Андрей Тарасов, завод полимерпесчаных изделий: «В поисках полиэтилена мы выгребаем почти весь Татарстан»

Андрей Тарасов: «Чтобы наш завод вышел хотя бы на минимальную безубыточность, нам потребовалось пять лет. Они стали для нас пятью кругами ада»

«ПО МУЖСКОЙ ЛИНИИ ВСЕ БЫЛИ ОФИЦЕРАМИ»

— Андрей Михайлович, сейчас ваш бизнес — это завод по производству полимерпесчаной плитки. Как вы к этому пришли?

— Вообще, у меня юридическое образование. Я закончил казанский филиал юридического института МВД России. Он тогда только-только сформировался. Это был второй набор. В институт я попал, отслужив срочную службу в армии.

— Вы выбрали этот вуз, потому что юристом быть престижно?

— Просто у нас по мужской линии все были офицерами. Моя судьба была предопределена, хоть я и пошел не совсем по военной стезе... Два года по распределению отработал в управлении исполнения наказаний, а потом перевелся в налоговую полицию. Как все налоговые органы, мы занимались раскрытием преступлений. Кроме того, контролировали их самих. В частности, мне поручили курировать сначала Ново-Савиновскую налоговую инспекцию, затем Московскую. Большинство проверок там проходило с моим участием.

— Вы, вероятно, крупный специалист по налогам: чтобы проверять, нужно же досконально разбираться в предмете...

— Мы больше обращали внимание на юридические вопросы. Если специалисты налоговой инспекции находили неправильно начисленные суммы, я выяснял, умышленно это сделала организация или нет. Врезался в память материал по заводу «Элекон»: все-таки фигурантом проверки тогда был губернатор Амурской области Николай Колесов, да и сумма недоначисленного налога была немаленькой. Но, как выяснилось, бухгалтерия этого предприятия добросовестно заблуждалась. Сумму недоимки завод погасил.

«При полной загрузке мощностей наш завод способен еженедельно выпускать такое количество плитки, которой можно выложить гектар»

— И долго вы проработали в налоговой полиции?

— С 2000 по 2003 год, пока ее не расформировали. Структура была авторитетная, работы очень много. Поэтому известие о ликвидации стало для нас шоком... Нам предложили на выбор работу в управлении по борьбе с экономическими преступлениями МВД и Госнаркоконтроле. Но я ушел на вольные хлеба.

— Почему?

— У меня как раз родилась дочка. Своей квартиры у нас с женой не было: мы снимали 14-метровую коммуналку. Оставаться в правоохранительных органах не имело никакого смысла. Зарплата небольшая, перспективы получить жилье нет. К тому же на службе надо быть 24 часа в сутки семь дней в неделю. Супруга, детский педиатр, тогда только-только закончила мединститут и вышла на работу в ДРКБ.

— Вы сразу решили открыть свое дело?

— Нет, я много что перепробовал. Работал в Волжско-Камском акционерном банке специалистом по физлицам: вклады, переводы с расчетных счетов. Неинтересно и зарплата не такая уж большая. Ушел по профилю, юристом, в «Татэлектромонтаж» к заслуженному строителю республики Юрию Солуянову. В те кризисные времена они были одними из немногих, кто держался на плаву. Дел хватало. Но я был молодой, амбициозный. Спустя два года заскучал и снова написал заявление по собственному желанию.

«НАРОД К НАМ ВАЛОМ ПОВАЛИЛ. ТОГДА ТАКОЙ УСЛУГИ НИГДЕ И В ПОМИНЕ НЕ БЫЛО»

— И уже тогда вы пустились в самостоятельное плавание?

— Да. Вдвоем со школьным товарищем мы организовали компанию. Дали объявление: продаем подержанные автомобили в кредит. Тогда в Казань как раз только-только зашел «Автоградбанк». Народ к нам повалил валом: такой услуги нигде и в помине не было. Да и рынок подержанных автомобилей раз в десять превосходил рынок новых авто.

