Алексей Шмарев Алексей Шмарев

«ОТЕЦ МОЛНИЕНОСНО ПОДМЯЛ ПОД СЕБЯ НЕВЫСОКОГО ХРУЩЕВА»

В 2003 году, в год 60-летия татарстанской нефти, в Бугульме был открыт памятник Алексею Шмареву. Позднее в серии «Корпоративная библиотека ОАО «Татнефть» была выпущена книга, посвященная его жизни и деятельности, — единственный развернутый рассказ о первом руководителе объединения. К 100-летию со дня его рождения и 70-летию промышленной добычи черного золота в Татарстане 31 октября 2013 года в Бугульме появился сквер его имени. Вот, собственно, и все напоминания о том, что сделал этот человек для республики. Много это или мало? «БИЗНЕС Online» предлагает ответить на этот вопрос после более близкого знакомства с ним и его делами.

... Шмарев всегда был первым. Судя по воспоминаниям современников, сам он к этому особо не стремился, во всяком случае, лидерство не было его самоцелью. Но так случалось, что его назначали. Первым начальником объединения «Татнефть» (именно так называлась в те годы его должность), где по его же приглашению заместителем Шмарева, а затем и преемником стал будущий министр нефтяной промышленности СССР Валентин Шашин. Затем он стал первым главой «Главгаза» — управления при Совете министров СССР, прообраза будущего союзного министерства новой могучей отрасли — газовой. Первым председателем совета народного хозяйства Татарского административного экономического района, где его заместителем был будущий первый секретарь Татарского обкома КПСС Рашид Мусин, а преемником на этом посту у него стал Сергей Князев, секретарь Татарского обкома КПСС, патриарх республиканской нефтянки, которого звали не иначе как «нефтяной комиссар республики». Затем Шмарев возглавил вновь образованный Средне-Волжский совнархоз, включивший в себя кроме татарской индустрию Куйбышевской области и Башкирской АССР. Первым он был не только в должностях и делах — он был кумиром и легендой молодых (и не очень) нефтяников, да и всех прочих сограждан, которым приходилось или работать с ним, или общаться, или его слушать, или про него слышать. Кроме того, он всегда был душой компании (имеется в виду не только «Татнефть»).

«Отец всегда выглядел огромным, мощным, с виду не очень поворотливым человеком, однако обладал мгновенной реакцией как в интеллектуальном, так и в физическом плане, — воспоминания Владимира Алексеевича Шмарева опубликованы в книге «Шмарев А.Т. Биография» из уже упомянутой «Корпоративной библиотеки ОАО „Татнефть“. — Когда решались производственно-технические вопросы, не находилось равных ему оппонентов при оперировании цифрами, неопровержимыми доводами.

Алексей Шмарев по правую руку от Никиты Хрущева

О физической реакции можно судить по такому случаю. В последний год руководства страной Хрущев Н.С. прибыл с инспекционной поездкой в Куйбышев (в данный момент областной центр Самара — прим. ред.), где отец в то время работал председателем Средне-Волжского совнархоза. Было решено удивить главу государства финалом „раскупорки“ нефтяной скважины, который, по всем расчетам и предположениям, должен был пройти спокойно, без сюрпризов. Но недра есть недра, и при раскрытии произошел выброс значительного количества нефти. Отец, едва услышав хлопок, молниеносно подмял под себя сравнительно невысокого Никиту Сергеевича и закрыл его от нефтяного душа. Начальник личной охраны председателя Совета министров СССР потом долго благодарил отца».

«ЕГО НАЗНАЧИЛ ЛИЧНО СТАЛИН. ЗНАЧИТ, ЭТОТ ЧЕЛОВЕК — С НЕБЕС»

Время, когда Шмарев командовал «Татнефтью», вспоминает Марат Новиков, бывший директор Бугульминского механического завода: «Я приехал в Бугульму в 1951 году, и к тому времени личность Шмарева в этом городе уже приобрела легендарное значение, была окружена ореолом неординарности, необычности. По должности своей я был далек от нефтяников: в ту пору я был заместителем начальника паровозного депо, и потому самое первое знакомство со Шмаревым было через легенду, которая создалась всего лишь за один год его пребывания в Бугульме.

