«ПИКАССО ДОЛГО ВЕЛ МЕНЯ ПО МОЕМУ ПУТИ»

Выставка Рамина Нафикова – явно не тот магнит, что сегодня притягивает толпы посетителей в «Эрарту». На фоне других экспозиций обратить на нее внимание непросто. Главный хедлайнер весны в музее – художник-невидимка Лю Болин, который впервые выставляется в России. А разогревом к нему преподносятся выставка «Дисциплинарные пространства», сделанная по заветам Мишеля Фуко, оригинальный поп-арт из ковки от Константина Беньковича и жутковатые фотографии новорожденных от Александра Артемова и Юрия Молодковца. Заметить абстракционистские полотна Нафикова в таком богатом ассортименте не так уж и легко. А еще сложнее – обратить на них внимание.

Выставка «Внутренняя Булгария» располагается на четвертом этаже, в зале, куда нет прямого выхода из коридора. Поэтому добираются до нее не все, а самые пытливые посетители задерживаются у картин ненадолго. На первый взгляд, работы кажутся самым что ни на есть банальным абстракционизмом – даже напрашивается оксюморон «академический абстракционизм». Но это лишь на первый взгляд. Работы Нафикова, как и любое искусство, требуют осмысления, которое сложно произвести, не покопавшись в голове художника. Так что же за «Внутренняя Булгария» скрывается там? «Название выставки придумал не я, это один из вариантов, предложенных куратором Владимиром Назанским. Но услышав этот вариант, как-то все сразу стало на свои места. Я просто понял, как называется то, чем я занимаюсь. Это все мои цветовые ощущения. Ощущение настоящего, красивого, счастливого, ощущение начала и сути. Ощущение объективного. Такой смысл я вкладываю в это название. И, конечно же, я остановился на нем», – рассказывает художник корреспонденту «БИЗНЕС Online».

В работах Нафикова отчетливо заметно влияние Пабло Пикассо и Афро Базальделлы. В любви к великому абстракционисту они признается и сам: «Пикассо долго вел меня по моему пути. И сейчас он один из главных вдохновителей. Каждый раз, видя его выставки, понимаешь его грандиозность и то расстояние, которое есть между ним и всеми другими художниками». Также критики отмечают в картинах Нафикова изящное обращение к архаике и тонкую переработку этнической культуры Татарстана, сам он полушуточно определяет свой стиль как «экспрессивный формализм». Но что выделяет Рамина из огромного числа современных русскоязычных художников, так это та самая «Внутренняя Булгария». Художник живет между Ригой и Казанью, нося в себе восточную и западную культуру. Именно такая география стала художественной стратегией Нафикова, сделав его работы особенными.

Фото: Николай Самофалов

«ДЛЯ МЕНЯ КАЗАНЬ И РИГА СТАЛИ ОДНИМ ГОРОДОМ. Я ПРОСТО ПЕРЕЕЗЖАЮ С УЛИЦЫ НА УЛИЦУ»

Родившись в Татарстане в семье заслуженного художника республики Ханафи Нафикова Рамин увлекся искусством. Он учился у отца основным навыкам, а позже и вдохновлялся его работами. Неудивительно, что он поступил в Казанское художественное училище, которое окончил в статусе одного из самых талантливых выпускников. «Выбор профессии произошел не от воспитания, оно было очень свободным. Чувство цвета передается по генам, они очень схожие у детей и родителей. Поэтому отец хорошо воспринимает мои работы. Он всегда восхищался и хвалил мои рисунки, это и повлияло на выбор», – рассказывает Нафиков.

При такой серьезной искусствоведческой школе Нафиков старается все же не полагаться на каноны, а следовать интуиции. В работе над картинами он пытается поймать творческий порыв, творя эксперименты на чистом вдохновении. Но без технического мастерства и качественного образования даже в таком плюральном и свободном для самовыражения современном искусстве добиться успеха непросто. Поэтому после окончания училища и службы в армии наш герой решил покинуть родную Казань, чтобы лучше изучить европейскую живопись в Латвийской академии художеств. Художник влюбился в Ригу и теперь полноправно считает ее своим домом. Именно постоянное метание между Татарстаном и Прибалтикой в итоге определило его творческий стиль, в котором сплетаются традиции Востока и Запада. Пусть и метафорично, почти призрачно.

«Для меня Казань и Рига стали одним городом. Я просто переезжаю с улицы на улицу. Действительно так. Все в голове происходит, разграничения тоже. Часть моих картин написана в Риге, часть в Казани, часть – и там и там. И в них действительность обоих городов, уже слившаяся. Наверное, и мой художественный стиль находится между Востоком и Западом. В Риге меня раньше называли восточным художником, в Казани – западным. Я себя не ощущаю художником с принадлежностью. Но совершенно точно, у меня латышская школа живописи. И совершенно точно, внутри меня Булгария», – анализирует Нафиков свое творчество.

Критики постоянно норовят назвать Рамина татарским художником и разглядеть в его картинах восточные мотивы. Удается, пожалуй, лишь обладателям богатой фантазии. Сам же художник смотрит на «татарскость» довольно широко. «Можно ли меня назвать национальным художником? – рассказывал Нафиков в интервью „Собаке“. – Вообще, об этом не думаешь, пока не зададут вопрос. Это значит – рисующий традиционные, тюбетеечные, орнаментальные картины? Нет, это неправдочно, это псевдо. Рудольф Нуриев – его можно назвать национальным? Он в танце был животным, партнерши этой страсти пугались. Татарское ли это? Кто рос в культуре, он эту культуру и продолжает – в воспитании детей, в жизненных бытовых укладах. У меня перед глазами в детстве висели ковры с орнаментами, эти формы во мне заложились. Когда я рисую абстрактные линии, получается больше завернутых завитушек, чем прямоугольных и ломаных».

Как всякий современный художник, Рамин протестует против устаревших штампов: национальной живописи не существует, есть только талантливые авторы, представляющие какой-либо этнос.

«НЕЛЬЗЯ ВАРИТЬСЯ В СОБСТВЕННОМ СОКУ, ИЗУЧЕНИЕ ДРУГИХ ХУДОЖНИКОВ – ЗАЛОГ РАЗВИТИЯ»

На фоне смелых и провокационных выставок «Эрарты» экспозиция Нафикова кажется элементом прошлого, чем-то вторичным. «Внутренняя Булгария» отдает модерном, который постмодерн давным-давно прикончил. Но это мнимое впечатление. Безусловно, Рамин живет в контексте современной культуры и этот самый контекст воспроизводит – причем не самым очевидным образом. В этом плане он такой же смелый и бескомпромиссный, как и «соседи» по «Эрарте».


Нафиков сталкивается ровно с той же проблематикой и разрабатывает те же темы, что и многие современные художники. Однако всякую скандальность Рамин старательно избегает. Пока его коллеги страдают от очередных дурацких законов, татарский художник решает провести религоведческую экспертизу своего творчества. По словам Нафикова, сюжет во многом сочинен корреспондентами НТВ – он здесь лишь как пример известного в Казани художника. Тем не менее репрессивное отношение российской власти к деятелям искусства Рамин ощущает так же остро, как и любой отечественный художник:  «Все, что происходит с этим явлением сейчас у нас в стране, совершенно надумано. Как и сами оскорбленные. Экспертиза – такая же профанация, как и сама проблема. Честно говоря, я уже и не помню вердикт эксперта. Кажется, оскорбления не было обнаружено. Можно рисовать что угодно. Дело лишь в том, как назовешь».

Будущее искусства и способы решения подобных трудностей Нафиков видит в единении художников и творческом взаимообмене. Он внимательно следит за новыми именами в живописи и отмечает важную роль интернета в формировании стиля современного живописца: «Мне очень нравятся работы многих современных художников. Имена не всегда запоминаются, только работы. Благо, у нас еще есть интернет и „Фейсбук“. „Фейсбук“ очень важен для творческих профессиональных сообществ. В своей ленте я вижу то, что делают современные художники в мире. Это очень ценно и вообще совершенно необходимое условие для развития. И меня тоже видят. И некоторые работы могут вдохновить сегодня, некоторые – завтра, и как-то так это все происходит. Нельзя вариться только в собственном соку. И современное искусство интереснее всего, там и черпаешь вдохновение».

«Эрарта» как один из лучших музеев современного искусства важную роль картин Нафикова в культуре уже признала – равно как и музеи Риги, Казани, Москвы, Вены, Инсбрука и еще ряда европейских городов. Абстракция продолжает оставаться наиточнейшим способом самовыражения в живописи, стирая границы как в искусстве, так и в географии.