Еще во время работы в налоговой полиции я отучился в академии в Санкт-Петербурге по финансовой линии. Это было повышение квалификации. На наш курс собрали человек 120 со всей России. Когда мы начали заниматься автокредитованием, я разыскал некоторых сокурсников и мы пооткрывали порядка 20 филиалов: в Саранске, Самаре, Нижнем Новгороде, том же Питере... Так как у нас была огромная сеть, нас подтянул к себе банк «Русский стандарт». Потом уже пришли и страховщики. Первоначальный капитал — а мы зарабатывали в хорошие дни по 200 тысяч рублей — мы сколотили именно там. Но со временем на рынке подержанных автомобилей стало слишком тесно. И мы снова задумались: чем заняться?

Как-то приехали в Йошкар-Олу и знакомый говорит: «Пойдемте, я покажу вам одно производство. Вам очень понравится. Вы его, наверно, захотите взять себе». Я тогда был очень удивлен: откуда такая уверенность? Но, как ни странно, все вышло так, как он сказал. На этом производстве изготавливали полимерпесчаную черепицу. Оборудование у них было собрано, можно сказать, на коленке. Но мы посмотрели, посовещались и буквально на следующий день это оборудование решили купить.

— Его недорого продавали?

— Я бы не сказал: 1,1 миллиона рублей в 2005 году были громадные деньги. Нам отдали еще и продукцию, которую на нем произвели. А позже мы выяснили: эту черепицу вообще нельзя продать!

— Почему? Она была не стандартной?

— Ее сделали не по технологии — не доложили полимера. Поэтому она не выдерживала никаких нагрузок.

— То есть вы сразу погрузились в специфику бизнеса?

— У нас не было выхода. К нам заявились возмущенные люди: «Что вы нам продали!» Как мы ни пытались им объяснить, что нам эта продукция досталась «по наследству», все было бесполезно.

«Однажды на выставке нашей плиткой заинтересовался президент: «Почему она у нас до сих пор не применяется? Например, в тех же парках и скверах?» / Фото: архив «БИЗНЕС Online»

— Вероятно, технологию можно было усовершенствовать?

— Столкнувшись с претензиями покупателей, мы усомнились в успехе этого предприятия. Мой заместитель, Олег Карпеев, технарь по специальности, предложил: «Давайте делать плитку». Мы подумали: «Почему бы и нет?». Изготовили первую пресс-форму, но у нас ничего не вышло. Со второй пресс-формой плитка получилась, но качество оставляло желать лучшего. Мы решили забросить все это и купить нормальное оборудование. Нашли в интернете объявление о продаже оборудования в Россоши, которое, как, казалось, подходило нам идеально. Купили. Но и его пришлось доводить до ума.

— А как же оборудование из Марий Эл?

— Оно уже месяцев через пять развалилось. Нам было проще закрыть на ключ арендованный там склад и забыть про это как про страшный сон.

— Эти вложения стали вашими убытками?

— Да, это был чистый убыток. Мы же тогда еще ничего не знали про этот бизнес.

— Вам просто хорошо его разрекламировали?

— Да. Именно тогда я понял силу маркетинга. (Смеется.) Но, как говорится, все, что ни делается — все к лучшему. У нас не было путей для отступления: мы начали развивать производство. Снова вложились. Купили в «Химграде» маленький цех. Там и экспериментировали. Все старое оборудование мы разобрали и переделали на свой лад. Потом купили еще советские прессы на неработающих заводах: их списали и хотели сдать в металлолом. Сами их восстановили. Когда у нас первый раз что-то получилось — мы произвели первую тысячу «квадратов» плитки — нашей радости не было предела: мы буквально плясали. Но прежде пришлось проштудировать горы литературы по сырью и технологиям.

«Чем взяла полимерпесчаная плитка? Во-первых, объемом производства: мы сразу начали изготавливать ее в большом количестве»

— А что служит сырьем для полимерпесчаной плитки?

— Например, обрезки майонезных пакетов с производства. Рулон полиэтилена закладывается в машину для склеивания пакетов. По его краям есть допуски по пять сантиметров. Когда проходит автомат, они не дают ему выбиться из колеи. Получается обрезь — так называемые технологические отходы. Раньше их просто выбрасывали. Сразу скажу: наша продукция получается только из чистого полимера. Все разговоры о том, что полиэтилен можно взять на свалке, что подойдет любое сырье, — вранье.

— Вероятно, предприятия только рады избавиться от таких отходов?