О нем отзывались как о необычной личности. Богатырского телосложения, громадного роста, красавец, по слухам, цыган и — что скрывать — кумир всех женщин, которые с ним общались и видели его. И в то же время человек, который мог приехать на буровую посмотреть, что же там творится, справляются ли рабочие с операцией. Были случаи, когда начальник объединения сам глушил скважины, показывая, как это надо делать, абсолютно не глядя на свое положение и обличье, потому что он умел работать круглые сутки, но в то же время умел вместе с соратниками выехать в лес, разжечь большой костер, жарить шашлыки и провести отдых в общении с друзьями.

И конечно, все знали, что его назначил лично Иосиф Сталин, а Бугульма — город провинциальный, и появление любой неординарной личности воспринималось, как явление человека „с небес“. Плюс к его личности харизматика присоединялось и такое качество, как наличие своего мнения и на любом партийном форуме, ведь тогда все хозяйственные дела решались на парткомах. Он всегда высказывал свою точку зрения, и даже если она не поддерживалась большинством на бюро городских, республиканских комитетов, то всегда просил записать в протокол особое мнение. Свое. Вот таким был флер, который витал вокруг Шмарева среди городских жителей, и, я думаю, он не далек от истины».

«Внешние черты и некоторые качества характера выдавали в Шмареве цыганские корни — он хорошо понимал цыганский язык и даже говорил на нем. Коллеги вспоминают, непременно с многозначительной улыбкой, один эпизод из биографии Шмарева: когда Алексей Тихонович руководил Средне-Волжским совнархозом, то на площади прямо перед этим величественным зданием в Куйбышеве цыгане раскидывали табор на многие летние дни. Никто их не прогонял», — пишет газета «Республика Башкортостан».

ПЛЕМЯННИК ЛЯЛИ ЧЕРНОЙ, СВОЙ В ДОСКУ В ТЕАТРЕ «РОМЭН»

«Цыган...» — шелестела Бугульма, принявшая статного крупного красавца-богатыря с богатой шевелюрой курчавых волос, яркой, запоминающейся внешностью и природным артистизмом», — читаем в «Корпоративной библиотеке «Татнефти». — Так это или не так, сегодня совершенно точно уже никто сказать не сможет. За данную версию говорят некоторые оставшиеся отзывы ветеранов нефтяного края. В двух из них есть ссылки на это, правда, косвенные — у бугульминца А. Малова в сборнике «В краю сокровищ и богатырей» и у челнинца Я. Шафикова в издании «Фикрят Табеев». Первый упоминает о том, что к Шмареву чуть не как к соплеменнику за стройматериалами регулярно наведывались представители этой кочевой народности, разбившие табор близ города, и их «стойбище» исчезнет немного времени спустя после перевода начальника объединения на следующую должность в Москву. Второй автор приводит следующий эпизод из жизни нашего героя, произошедший во время приезда в Бугульму Никиты Хрущева: «Летим, значит, в Бугульму. Никита Сергеевич Хрущев спрашивает у Шмарева: «Вы татарин?» «Не-а, — отвечает Шмарев. — Я цыган».

Однако что ни говори, а оба эта издания — из разряда документально-художественных, к тому же и посвящены другим персоналиям, поэтому еще большой вопрос, стоит ли доверять их указаниям на все 100%.

Но вот что пишет инженер-нефтяник Сергей Эйгенсон, сын известного уфимского специалиста Александра Эйгенсона: «Ярчайшая была личность — дядя Леша Шмарев... В нем все было гармонично: и внешность цыганского баро, и степной размах движений, мыслей, дел. Я очень восхищался им — он так интересно показывал волшебные фокусы, а потом вкусно и подробно рассказывал, как их повторить. С ним у меня все получалось, без него ничего не шло. И, вы знаете, когда мои собеседники — ветераны башкирской нефти, буровики и добытчики вспоминали о Шмареве, то эта формулировка, как правило, так и звучала: «С ним — все в порядке, без него — хоть караул кричи!»

Оказались они в гостинице «Москва» вместе с его приятелем, известным нефтяным руководителем. Из руководящего органа, по коридорам и кабинетам которого ходили целый день, они выпали уже около 8. Что делать вечером? Алексей говорит: «Пошли в театр». «Какой театр, какие билеты, давно уж все занавесы поднялись!» «Ничего, пойдем в „Ромэн“, там нам никаких билетов не надо».

