в конце концов возглавил республиканское правительство в 1943-м? Думается, дело тут не только в исполнительности и подходящих анкетных данных. Скорее всего, он просто нигде не проворовался и других дров не наломал.

А возможностей «наломать» было много. Начать с того, что «начфином» ТАССР он стал в приснопамятном 1937 году, в начале большого террора, но прослужил в этой должности в такое время ни много ни мало пять лет. Видимо, успешно, потому что далее пошел на повышение: годик прослужил заместителем председателя Совета народных комиссаров Татарской АССР, а потом 7 лет возглавлял Совнарком, который при нем же, в 1943-м, стал называться республиканским Советом министров. А сначала была война, которая, как известно, шла не только на фронте. И Татарии тоже пришлось, что называется, хлебнуть лиха.

ВОЙНА ДЛЯ РЕСПУБЛИКИ БЫЛА НЕ ТОЛЬКО НА ФРОНТЕ

Как уже сообщала корреспонденту «БИЗНЕС Online» Айслу Кабирова, ведущий научный сотрудник Института истории им. Марджани АНТ РТ, доктор наук, автор многочисленных работ по истории ТАССР в годы Великой Отечественной войны, приток эвакуированных в республику продолжался до 1943 года и составил около 278 тысяч человек. Десятки оборонных предприятий, учебных и научных организаций, в том числе две Академии наук – Российскую и Белорусскую, надо было как-то и где-то разместить.

За счет чего и, главное, кого? Разумеется, за счет местных площадей, имеющихся производственных и аграрных мощностей, главное, за счет местных жителей, которые, увы, в военные годы для государства и его руководства перестали быть главным «ресурсом». Мало того что «состояние дел в аграрном секторе экономики Татарстана за годы войны резко ухудшилось», то есть стало попросту нечего есть, в полный рост, кроме всего прочего, встала и жилищная проблема. Многие местные жители в штыки встречали подселяемых к ним эвакуированных. Но куда-то их все-таки надо было пристроить, и вопрос «уплотнения» добрался... аж до Казанского кремля!

«В КРЕМЛЕВСКОМ ОБЩЕЖИТИИ БОЛЬШАЯ СКУЧЕННОСТЬ, ХОЛОД, АНТИСАНИТАРИЯ»

Читаем научно-документальный журнал «Гасырлар авазы – Эхо веков» госкомитета РТ по архивному делу: «В этих условиях руководство ТАССР было вынуждено пойти на беспрецедентный шаг. 16 октября 1941 года СНК республики совместно с обкомом партии принял специальное постановление „О предоставлении тридцати тысяч квадратных метров площади на территории Кремля для заводов Наркомата авиационной промышленности“. Около 26 государственных учреждений должны были быть переселены в порядке уплотнения или выселены за пределы Кремля. <...>

Для эвакуированных работников завода №22 была освобождена площадь в 4107 кв. м, из которых 1300 кв. м было отдано под общежитие, 600 занимал детский сад, 2207 кв. м составляли квартиры рабочих и служащих. Например, в подъезде №3 проживало 18 семей и 260 одиноких граждан, в подъезде № 4 – 34 семьи и 36 одиноких. Здесь же располагался детский сад-интернат на 120 мест. <...>

В докладной записке в Татарский обком ВКП(б) прокурор республики Д. Исупов по итогам проверки писал: „В общежитии большая скученность, холод, антисанитария, отсутствует кубовая для воды, нет прачечной, нет теплой уборной, отсутствует вода. <...> За все время отопительного сезона помещение отапливалось всего лишь раз, температура доходит до минус 5–10 градусов, стены покрыты инеем, портятся обои, переплеты, полы и двери. Большинство жильцов заявляют, что благодаря отсутствию дров и неотопляемости здания они вынуждены спать в верхней одежде, по несколько месяцев не имея возможности попасть в баню, жильцам приходится в помещении стирать белье и там же сушить его“. <...>

Помещения в Кремле были предоставлены заводу №22 во временное пользование. Освобождение их предусматривалось не позднее 1942 года. Однако даже в конце войны здания, принадлежавшие наркоматам республики, по-прежнему оставались в распоряжении предприятия. Председатель Совнаркома ТАССР С.М. Шарафеев не раз высказывал свою озабоченность состоянием кремлевских корпусов. Обвиняя руководство завода в отсутствии надлежащей охраны правительственных помещений, в письме заместителю СНК СССР В.М. Молотову в ноябре 1944 года он указывал: „Здание не ремонтируется, запущенно-грязно, оконные стекла разбиты на 50–60 процентов, полы во многих комнатах порублены...“».

«А ЗДЕСЬ МЫ ХОТИМ УСТАНОВИТЬ ПАМЯТНИК ТОВАРИЩУ СТАЛИНУ»

Не далее чем через месяц Шарафеев пишет о кремлевских проблемах уже председателю Совета народных комиссаров РСФСР Алексею Косыгину: «В связи с 25-летием Татарской АССР в июне 1945 года Совнарком Татарской АССР намечает выполнить ряд неотложных работ, к числу которых относятся: окончание работ по восстановлению обрушившихся кремлевских стен, приведение в надлежащий порядок кремлевского бульвара, установка скульптуры товарища Сталина. Кроме того, необходимо провести реконструкцию внешней канализации Кремля с присоединением к городскому коллектору, отсутствие которой является причиной разрушения объектов Кремля...» То ли четвертьвековой юбилей ТАССР, то ли «установка скульптуры товарища Сталина» сыграли свою роль, но Шарафеев, Молотов и Косыгин Кремль худо-бедно отстояли... Хотя частное жилье на территории Казанского кремля сохранялось до начала 1950-х.

О качестве исполнения Шарафеевым обязанностей руководителя правительства республики и ее «начфина» говорит хотя бы тот факт, что с перерывом на двухлетнюю учебу на курсах первых секретарей обкомов, председателей облисполкомов и советов министров при ЦК ВКП(б) его во второй раз призвали возглавить и минфин на 6 лет, а также во второй раз – правительство ТАССР. И он через пару лет вышел на заслуженный в полном смысле отдых...

Подготовил Михаил Бирин