— Сейчас все продают: кризис. В поисках полиэтилена мы выгребаем почти весь Татарстан. Если не хватает, докупаем в Уфе, Нижнем Новгороде и Подмосковье. А речной песок местный: мы закупаем его на пескобазе.

— Сами закупками занимались?

— Первое время приходилось совмещать обязанности. Я, например, работал на прессе.

— Будучи руководителем?!

— Да. У нас и штат-то поначалу не превышал человек пяти. Сами и на прессе работали, и песок сушили...

— То есть если что, вы плитку изготовите?

— Легко. Я знаю оборудование до каждого болтика.

«А речной песок местный: мы закупаем его на пескобазе»

«ЕСЛИ БЫ БИЗНЕС НЕ ПОШЕЛ, Я ОКАЗАЛСЯ БЫ В ДОЛГОВОЙ ЯМЕ»

— Технология производства была известна, вы просто приобретали под нее оборудование?

— Нет, мы все делали сами. В том числе агрегаты, смешивающие полимеры. Хотели было приобрести китайскую линию. Думали, что так как Поднебесная впереди планеты всей, уж там-то должно быть что-то в этом направлении. Но нет, ничего не нашли... Кстати, прежде чем мы добились хорошего качества, прошло примерно полтора года. Мы все совершенствовали рецептуру. Продавали плитку, нам ее возвращали. Мы переделывали, снова отдавали клиентам... Мы вкладывались не только в саму плитку, но и в ее переборку на объектах. У нас до сих пор такая политика: если при доставке или укладке плитки произошел бой, мы ее обмениваем бесплатно.

— Вы эту технологию не запатентовали?

— Нет. Патент же ни от чего не защищает. Например, запатентовали мы рецептуру полимерпесчаной смеси: 29 процентов полимера, 1 процент красителя, 70 процентов песка. Даже если рецептура будет отличаться незначительно, например 28 процентов полимера и так далее, она уже не подпадает под патент и, соответственно, защиту!

— Но свою рецептуру вы, наверно, все же держите в секрете?

— Нет, секретов у нас нет. Каждый покупатель может прийти и посмотреть. Но мало кто из них интересуется составом, больше уже готовой продукцией.

— Кстати, это вы за счет продаж подержанных автомобилей могли себе позволить без конца покупать оборудование?

— Не только за счет этого. Я еще набрал уйму кредитов, в том числе карточных. Честно говоря, если бы бизнес не пошел, я оказался бы в долговой яме. Причем, в такой, что просто ужас.

— Вы верили в себя?

— Дело не только в вере, но еще и в работоспособности и ответственности. Я прекрасно понимал, что за моей спиной мои сотрудники, которым некуда идти.

«Все лето гасим ранее взятые кредиты и проценты по ним. И только осенью остается два месяца, когда можно „набрать жирок“, чтобы продержаться зиму»

— Выходит, вы нашли свою нишу?

— Вот именно. Чем взяла полимерпесчаная плитка? Во-первых, объемом производства: мы сразу начали изготавливать ее в большом количестве, благо технология производства это позволяет. С бетонной этого не получится — потребуется слишком много вложений. Во-вторых, у полимерпесчаной плитки много положительных характеристик. И, в-третьих, у нее приемлемая цена.

— Полимерпесчаная плитка дешевле своих собратьев?

— Некоторые позиции дешевле, чем у бетонной. Среднюю плитку мы продаем по 45 рублей за штуку размером 300 на 300 сантиметров. Бетонку в некоторых магазинах и на рынках продают по 50 рублей.

«МЫ ПРЕДЛАГАЛИ ДИРЕКТОРАМ РЫНКОВ: ВОЗЬМИТЕ НАШУ ПЛИТКУ...»

— Как вы наладили сбыт?

— Первая тысяча квадратов плитки у нас долго не продавалась. И бетонная, и керамическая плитка к тому времени уже зарекомендовали себя на рынке и уходили «КАМАЗами». А вот полимерпесчаную еще никто не знал. Мы понимали, что в торговлю нам сходу не зайти: ни продукт, ни нас никто не знает. Тогда мы предприняли такой маркетинговый ход. Изготовив много плитки, мы объезжали в сезон строительные рынки и предлагали их директорам: «Возьмите, пожалуйста, нашу плитку. Деньги отдадите, когда продастся». Некоторым предоставляли еще и дисконт. Начали с Казани. Сами привозили, разгружали. Рынкам оставалось только продать. Им это дело до того понравилось...

— Ваша плитка оказалась востребована?

— Да, на нее сразу возник спрос. На следующий год мы по-прежнему отдавали им плитку на реализацию, но они забирали ее у нас уже сами.

— Где в первую очередь применяется ваша продукция? 

— В основном ее начали покупать огородники. Они укладывают ее между грядок. Очень удобно, она же пластмассовая. Дачный сезон полежала, а осенью собрали и положили в сарай, чтобы никто не умыкнул. С этого все и началось. Так как дач у нас много, на нашу плитку возник ажиотажный спрос. Я и сам испробовал полимерпесчаную плитку в деле. На даче выложил из нее участок вокруг бассейна. Она у меня там лежит уже десять лет. Дети по ней бегают босиком. Эту плитку можно мыть мылом и другими моющими средствами.

«Чем больше мы продаем, тем выше спрос»

— Ваша плитка предназначена только для улицы?

— Да. Ей можно выложить, например, крыльцо. Мы, кстати, начали производить аналог импортной клинкерной плитки. Она имеет форму буквы Г и применяется для входных групп. Но если заграничная стоит 800 рублей за штуку, свою мы продаем за 150. Разница в цене колоссальная. А по техническим характеристикам наша плитка лучше — по крайней мере, в наших климатических условиях. Даже если случайно попадешь по ней ломом, не разобьешь как глиняную. И снег она сбрасывает, и не скользит...

«ЧЕМ БОЛЬШЕ ПРОДАЕМ, ТЕМ ВЫШЕ СПРОС»

— На чем сейчас основаны ваши продажи? Вы рассчитываете на новых потребителей?

— Продажи основаны на том, что чем больше мы продаем, тем выше спрос. Люди видят плитку друг у друга. Большинству нравится. И они пополняют армию наших покупателей. Уже не говоря о том, что кто-то из бывших покупателей доделывает начатое, кто-то переделывает, докупая у нас плитку. В итоге спрос нарастает как снежный ком. Полимерпесчаная плитка — это сезонная продукция. Ее можно класть с весны до осени. Как только выпал снег, спрос заканчивается. Но останавливать производство нельзя.

— Простои обходятся слишком дорого?

— Мало того, что дорого. Если полимер застынет в агрегатах, их просто придется выбросить. Уже не говоря о том, что если не будешь работать зимой, не будет задела на весну и лето и мы уже не сможем, как сейчас, отгружать по две-три фуры в день.

— Это много или мало?

— Много: это высокий сезонный спрос. Нас спасает еще и то, что мы держим низкие цены. Несмотря на кризис, мы повышали цены только один раз. Поэтому наша плитка остается доступной широкому кругу покупателей.

— Наверно, кто-то все-таки предпочитает бетонную или керамическую плитку?

— В некоторых случаях полимерпесчаная плитка незаменима. Например, на кислотных производствах. На тех же молзаводах бетонной плитки хватает от силы месяца на два: ее разъедают молочные бактерии, и она превращается в пыль. Полимер же кислотостоек. Такую плитку используют для отмостков домов: это то место, куда с крыш течет вода. Бетонную плитку вода просто разбивает. А, например, полимерпесчаная лежит у меня около дома уже пятый год — и ничего. Я уже не говорю о том, что у полимерпесчаной плитки полный прокрас. По этой причине она пользуется большой популярностью у ландшафтников. Краску мы смешиваем с полимером, затем всю эту массу плавим. Готовая плитка выходит уже прокрашенной и на нее никак не влияет воздействие солнца и мороза.

«Подбор кадров — вопрос серьезный: случись что, пресс просто так не остановить и не запустить»

— У любого прибыльного дела обычно сразу находятся последователи.

— Нам подражать очень дорого. Надо капитально вкладываться в оборудование.

— А вам каких вложений это стоило?

— Мы инвестировали в завод не меньше 100 миллионов рублей.

— Вам помогли партнеры?

— Нет, все это только мои собственные средства. Мы делали вложения поэтапно. Начав работать и получив прибыль, закупали оборудование, ремонтировали помещения.Сначала взяли в аренду маленькие площади. Потом замахнулись на большие. Начали их постепенно выкупать. Закончили этот процесс только в прошлом году. Наш завод находится в одном из бывших цехов «Тасмы».

— Какую площадь он занимает?

— Две с половиной тысячи квадратных метров. Для производства этого пока достаточно. Мы хотим установить здесь еще несколько линий по производству новой продукции для РЖД.

— Вы предложили им сотрудничество?

— Нет, они сами на нас вышли. Хотят делать из нашей плитки пешеходные переходы через железнодорожные пути, башмаки под вагоны. Всю номенклатуру я навскидку и не назову.

— А из Татарстана вам никаких интересных предложений не поступало?

— Однажды на выставке нашей плиткой заинтересовался президент. Узнав о ее свойствах, Рустам Нургалиевич даже задался вопросом: «Почему эта плитка у нас до сих пор не применяется? Например, в тех же парках и скверах?» Дал задание своему помощнику. Однако с тех пор с нами на связь так никто и не вышел, хотя для работ в парках сейчас самый сезон...

«Например, запатентовали мы рецептуру полимерпесчаной смеси: 29 процентов полимера, 1 процент красителя, 70 процентов песка. Даже если рецептура будет отличаться незначительно, например 28 процентов полимера и так далее, она уже не подпадает под патент и, соответственно, защиту!»

«ДОКУМЕНТЫ УШЛИ В БАНК И КАК В БЕЗДНУ КАНУЛИ»

— Сейчас рынок плитки насытился?

— До насыщения нам еще работать и работать.

— В Казани есть другие производители?

— Мы таких не знаем. Практически на всех рынках Казани лежит наша плитка. Вообще мы сейчас работаем на весь Приволжский округ.

— У вас такое крупное производство?

— Да. Мы самые крупные производители плитки в Татарстане. При полной загрузке мощностей наш завод способен еженедельно выпустить такое количество плитки, которой можно выложить гектар.

— А почему не производите еще больше? Нет мощностей?

— Дело не только в мощностях, но и в складских помещениях и, соответственно, сбыте в нашем регионе. Сама по себе плитка — дешевый продукт. И если мы повезем ее дальше Нижнего Новгорода, цена у нее будет такая, что покупать ее, например, в Москве будет уже невыгодно. Но скоро мы решим эту проблему. У нас открывается филиал в Уфе. Сейчас мы изготавливаем для него оборудование. Оттуда мы сможем охватить уже бо́льшую территорию.

— Плитку будете производить там, на месте?

— Да. А еще мы рассматриваем вопрос открытия филиала в Подмосковье.

— То есть у вас планы охватить всю Россию?

— Я думаю, охватим. Нам просто нужно время и возможность привлечения кредитов. Полбеды, что они дорогие, — мы бы вытянули. В некоторых случаях мы даже не можем их получить.

— От вас требуют гарантии, залоги?

— Залоги-то у нас есть — целый завод. Для меня загадка сама эта волокита. И с кем из производственников я ни говорил, все за голову хватаются: не дают кредиты.

«Когда у нас первый раз что-то получилось — мы произвели первую тысячу „квадратов“ плитки — нашей радости не было предела: мы буквально плясали»

— А чем мотивируют — высокими рисками?

— Да ничем не мотивируют. Документы ушли в банк, считай, канули в бездну. С введением электронного документооборота ситуация начала исправляться. Прохождение бумаг хоть как-то можно отследить, но уровень прозрачности еще далек от идеала. По-видимому, в связи с тем, что банки сейчас направо-налево лишают лицензий, у их более удачливых собратьев сейчас большой наплыв клиентуры.

— А без оборотных средств производственникам тоже никак не обойтись?

— Это просто нереально.

— Кстати, на какие средства вы открываете филиал в Уфе?

— Мы делаем это исключительно за счет своих денег.

«ПРЕЖДЕ ЧЕМ ВЫЙТИ НА БЕЗУБЫТОЧНОСТЬ, МЫ ПРОШЛИ ПЯТЬ КРУГОВ АДА»

— Ваш бизнес прибыльный?

— Сейчас да. Мы выходим на рентабельность где-то в 25 процентов. Хотя с конца осени до весны наша работа — это сплошной убыток.

— Все это время вы работаете на склад?

— Да. Мы покупаем сырье, платим за электричество и так далее. Расходы, расходы... Весной продажи, казалось бы, пошли. Но мы все лето гасим ранее взятые кредиты и проценты по ним. И только осенью остается два месяца, когда можно «набрать жирок», чтобы продержаться зиму. Сейчас будет полегче. Помещение под новые линии мы уже купили, практически завершили их ремонт. Все необходимое оборудование у нас есть. Мы даже столовую для рабочих открыли, чтобы они не носили с собой баночки.

— Какой у вас штат?

— Наш завод не требует большого количества работников: в цехах трудится всего около тридцати человек. Зато работаем в три смены, даже ночью.

«Мы инвестировали в завод не меньше 100 миллионов рублей. Делали вложения поэтапно. Начав работать и получив прибыль, закупали оборудование, ремонтировали помещения»

— Когда вы поняли, что ваше предприятие имеет успех?

— Чтобы наш завод вышел хотя бы на минимальную безубыточность, нам потребовалось пять лет. Они стали для нас пятью кругами ада. Мы натерпелись такого, что не дай бог никому. У нас тут, можно сказать, жили представители банков и коллекторских агентств.

— Почему?!

— Проверяли, не сбежали ли мы вместе с их деньгами. Мы тогда прокредитовались в семи банках. Конечно, кое-где вышли на просрочку. Честно говоря, никто не верил в то, что у нас что-то получится. Но по прошествии четырех лет наш завод дал такой выхлоп, что мы разом погасили все кредиты. Мы все были очень довольны. Особенно если учесть, что никто из нас эти годы толком не получал зарплату. Разве что некий минимум на поддержание штанов. А у всех же семьи — жены, дети.

— Свое жилье закладывать по кредиту вам не пришлось?

— А у меня его тогда не было. Да и залоги от нас не требовали. Я брал кредиты как физлицо. Договаривался с банками, уговаривал своих партнеров стать моими поручителями.

— Значит, своим имуществом рисковали они?!

— Они много чем рисковали.

— Это ваши друзья?

— С одним из них мы вместе росли, с другим — работали в колонии.Так втроем мы это дело и тянем вместе уже 15 лет.

— Но человеческие отношения это одно, а бизнес — другое.

— Вот поэтому у меня и нет партнеров: я единственный собственник. Мы и друзьями-то, наверно, остаемся только потому, что просто компаньоны. Особенно зная мой характер...

«Мы работаем только с проверенными контрагентами. Например, такими как „Агава“, которой принадлежит сеть магазинов „Мегастрой“»

— Вы вспыльчивы?

— Не то чтобы. Когда я еще был налоговым полицейским, мне одна бухгалтер сказала: «Андрей Михайлович! Вы мягко стелете, только спать невозможно».

— В бизнесе жесткость необходима?

— Я должен осознавать, что, если я что-то сделаю не так, скажем, доверю важное дело или финансы ненадежному сотруднику, то все потеряю. И не только я, но и моя семья, а также люди, с которыми я работаю.

«С РЫНКОВ НАС СРАЗУ ЗАБРАЛА К СЕБЕ «АГАВА»

— Ваш опыт налогового полицейского, вероятно, уберег вас не от одного мошенника?

— Было дело. Недавно вот по электронной почте пришло коммерческое предложение: готовы у вас купить 40 тысяч квадратных метров плитки.

— Это много?

— Очень много! В денежном выражении примерно на 22 миллиона рублей.

— Вроде бы радуйся, потирай руки: предстоит отгрузка товара на такую большую сумму...

— Радоваться оказалось преждевременно. Хорошо, что налоговая инспекция сейчас сделала сайт «Проверь себя и контрагентов». Мы забили туда ИНН нашего потенциального покупателя и видим: компания-то находится в стадии ликвидации!

— То есть они бы у вас товар взяли, а плитка ходовой товар: потихоньку распродали — и дело с концом.

— Да. Скажут: «Товар мы реализовали. А оплату требуйте с нас по суду». Объем поставки большой, предоплаты там точно бы не было. Именно поэтому мы в своей работе придерживаемся такой политики: работаем только с проверенными контрагентами. Например, такими как «Агава», которой принадлежит сеть магазинов «Мегастрой».

«Сама по себе плитка — дешевый продукт. И если мы повезем ее дальше Нижнего Новгорода, цена у нее будет такая, что покупать ее, например, в Москве будет уже невыгодно»

— Ваша плитка там представлена?

— Да. Хотя у нас и есть крупные частные клиенты, мы вообще мало сотрудничаем с частниками. Больше с торговыми сетями. После рынков нас сразу забрала к себе «Агава». «Вы, — говорят там, — больше ни с кем не работайте». А сейчас за нас борется «Леруа Мерлен».

— Но вы не хотите изменять «Агаве»?

— Не то чтобы. Может быть, некоторые решат, что все дело в деньгах. Но это не совсем так. Когда у нас ничего не было, «Агава» протянула нам руку помощи: «Давайте попробуем выставить вашу плитку в одном из наших магазинов. Если продажи пойдут, продолжим сотрудничество». Мы так и сделали. Как оказалось, наша продукция востребована. И теперь она представлена во всех 15 магазинах «Агавы», включая дальние регионы: от Чебоксар до Стерлитамака.

— А почему вы не хотите сотрудничать с «Леруа Мерлен»?

— Они предлагают отдавать им плитку дешевле, чем в «Мегастрой». Но менять 15 магазинов «Агавы» на три магазинчика «Леруа» смысла нет никакого. В ОBI нас не устроили объемы продаж: у них же всего один магазин.

— А нельзя быть представленным и там, и там? Или у торговых сетей есть условия не работать с конкурентами?

— Нет. Просто, например, у «Агавы» практически каждый заказ на миллион рублей. И если мы свою продукцию будем поставлять в «Леруа Мерлен», продажи в сети «Мегастрой» однозначно упадут: часть покупателей перетянет французский ретейлер. Поэтому мы остаемся верными своему контрагенту. Мы с ним уже давно. Знаем, что он хорошо продает нашу плитку и у него нет никаких проблем с платежеспособностью.

«Сырьем для полимерпесчаной плитки служат обрезки майонезных пакетов с производства— так называемые технологические отходы. Раньше их просто выбрасывали»

«ЖЕНА ОСВОБОДИЛА МЕНЯ ОТ ДОМАШНИХ ЗАБОТ: Я УБИВАЛ МАМОНТА»

— Вы всегда были хорошим организатором?

— Организаторские способности у меня проявились в армии. Я служил на космодроме «Плесецк» в ракетных войсках. Это рядом с Северным Ледовитым океаном. Когда ты становишься сержантом, тебе дают 6 - 10 человек молодых. Командовать приходилось волей-неволей. Уходя в армию, мы с товарищем думали, что ближайшие два года станут для нас потерянным временем. А сейчас я считаю их лучшими в своей жизни. (Смеется.) Даже с детством не сравнить.

— Первый раз слышу, чтобы так лестно отзывались об армии.

— Конечно, служить было тяжело. Но надо понимать, что я в молодости не был примером для подражания.

— Что вы имеете в виду?

— Я был просто ужасный хулиган. Участковый от меня плакал. Конечно, уголовных преступлений я не совершал, но битье стекол и поджоги были обычным делом. Впрочем, в нашем районе — на улице Шоссейной — все мальчишки были бедовыми. А в армии мозги мне поставили на место. Вернувшись на гражданку, я ощутил твердую почву под ногами и уже мог брать на себя ответственность — за свою семью и за других людей.

— Как думаете, почему в итоге вы добились успеха? Благодаря упорству?

— Я сам не однажды задавал себе такой вопрос. Во-первых, у меня был крепкий тыл. Это супруга.

— Имеете в виду, что иная жена бы «запилила»?

— Именно. А моя мне верила, можно сказать, безоговорочно. Я не услышал от нее ни слова упрека. Даже когда у меня ничего не получалось.

— Бывало, что и без денег сидели?

— Случалось даже, что нас родители кормили. Супруга не только меня морально всегда поддерживала, но и освободила от всех других забот.

— Иначе говоря, груз домашних забот взвалила на себя?

— Да. А я, скажем так, убивал мамонта (смеется) — занимался только производством. Цель была одна: заработать деньги для семьи. Надо же было и жилищный вопрос решать.

«В некоторых случаях полимерпесчаная плитка незаменима. Например, на кислотных производствах»

«У МЕНЯ БЫЛ ИПОТЕЧНЫЙ ДОГОВОР НОМЕР ОДИН В ТАТАРСТАНЕ»

— Ну и как, вам это удалось?

— Первую квартиру я взял в ипотеку. У меня, кстати, был ипотечный договор номер один в Татарстане. Ключи от долгожданной квартиры — а это была однокомнатная хрущевка — мне вручал лично замминистра строительства РТ.

— Вы намеренно стали в этом деле пионером?

— Все вышло случайно. Часть сотрудников налоговой инспекции Московского района ушла работать в ипотечное агентство РТ к Андрею Симакову. И они, зная мое бедственное положение, предложили: «Попробуй подать документы. Может быть, удастся получить квартиру». Я так и сделал и вдруг: о, чудо, получилось! Но, конечно, я никак не думал, что буду первым.

— И большую квартиру вы взяли в ипотеку?

— Нет, хрущевку за 300 тысяч рублей. Мой ежемесячный платеж на 20 лет должен был составлять три тысячи рублей. Я погасил ипотечный кредит за два года.

— Здорово. Потом-то вы уже, наверное, расширились?

— Да. Потом мы также в ипотеку взяли другую квартиру, тоже бывшую в употреблении. По прошествии времени переселили в нее тещу, а себе построили дом. Сейчас у нас все-таки трое ребятишек. Слава богу, у каждого есть своя комната. Супруга по-прежнему полностью занимается домом и семьей. Но и работу в ДРКБ не оставляет. Старшей дочке уже исполнилось 16. Говорит: «Буду, как мама, врачом. Хочу заниматься изучением раковых заболеваний». Средней — 10 лет. А младшему сынишке в этом году исполнится пять. У него на уме пока только одни игрушки.

«Останавливать производство нельзя. Если полимер застынет в агрегатах, их просто придется выбросить. Уже не говоря о том, что если не будешь работать зимой, не будет задела на весну и лето»

— Он — ваша надежда? Будет кому передать дело?

— Не знаю, но кто-то должен будет этим заняться. Кстати, работы на заводе не меньше, чем в правоохранительных органах. Я и субботу-воскресенье нахожусь здесь.

— Без вас никак? Рабочие не могут сами открыть цеха и начать работу?

— Нет, техника безопасности не позволяет. Они должны получить допуск к работе, чтобы за станками не мог оказаться нетрезвый. У нас все-таки прессы каждый с рабочим давлением в 150-300 тонн. Не дай бог у кого под эту махину попадет рука. У нас один рабочий как-то сам засунул мизинец в дробилку. А там же четыре здоровенных ножа: ему отрезало фалангу. Он заснял все это на телефон и кричит: «У меня производственная травма!» Требовал от нас за отрубленный палец 150 тысяч рублей. Началось расследование. Привлекли комиссию по труду. Она вывела нашего горе-работника на чистую воду: ножи крутятся параллельно полу. Мизинец — это практически последний палец, который должно было оторвать. После таких выводов наш травмированный отказался от претензий.

— Он что, хотел по-легкому срубить деньжат?

— Видимо. Поэтому прежде чем взять кого-либо на работу, мы обращаем большое внимание на то, где и сколько претендент трудился и почему уволился. Подбор кадров — вопрос серьезный: случись что, пресс просто так не остановить и не запустить. Вообще, мы придерживаемся принципа: если уж взяли человека, то увольняем в крайнем случае. С персоналом надо уметь работать. Все мои заместители — бывшие офицеры уголовно-исполнительной системы. Они вышли на пенсию. Опыт есть, знания тоже. Мы с ними работаем вместе уже лет 10 — с тех пор, как только организовалось предприятие.

— И традиционный вопрос «БИЗНЕС Online»: ваши три секрета успешного бизнеса?

— Это трудолюбие, вера в свое дело и помощь родных и близких.