Продюсер Марат Ахметшин, актер, режиссер Атнинского театра Рамиль Фазлыев и актер Марат Башаров (слева направо) на презентации тизера к фильму "Мулла" в КазаниФото: «БИЗНЕС Online»

«ДАВНО В ТАТАРСТАНЕ НЕ СОЗДАВАЛОСЬ ТАКИХ ХОРОШИХ ФИЛЬМОВ НА МУСУЛЬМАНСКУЮ ТЕМУ»

В прошлую субботу в рамках недели татарстанского кино в кинотеатре «Мир» состоялась премьера фильма «Мулла». Идею снять данную картину долгое время вынашивал продюсер Марат Ахметшин. И лишь после того как «ТатарКино» возглавила Миляуша Айтуганова, выступившая генпродюсером фильма, этой идее суждено было сбыться. Возникший тандем получился крайне удачным. Давно в Татарстане не создавалось таких хороших фильмов на мусульманскую тему.

Картина рассказывает о том, как ее главный герой Асфандияр получает неожиданное предложение от своего состоятельного доброжелателя Самата стать муллой в деревне, где тот построил мечеть. Приезд молодого муллы в село вскрывает целый пласт глубинных проблем современной татарской деревни, главный корень бед которой кроется в бездуховности. Асфандияру предстоит переломить эту ситуацию с помощью истинной веры и твердости своего характера.

Фильм снят по мотивам одноименной пьесы Туфана Миннуллина, одного из последних творений классика татарской драматургии. К слову, пьеса была удостоена специальной премии минкульта РТ на конкурсе «Новая татарская пьеса» (2006). Однако создатели фильма творчески переработали исходник. В целом следуя его общей канве, они существенно гармонизировали образы главных героев истории, сделав их, на мой взгляд, более органичными. Так, например, у Миннуллина Асфандияр, узнав, что председателя местного самоуправления зовут Лемур, спрашивает: «А разве так не обезьяну называют?» Это звучит несколько обескураживающе. Сказать человеку в лицо, что имя, данное ему родителями, имеет дурное значение, – верх невоспитанности. Странно слышать подобное из уст человека, который стал последней надеждой для возрождения нравственности в погибающей от моральных пороков деревне. У фильма подобных смысловых ляпов нет.

Конечно, при желании в киноработе можно найти некоторые шероховатости, но они никак не портят общего впечатления от просмотра картины. В целом же фильм очень красочный, колоритный, с масштабными панорамными съемками, в том числе с квадрокоптера, с хорошими национальными саундтреками и, несмотря на свою внутреннюю размеренность, смотрится легко, захватывающе, хотя и длится добрых два часа.


«ТАТАРЫ, КАК ВПРОЧЕМ, НАВЕРНОЕ, И ДРУГИЕ НАЦИИ, СЕГОДНЯ ОСОБЕННО НУЖДАЮТСЯ В СВЕТЛЫХ ИСТОРИЯХ»

Отличается от пьесы у фильма и начало. Нам показывают, что главный герой отбывает тюремный срок. Делается это не для того, чтобы бросить на него какую-то тень, – напротив, здесь нам демонстрируют одно из важнейших положительных качеств Асфандияра – его твердый характер, который он проявляет в сцене драки между заключенными. Свою стальную волю Асфандияр обнаруживает и в селе. Он встает на пути бульдозера, который хочет снести футбольные ворота детей, приходящих погонять мяч на поле возле мечети, он не отступает от своего даже тогда, когда местный бай приставляет к его голове заряженный пистолет, он не поступается принципами и в момент, когда здравый смысл подсказывает выпить ради дружбы с влиятельным человеком. Все это помогает зрителям поверить в искренность главного героя и самим встать на путь духовно-нравственного преображения.

Признаться честно, меня всегда смущало тюремное прошлое Асфандияра. В селе уже живет один мулла с подмоченной репутацией, который любит прикладываться к бутылке водки. Зачем было оттенять и положительного героя? Однако авторы фильма настолько удачно обыгрывают этот мотив и в целом создают добрый портрет молодого муллы, что становится понятно: его заключение не разрушает положительный образ Асфандияра, а лишь углубляет, усиливает его.

Как известно, пьесу Миннуллина ставили и на театральных подмостках. Причем если в спектакле театра им. Камала в Асфандияра стреляют и зритель выходит из зала с ощущением смерти главного героя, то в фильме он в конечном итоге открывает глаза, то есть остается в живых. На мой взгляд, это более правильное решение.

Почему? Татары, как впрочем, наверное, и другие нации, сегодня особенно нуждаются в светлых историях. Они, кстати говоря, за них голосуют ногами. Весьма характерным маркером в данном отношении являются два известных в Татарстане мероприятия: Хатер коне и Жиен. Со смысловой точки зрения, это схожие действа: и то, и другое связывает наше сознание с историей татарского народа. Однако у них совершенно разная идейная коннотация. Хатер коне, напоминающий о печальных событиях 1552 года, актуализирует мотив драматизма, трагедии и упадничества. Жиен, отсылающий нас к 922 году, когда в Волжской Булгарии был принят ислам, напротив, высвечивает в нашей памяти радужный просвет былой мощи и зарождения духовных начал нации. Первое – смерть, второе – рождение. Соответственно, на Хатер коне ежегодно приезжает пара сотен человек, а на Жиен – десятки тысяч. В данном смысле фильм «Мулла» по духу стал своего рода Жиеном. А театральная постановка Камала – Хатер коне.