Действительно, в разных биографиях его производят то из бедных крестьян, то из казаков, то из родовитого дворянства, а на самом-то деле он был родом из оседлых коломенских цыган. Соответственно, для артистов недавно открывшегося «Ромэна» — родной человек. Пришли, сели в одной из комнат за кулисами, начали открывать шампанское. Звезды и звездочки театра споют на сцене песенку — и бегут к ним, выпить шипучего, расцеловать и спеть «К нам приехал наш любимый». К окончанию спектакля явно было, что выпито достаточно и даже несколько чрезмерно. Нефтяной руководитель стал склонять своего приятеля к возвращению в гостиницу «Москва», в свой номер. Но его коллега разгулялся и начал звать к своей тетке: «У нее шикарный коньяк!» А тетю его звали Ляля Черная. Мой отец представил себе на минутку, как они вваливаются в одиннадцатом часу ночи в дом народного артиста Михаила Яншина, который, как известно, был мужем знаменитой певицы. В общем, он уехал к себе в номер. А Алексей вернулся под утро, помятый и с раскаянием: «Ты был прав, надо было домой ехать. Я у тетки спьяну горку с хрусталем уронил!» В общем-то, приводя эти не совсем канонические истории, я хотел показать, что люди, родившие, вынянчившие и взрастившие башкирскую нефть, были живыми и даже очень живыми людьми. Главным для них была Работа, именно с большой буквы. Но, в минуты отдыха, оставаясь очень значительными в своем естестве людьми, они порой шалили, как дети. Что ж, детства им судьба не отпустила. Не до этого было в послереволюционной разрухе. Вот они и добирали...»

Известный казанский историк Булат Султанбеков, знавший первого начальника «Татнефти» во времена своей работы инструктором Татарского обкома КПСС, услышав про этот случай, сказал корреспонденту «БИЗНЕС Online»: «Я-то все время думал, что Табеев просто прозвал Шмарева цыганом за широту размаха, а тут вон оказывается как!»

Полина и Тихон Шмаревы

ПОТОМОК ДРЕВНЕЙ КНЯЖЕСКОЙ СЕМЬИ?

«Меж тем официального подтверждения данного факта в биографии Алексея Тихоновича Шмарева нет, — утверждает «Корпоративная библиотека «Татнефти». — По всем имеющимся документам он называет себя русским. За «нецыганскую» версию говорит и сохранившийся анкетный лист времен директорства в конторе бурения треста «Ишимбайнефть», написанный его рукой: «Шмарев Алексей Тихонович, Быков Алексей Михайлович. Усыновлен в 1924 году». Чуть ниже он вносит сведения о происхождении родителей: «Быков Мих. Фед. — офицер царской армии. Мать — мещанка».

После этого очень хочется обратиться к тем, кто все-таки выступал за цыганство Шмарева: много ли вы знали представителей «степной» певческой, романтичной нации, состоявших на службе в царской армии, тем паче не среди рядового ее состава? То же можно спросить и относительно матери: много ль среди мещанского сословия — этой крепкой закваски и основы стабильности ооссийского государства — помните вы цыган?

Михаил Федорович Быков — 43-летний есаул Российской армии

К тому же в воспоминаниях Игревского В.И., бывшего другом Алексея Тихоновича, есть записи следующие, сделанные со слов самого Шмарева: «Мать его, Одинцова Пелагея Арефьевна, 1896 года рождения, была, по словам одних, из древней русской дворянской семьи, по мнению других — из бедной русской семьи. В 1912 году 16-летняя Пелагея Арефьевна вышла замуж за 43-летнего Быкова Михаила Федоровича, уроженца Тифлиса, офицера Русской армии. В 1914 году в первые дни Первой мировой войны он ушел на германский фронт и в том же году был убит в Карпатах, под Равой Русской, в чине есаула (говорят также, что Быков М.Ф. был из древней княжеской семьи, не просто есаул, а командир одного из терских казачьих полков). После гибели Быкова М.Ф. Пелагея Арефьевна растила и воспитывала до 11 лет сына Алешу, работая по найму всю мировую и гражданскую войны. Есть и другое указание, проливающее свет на происхождение матери будущего начальника объединения «Татнефть». В архивах сохранилась автобиография Алексея Тихоновича от 1955 года, в которой он, в частности, указывает: «Моя мать, Одинцова Полина Арефьевна, дочь сельского писаря, после смерти отца работала по найму (официанткой, машинисткой)». Согласитесь, как-то сложно поверить, чтобы сельский писарь был цыганом?

Ну и, пожалуй, последний аргумент, прежде чем поставить точку в этом неофициальном споре по поводу происхождения Алексея Тихоновича. Он становится членом партии в 28 лет — в октябре 1941 года. Представителям старшего поколения не нужно объяснять, что во времена Советского Союза строго блюли чистоту рядов КПСС. Сколько нужно было характеристик, как тщательно проверялась биография человека — ни одной закавыки бы не прошло. А тем более в условиях военного времени плюс в пору правления Сталина, который, как известно, вообще с малочисленными народностями не церемонился, фактически легализуя эту порочную практику для всех органов власти на местах. Так что это опять же ставит миф о цыганстве все-таки под очень и очень большое сомнение.

Просто Шмарев был человеком слишком яркой для Поволжья внешности, любящий веселье, застолья, не чурающийся активного участия в праздниках, обладавший прекрасным голосом и дикцией, умудрявшийся обаять всех и вся. Ну кто он после этого? Ну только гитару в руки и серьгу в ухо...»

Сын командира казачьего полка с детства был на коне

«НИКАКИХ ПРЕДПОСЫЛОК К ТОМУ, ЧТОБЫ СТАТЬ НЕФТЯНИКОМ»

Итак, Алексей Тихонович Шмарев родился 18 января 1913 года. И если судить по фотографиям, дореволюционное детство будущего колосса татарстанской нефти было далеким от «босяцких» пролетарских традиций. Сам факт наличия дореволюционных фотографий уже говорит о многом; их немало, и сделаны они профессионально. Значит, достаток семьи одинокой матери с сыном вполне позволял регулярно подобную роскошь, совершенно не входящую в потребности первой необходимости. В 1924 году Полина Быкова выйдет замуж за человека со скромной внешностью — Тихона Филипповича Шмарева, работавшего до революции лесником в Донской области. Он усыновил Алешу и дал ему свои фамилию и отчество. После 1917 года второй муж Полины Арефьевны пошел в карьерный рост, и в начале 40-х становится заведующим отделом пропаганды Чертковского РК ВКП(б) Ростовской области, а затем и вовсе войдет в аппарат министерства заготовок СССР, о чем будет указано в автобиографии первого начальника объединения «Татнефть», датированной 1955 годом.

Полина Арефьевна и Алеша

Из анкетных данных ясно: никаких видимых предпосылок для того, чтобы стать нефтяником, у мальчика не было. Тем не менее, едва окончив Азовскую школу-девятилетку в 1930 году, он сразу — с мая — отправляется работать на буровые промыслы треста «Майнефть», расположенные в Нефтегорске. Парню с девятилеткой за плечами на промысле были рады: с ликвидацией безграмотности населения даже в Майкопе — развитом по сравнению с окружающими городами, с телефонами, театрами, училищами — было покончено лишь в 1931 году. Более того, новичок оказался человеком сноровистым и любознательным. За два года долговязый парень проходит путь от бурового рабочего до бурильщика. 

Расчетная книжка бурильщика Шмарева

Черная, надрывная работа сделала 17-летнего парня старше своего возраста во всех смыслах: буровой рабочий вырос до талантливого бурильщика, глядя на работу которого можно было просто залюбоваться. Стоит ли говорить, что дальнейшая его судьба не могла стать иной — впереди его ждал Грозный, «Второе Баку» довоенного периода, а точнее — Грозненский нефтяной институт с двумя факультетами — горно-промысловым и нефтехимическим. На первый с двумя годами блестящей практики легко поступил молодой буровик Алексей Шмарев.

Диплом выпускника Грозненского нефтяного

Город встретил нового студента воодушевленно: восстановление нефтяной отрасли края, пострадавшего почти десятилетие назад, не только догнало довоенные показатели, но и превратило его в новую нефтяную столицу — индустриальный центр, имеющий стратегическое значение для всей страны. Институт, имевший свой вузовский статус всего три года, был тем не менее славен своими педагогами и крепкими традициями. Его территориальная отдаленность от столицы с лихвой восполнялась великолепной теоретической и, что самое важное, практической базой обучения студентов. Стоит ли говорить, сколько славных имен его выпускников золотыми буквами вписаны в историю отрасли и всей страны. Союзные министры Николай Байбаков, Валентин Шашин, Николай Мальцев и Лев Чурилов, а также Сергей Князев — фигура в истории Татарстана знаковая — один из самых мудрых руководителей Татарского обкома КПСС — все они окончили Грозненский нефтяной.

Самый заметный среди сокурсников

ШМАРЕВ ВСТРЕЧАЕТСЯ С ШАШИНЫМ

В книге Михаила Гайказова «Валентин Дмитриевич Шашин — блистательный стратег нефтяной промышленности» зафиксировано, что в 1937 году Шмарев проходил в Ишимбае преддипломную практику. Именно тогда и состоялось знакомство двух друзей, соратников, коллег на протяжении долгого времени, а порой и ярых спорщиков, которых роднила не только всеобъемлющая и беспрекословная любовь к нефти, дальнейший трудовой путь и даже созвучие фамилий. По крайней мере, в Татарстане и сегодня Шмарев и Шашин всегда идут в одной связке.

Два нефтяника тянулись друг к другу, их беседы могли начаться с любого вопроса, но в конечном итоге сводились к одному — будущему нефтяной промышленности страны. Тем более темы для разговоров были общие: оба молодых человека уже определили для себя любимую сферу деятельности во всем нефтяном процессе и тянулись к информации по турбинному бурению — принципиально новому веянию, которое предлагала отечественная наука. Поэтому все успехи и неудачи конструкторов, пути усовершенствования модели турбобура — все, что каким-либо образом можно было узнать в ту пору о данном стратегическом шаге в развитии отрасли, становилось предметом разговоров и жарких дискуссий.

Они оба останутся в истории Ишимбая и Туймазов, оба плечом к плечу поднимутся у начала становления компании «Татнефть», а в конечном итоге время и преданность делу сделают каждого из них фигурой союзного масштаба: руководитель «Главгаза» Шмарев и министр нефтяной промышленности Шашин. А посему какие бы между двумя этими колоссами ни возникали разногласия в дальнейшем (а они неизбежны, надо сказать, если уж заводится речь о двух личностях), на заре становления нефтяного Урало-Поволжья их встреча и сплоченная работа стала залогом успешного развития региона.

С друзьями-нефтяниками. Валентин Шашин — слева

Кстати, тот же Князев в своих воспоминаниях оставил такие записи об учебном заведении: «В то время Грозненский нефтяной институт по укомплектованности профессорско-преподавательскими кадрами имел некоторые серьезные преимущества. Здесь работали опытные преподаватели, хорошо знавшие нефтяное дело. В Грозный переехали работать крупные ученые, значительно повысившие уровень преподавания в институте... Позже я не раз напоминал Шашину В.Д., что и периферийные институты могут быть неплохими. Хочу отметить, что Валентин Дмитриевич всегда с большим уважением относился к выпускникам Грозненского нефтяного института».

Положительные отзывы о вузе объяснимы и закономерны. Апогей репрессивных 30-х годов был еще впереди, однако именно этот факт истории страны отчасти объяснял высокую и безупречную репутацию нового нефтяного вуза как сильного учебного заведения, выпускающего высококлассных специалистов, которым предстояло поднимать Урал, Башкирию, Татарию, Сибирь. Грозный был «нережимным» городом, то есть населенным пунктом, в котором, при счастливом исходе репрессивного молоха, оставшиеся в живых могли существовать и трудиться, попав под постановление о паспортной системе, запрещавшее жить в режимных (читать — столичных) городах. Поэтому цвет технической интеллигенции, на которую пришелся основной удар политических гонений, сделал Грозненский нефтяной институт, может быть, даже самым сильным на тот момент профильным вузом. Шмарев, один из лучших его студентов, а теперь молодой горный инженер, получает диплом с отличием и направление: Башкирия, Ишимбай.

Подготовил Михаил Бирин

Продолжение следует.