К слову, в фильме Владимира Хотиненко «Мусульманин», где главную роль сыграл Евгений Миронов, показана схожая с «Муллой» история. Молодой человек в трудной жизненной ситуации афганского плена принимает ислам и возвращается в деревню, где сталкивается с ее тотальной бездуховностью, пьянством и прочими социальными пороками. Своим скромным примером он также начинает менять односельчан в лучшую сторону, но в конце погибает от рук убийцы. Как-то я спросил Валерия Золотуху, написавшего сценарий к фильму, для чего он убил главного героя картины, – не означает ли это, что с его точки зрения, исламу не место в православной стране? Он ответил, что закладывал в подобный финал другой смысл. «Мы снимали картину не столько о мусульманине, сколько о чистом человеке, – сказал он. – И ему действительно непросто жить в современной России». Находясь в тот момент в окружении мусульман, он вряд ли мог ответить как-то иначе.

Возникает закономерный вопрос: для чего убивают Асфандиряра авторы театральной постановки, чего, кстати, нет в пьесе Миннуллина? Что они нам хотят этим сказать? Что духовность в целом и ислам в частности не совместим с реалиями татарской деревни? Что ее ждет беспросветное пьянство и вымирание? И всякий, кто попытается это изменить, ничего не сможет поделать? А, стало быть, у татар нет будущего? Какая-то концепция бесперспективности. В этом смысле авторы фильма поступили, конечно, куда более благоразумно. Все-таки национальное искусство должно, как мне кажется, дарить людям надежду, а не душить беспросветностью.

При этом с кинематографической точки зрения сцена фильма, в которой мы понимаем, что Асфандияр выжил, обыграна очень хорошо. Вообще, у фильма сильный финал, который цепляет за душу.

«НЕ ЗАОБЛАЧНОЕ НЕБО КНИЖНОЙ УЧЕНОСТИ СМОЖЕТ ПОМОЧЬ ЛЮДЯМ, А ЗЕМНАЯ ТВЕРДЬ ЖИВОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО УЧАСТИЯ»

Помимо привязки ислама к национальным корням, пожалуй, главным религиозным мотивом фильма стало изобличение мулл, которые по меркантильным соображениям оказались на пути служения исламу и приносят ему больше вреда, чем пользы. Неслучайно устами одного из героев констатируется, что «чем больше становится служителей культа, тем больше грешит народ». И с этим, к сожалению, трудно поспорить.

В «Мулле» мы находим и другую, не менее важную, идею разграничения ислама книжного и живого. Уже в самом начале фильма Самат, инициировавший судьбоносный поворот в жизни Асфандияра, высказывает свои решительные сомнения по поводу способности выпускников существующих медресе вести реальную работу среди людей. Поэтому меценат, собственно, и предлагает своему протеже поехать в деревню муллой, хотя тот не имеет никакого религиозного образования, ибо его опора и помощник не диплом, а чуткость к людям и жизненный опыт. Вообще, в фильме устами одного из героев люди, закончившие медресе, именуются ваххабитами. «А кто такие ваххабисты?» – спрашивает Асфандияр. «Как кто? Террористы», – отвечают ему.

Не заоблачное небо книжной учености сможет помочь людям, а земная твердь живого человеческого участия. В первом легко запутаться и, увлекшись идеями, оторванными от реальной повседневной жизни, встать на путь экстремизма, а второе никогда не даст человеку сбиться с верного пути, ибо обычные нужды живых людей – куда более безошибочный ориентир, чем великие истины мертвых книг.

Вот почему Асфандияр призывает людей быть лучше не заумными речами с минбара самомнения и многознания, а простыми добрыми делами и своим внимательным к ним отношением. Детям он организует футбольное поле и учит их запускать воздушных змеев. Пропащего алкоголика провожает до дома. Девушку, которую домогается местный хулиган, защищает от приставаний. И это действительно дает свой результат.

«РЕЛИГИОЗНЫЕ ИЕРАРХИ ЖИВУТ В СВОЕМ МИРЕ, А НАРОД – В СВОЕМ»

В целом фильм «Мулла» формулирует ожидания современного общества по части того, каким должен быть религиозный деятель ислама. Асфандияр здесь выступает эдакой мечтой многих обычных людей. В этом смысле фильм становится своего рода зеркалом колоссального разрыва между реальным запросом мусульман и тем, что порой предлагает им официальные религиозные институты, которые крайне далеки от простого народа.

Если на одну чашу весов поставить ценности Асфандияра, а на другую – нашего официального духовенства, то последнее окажется не в самом выгодном положении. В самом деле, что такое их празднование, скажем, рагаиба и бараата, официальные речи по случаю шаабана и многое другое? Это абсолютный отрыв от людей. Религиозные иерархи живут в своем мире, а народ – в своем. И эти миры, увы, порой, не пересекаются.

На подобном фоне Асфандияр выступает антиподом многих (слава Богу, не всех) мусульманских священнослужителей сегодняшнего дня. Он – с людьми. Не в вымышленном мире каких-то высоких идей, а в их реальной боли и потребностях. Он никого не осуждает и не критикует. Не тычет им в лицо укорами и не размахивает словами «ярамый» и «тиеш». Но делает так, чтобы людям самим захотелось становиться лучше. И если герой фильма спасает жителей деревни, то будем надеяться, что сам фильм спасет уже наших мулл и вернет их на землю, к обычным людям.

Рустам Батыр

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции