Тагир Харматуллин: «Я старался быть всегда с народом на земле»

Тагир Харматуллин: «Посмотрите, насколько уменьшается село, насколько уменьшается деревенский люд! А это есть совесть народа! Вместе с потерей села мы теряем нравственную чистоту, духовность, культуру, традиции, язык» Фото: Асхат Идиятуллин

«КИТАЙЦЫ ГОВОРЯТ: РОССИЯ — ЭТО МЕДЛЕННО ТОНУЩИЙ КОРАБЛЬ. НО Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ НА ЭТОМ БОРТУ»

— Тагир Нуруллович, не буду скрывать, идея сделать с вами интервью у нас возникла после того, как нам удалось попасть на закрытую встречу фермеров Тукаевского района с заместителем Тимура Нагуманова Артемом Шарафутдиновым. Ваше выступление о том, что пора бы уже деревню поднимать, было очень пламенным. Расскажите, пожалуйста, что у вас за хозяйство, сколько времени вы им занимаетесь? Каких успехов добились?

— Фермерским хозяйством я занимаюсь с 2012 года. Основал его мой младший брат в 1996 году. Мы имеем 550 гектаров пашни и 58 голов коров дойного стада.

— А растениеводством занимаетесь?

— Занимаемся. Возделываем пшеницу, ячмень, овес, горох, кукурузу на силос и многолетние травы.

— Сколько человек у вас в хозяйстве занято сегодня?

— Вместе со мной 14.

— Работники местные или приезжие?

— 6 человек местные. Остальные — таджики.

— Они живут здесь же, в Чершилах?

— Да, они многие годы живут здесь с семьями. В Чершилах практически не осталось моих односельчан.

— Думаю, многие удивились, когда узнали, что вы после стольких лет работы главой сначала Тукаевского, а затем и Менделеевского районов подались в фермеры. Ведь человек с вашим уровнем связей, влияния спокойно мог найти себе, скажем так, менее пыльную работу.

— Когда уходил с должности главы Менделеевского района, мне в аппарате президента предложили заняться охотообществом. Я отказался, это не мое. Мое желание — работать своими руками. Я производственник, выходец из деревни, и мне всегда было близко сельскохозяйственное производство.

— Вы, я так понимаю, уже в достаточной степени прочувствовали, как говорится, на собственном горбу, что такое самому заниматься фермерством. Предположим, что сейчас у вас был бы выбор, в какую сферу пойти — пошли бы снова в фермеры?

— Только в фермеры и пошел бы. Считаю в какой-то степени потерянным время, пока работал чиновником. Да, я набрался опыта — это тоже немаловажно. Но здесь я чувствую кураж.

«Наши земли — это паевые земли всех родственников и арендные земли, полученные у государства в начале 90-х годов на 49 лет» Фото: Асхат Идиятуллин

— Кураж — это когда вы видите результаты своего труда?

— Да, когда видишь результаты, это приносит тебе просто огромное удовлетворение. Китайцы говорят: Россия — это медленно тонущий корабль. Но я не хочу быть на борту этого корабля. Необходимо всем заниматься производством и таким образом вносить свою лепту в укрепление мощи нашей страны.

— В Тукаевском районе довольно много фермерских хозяйств. Как вы считаете, тукаевские фермеры сегодня могут являться примером для других фермеров Татарстана?

— Я бы так не сказал, что они могут являться примером, но на территории Тукаевского района сегодня производится товарной продукции на 21 миллиард рублей в год. А бюджет района составляет всего 695 миллионов рублей. Я подсчитал, что если бы наш бюджет был совокупным по наполнению с республиканским, то бюджет района должен был быть около 2 миллиардов рублей. Ни у главы района, ни у глав сельских поселений нет денег ни на дороги, ни на что. Как тут быть?

— А в Чершилах производством только вы занимаетесь, других работодателей нет?

— Да, я один. Это заброшенная деревня была, мне просто жалко ее. Я же в ней вырос, здесь такие знаменитые люди жили!

— Кто интересно?

— Был у нас в деревне такой Харис бабай. Он один в деревне знал русский язык. Во время коллективизации в 30-х годах деревня его направила ходоком к Сталину, чтобы он передал ему, что коллективизация их деревне не нужна. Он пошел, дошел до Москвы, до Кремля дошел, но до Сталина его не допустили.

— Он живой остался?

— Живой, нормально пришел обратно. Рассказывал, что его в Кремле нормально встретили и сказали, что просьбу сельчан Сталину обязательно передадут. Чершилы славились своими мастерами. Здесь были прекрасные жестянщики, плотники, механизаторы. Я просто горжусь выходцами из нашей деревни, у меня отец был механизатором.

«ВИДЕЛИ БЫ ВЫ, С КАКИМ АПЛОМБОМ И ГОНОРОМ «ПРОСТО МОЛОКО» ПРИХОДИТ К ТЕБЕ, КОГДА СНИЖАЕТ ЗАКУПОЧНЫЕ ЦЕНЫ»

— Новые направления не планируете открывать?

— Мне нужно сначала наладить молочное животноводство и получать нормальные объемы молока.

— А сколько вы сегодня молока производите?

— В день порядка 700 литров. Сдаю его Касакину (Анатолий Касакин — фермер Тукаевского район — прим. ред.).

— И сами заниматься переработкой не хотите?

— У многих фермеров эта мысль в голове сидит. Но каждый должен, считаю, своим делом заниматься. Возможно, когда-нибудь приду к этому. Сейчас необходимо повысить надои молока. Понятно, что если будет своя переработка, добавленная стоимость появится. Но пока не готов к этому. Считаю, что, если за все сразу возьмешься, можешь потерять все. Главное — стабильно работать в одном направлении. Но для этого, конечно, пахать надо.

— Многие фермеры сейчас говорят о диспаритете цен на промышленную продукцию и свою. Говорят, что молоко должно стоить столько же, сколько стоит дизельное топливо. Вы как считаете?

— Об этом министерство экономики должно говорить. Господин Здунов (Артем Здунов — министр экономики РТ — прим. ред.) эти вещи должен регулировать. Сегодня переработчик молока, чтобы поставить свою продукцию на полку в торговые сети, вынужден платить бонусы. Но при этом торговая сеть расплачивается с ним только через месяц. Все боятся торговли почему-то.

«Власть должна же отреагировать на запросы предпринимателей, особенно тех, кто работает на селе! Депутаты с нами не встречаются» Фото: «БИЗНЕС Online»

— А самостоятельно продавать продукцию в розницу вы тоже не хотите?

— У меня пока нет возможности наладить такую работу. Пока мы с Касакиным как-то общий язык находим. Раньше я сдавал всю продукцию в «Просто молоко». Видели бы вы, с каким апломбом и гонором они приходят к тебе, когда снижают закупочные цены. Складывается впечатление, что, закупая мое молоко, они делают мне одолжение и я должен за это их бесконечно долго благодарить. Я сказал: «Нет, ребята, я так с вами работать больше не буду».

— Вы говорили о том, что в процессе своей работы совершали ошибки, то есть учились исключительно на своем опыте. А не было возможности учиться на чужом?

— Когда занялся фермерством, я первым делом поехал во Владимирскую область. Там живет и работает фермер известный — англичанин польского происхождения Джон Кописки. Я прочитал о нем статью в «Огоньке». Он все деньги, которые у него были в свое время, вложил в молочное животноводство и сейчас надаивает по 30 тонн молока в сутки. Удивительно мощно работает.

— Переработка у него есть?

— Нет, он все сдает «Вимм-Билль-Дану».

— Значит, по хорошей цене сдает?

— Да, нам мечтать только о такой цене остается.

— У нас же в республике есть Danone, почему туда не сдаете?

— У меня объемы пока маленькие. Они были у нас на ферме, сказали, что молоко у нас очень хорошего качества. Оно и по бакосемененности чистое, и по другим показателям. По жирности меньше 3,8 процента вообще не опускаемся.

— А молоко хорошее из-за беспривязного содержания животных или какие-то еще причины есть?

— В том числе и из-за этого. Нормальное кормление, беспривязное содержание, чистота, обученные кадры. Все влияет на качество, мелочей нет.

«Сейчас необходимо повысить надои молока. Понятно, что если будет своя переработка, добавленная стоимость появится. Но пока не готов к этому» Фото: Асхат Идиятуллин

«Я ЭТОТ ЗАКОН О МИГРАНТАХ ЛУЧШЕ САМИХ ЧИНОВНИКОВ ВЫУЧИЛ»

— Вы достаточно смело высказываете свою точку зрения, не оглядываясь особо на чины и должности. У вас сейчас как складываются отношения с местными и республиканскими властями?

— Хочется донести во все уровни власти реальную картину дел.

— Вы сейчас про тему с мигрантами?

— Да.

— А увеличение квот на мигрантов вам удалось пробить в итоге?

— Нет, не удалось. Артем Шарафутдинов предложил написать на его имя письмо. Я написал, но получил ответ со отсылкой на федеральный закон. То есть то, что я уже давно знал и без него, мол, пишите в МВД. Но ведь я обратился за помощью к уполномоченному по защите прав бизнеса! Они же всегда при встречах спрашивают: «Чем вам помочь?» Я этот закон о мигрантах лучше самих чиновников уже выучил. Так вы мне помогите решить этот вопрос! Но они почему-то вместо этого находят различные объяснения.... В общем, делают все, чтобы не помочь человеку, который обратился к ним за помощью.

— Но вы какие-то пути решения этого вопроса видите?

— Если федеральный закон не позволяет нам это сделать, значит, нужно его изменять! Давайте выйдем с соответствующим предложением в законодательный орган! И Путин Владимир Владимирович, и Минниханов Рустам Нургалиевич говорят, что надо развивать малый и средний бизнес — это ведь на самом деле основа страны. Я принадлежу к категории малого бизнеса. Я говорю: «Есть проблема — работать на селе некому, помогите мне!» Думаю, что такой вопрос поднимаю не я один. Власть должна же отреагировать на запросы предпринимателей, особенно тех, кто работает на селе! Депутаты с нами не встречаются. Был на приеме у помощника депутата Госсовета Фоата Комарова, он заверил, что Фоат Фагимович обязательно ответит. До сих пор жду ответа...

— А после нашей публикации о встрече фермеров с бизнес-омбудсменом не было вам никаких звонков?

— Звонили. Звонили даже те люди, которых я и не знал раньше. Говорили: «Тагир, а ты ведь на самом деле прав. Все правильно говоришь».

«КОГДА Я СТАЛ РУКОВОДИТЕЛЕМ, ТУКАЕВСКИЙ РАЙОН НАДАИВАЛ 20 ТОНН МОЛОКА В ДЕНЬ, ЖИВОТНОВОДСТВО НАХОДИЛОСЬ В УПАДКЕ»

— Вы много лет проработали в «Камском Беконе», который раньше назывался совхозом «Сосновоборский», правильно?

— Да, с 1980 по 2002 год, 22 года проработал в «Сосновоборском». Начинал заведующим гаражом, потом главным энергетиком, главным инженером, директором совхоза и затем генеральным директором агрофирмы «Сосновоборская».

— А что после 2002 года случилось с «Сосновоборским»?

— Туда пришли другие люди (улыбается).

— Мы слышали, что в орбиту интересов компании «Татэнерго» совхоз «Сосновоборский» попал после того, как у него образовались перед энергетиками долги по электроэнергии.

— Примерно так и было.

— Но это все было после вас?

— После меня. Тогда «Сосновоборским» руководил уже Салахов (Айдар Салахов — ныне глава Мензелинского района — прим. ред.)

— А фермерствовать вы начали после того, как ушли с должности главы Менделеевского района?

— Да. У меня уже было хозяйство, коровников и зданий, правда, не было (улыбается). Я сам их планировал, сам чертил, сам строил. Это мое детище. С ошибками, но потихоньку идем вперед...

— Тукаевским районом вы руководили 9 лет. Можете ли вы назвать, что могли бы привнести себе в заслуги, находясь у руля района?

— Я бы предпочел о своих заслугах самому не говорить. Надо спросить у людей. Работал, старался. О моей работе пусть лучше люди скажут.

— Хорошо, а о своих упущениях можете сказать? Были они?

— Думаю, были. К кадрам жестковато относился. Когда встречаюсь с людьми, всегда спрашиваю: «Не обидел ли я вас чем? Если обидел, то прошу прощения».

«У меня уже было хозяйство, коровников и зданий, правда, не было. Я сам их планировал, сам чертил, сам строил. Это мое детище» Фото: Асхат Идиятуллин

— У меня сложилось мнение, что вы руководитель молчаливый и закрытый. Это обманчивое мнение?

— Я себя закрытым назвать не могу. Старался быть всегда с народом, с теми, кто трудится на земле.

— Ни для кого не секрет, что президент Татарстана на ключевые посты расставляет, скажем так, проверенных людей — тех, которых знает лично, с которыми когда-то учился или работал?

— Нет-нет, я в сельхозинституте учился на курс старше, и Рустама Нургалиевича в годы своей учебы не помню.

— И вы ваш карьерный рост с тем, что учились с Миннихановым в одном институте, никак не связываете?

— Надо отметить, что это не связано никак.

— А как в таком случае вас с должности руководителя агрофирмы сразу поставили руководить Тукаевским районом?

— У меня достаточно тесное общение было с Маратом Готовичем Ахметовым. В Тукаевском районе в те годы, признаться, был полный завал. Когда я стал руководителем района, район надаивал в день 20 тонн молока. Молочное животноводство находилось в полном упадке. Огромные площади пашни перестали обрабатываться. Мне была поставлена задача: «Давай поднимай». И моей команде удалось выправить это положение. Тукаевский район в республике вышел на первое место по производству сельхозпродукции.

— За какой период вам удалось это сделать?

— За годы моей работы. С приходом инвестора, к сожалению, началось сокращение поголовья КРС.

— А какие причины побудили их сокращать поголовье?

— Они пришли к выводу, что молочное скотоводство невыгодно.

— Вы хотите сказать, что сельхозтоваропроизводители района стали интересны компании «Татэнерго», и она применила ту же самую схему, по которой стала собственником «Камского Бекона»?

— Да, ей отошли хозяйства. Сегодня, к сожалению, в деревнях Тлянче Тамак, Хузеево, Казаклар, Старый Дрюш, Мусзавод, Ташкичу нет поголовья КРС.

— А сейчас район сколько тонн молока производит?

— По сводке — 73 тонны, хотя мог бы и больше производить. Однако в этом году ликвидировалось хозяйство СХП «Алмаз» (бывший совхоз «Татарстан» — прим. ред.).

«Представьте человека, имеющего аппарат: замов, секретарей, помощников. А сейчас я сам себе и слесарь, и тракторист, и сварщик, и юрист, и учетчик» Фото: Асхат Идиятуллин

«Я ПРОСТО НЕ СТАЛ ПОДСТАВЛЯТЬ ПЕРЕД ПРЕЗИДЕНТОМ НИ АБДУЛЛИНА, НИ ХАНБИКОВА»

— Менделеевским районом вы руководили всего год, затем последовала отставка. Когда обсуждалось это кадровое решение, выдвигались две основные версии. Первая — вам, как и в случае с Тукаевским районом, была поставлена задача поднять сельское хозяйство, но за год ситуация в отрасли существенно не поменялась. Вторая версия — в период строительства завода «Аммоний» затянулось возведение многоквартирного дома для специалистов предприятия. И это, мол, послужило причиной отставки. Какая из этих версий верна?

— С Менделеевском как получилось. Марат Готович у меня спросил: «Ты пойдешь в Менделеевск главой работать?» И я не знаю почему, то ли Аллах подсказал или судьба такая у меня, но я согласился. А потом отказываться было уже поздно. Я знал, что в Менделеевске с сельским хозяйством дела хуже некуда. Гафаров (Рустам Гафаров — экс-глава Менделеевского района — прим. ред.) там полностью уничтожил село! От него ничего там не осталось. Я начал восстанавливать. В Менделеевском районе 30 тысяч населения, из них 22 тысячи живут в городе. Ринат Ханбиков (гендиректор ЗАО «Межрегионгаз Казань» — прим. ред.) командует системой ЖКХ. Я ему говорю: ты мне объясни, пожалуйста, откуда тарифы такие на ЖКХ берутся? Люди же не могут платить столько за тепло и воду? А он отвечает: «Чем выше тариф, тем лучше для народа». Вот после этого у нас и пошло с ним недопонимание. А этот многоквартирный дом, о котором вы говорите, Ханбиков сам же и строил. При чем вообще здесь может быть глава?

— Глава курировать должен, у нас ведь первый руководитель всегда за все в ответе.

— Да, глава за все в ответе. Но все вопросы, касающиеся муниципалитета, были сняты. Ханбиков не финансировал объект, а Абдуллин (Талгат Абдуллин — глава Госжилфонда при президенте РТ — прим. ред.) не строил. И я там как меж двух огней. Подставить Ханбикова? Спрашиваю у Абдуллина: почему дом не строится? Он отвечает: потому что Ханбиков не платит. Спрашиваю у Ханбикова: почему дом не строится? Он говорит: пусть Абдуллин строит, это его дело. Ну я просто не стал подставлять перед президентом ни того, ни другого. Может быть, из-за этого и сняли, не знаю. Когда убирали с должности главы, Камалтынов (Камалтынов Юрий Зимелевич — с 2005-го по 2013 год руководитель аппарата президента РТ — прим. ред.) мне сказал: «На тебя очень много жалоб». Спрашиваю: какие именно, давайте разберемся. Но разбираться не стали. Жалобу ведь накатать можно на любого.

— Получается, что руководить Менделеевском вы шли без большого желания?

— Я понимал, что иду в тяжелый район. Отец мой мне сказал тогда: «Улым, не ходи туда». Но я согласился, раз уж свое обещание дал министру. Хотя у меня уже это хозяйство было, нужно было уже здесь работать.

— И вы с «Сосновоборского» каждый день ездили в Менделеевск?

— Да.

— Это же минимум час в один конец.

— Хотел со временем построить там дом, это же не дело каждый день столько ездить, но в итоге не срослось. И слава Аллаху, что так получилось.

«Крупные агрофирмы берут дешевые кредиты, а мелкие хозяйства под низкие проценты банки не кредитуют» Фото: Асхат Идиятуллин

— Как же вы смогли переключиться на собственное хозяйство после работы чиновника?

— В первые дни и в первые месяцы было, конечно, очень тяжело и сложно. Представьте человека, имеющего аппарат замов, секретарей, помощников. А сейчас я сам себе и слесарь, и тракторист, и сварщик, и юрист, и учетчик. Многое делаю сам.

— Но сейчас-то втянулись?

— Втянулся, хотя я и не отрывался никогда от земли по большому счету. Всегда старался быть ближе к земле, к народу. Возможно, скажу банально, но земля любит тех людей, кто любит ее.

— А эти земли, которые вы сейчас обрабатываете, через тендер получали?

— Наши земли — это паевые земли всех родственников и арендные земли, полученные у государства в начале 90-х годов на 49 лет.

«КРЕДИТЫ — ЭТО БОЛЬШОЙ ГРЕХ»

— В республике периодически всплывает тема объединения автограда с Тукаевским районом. Обсуждался этот вопрос и в то время, когда вы работали главой. Почему не срослось, по-вашему?

— Этот вопрос, я считаю, должен решаться на референдуме Тукаевского района. А тогда, насколько я помню, когда эту тему подняли, как раз началась череда трагических событий — теракты в Беслане, других местах, и об этом как-то забыли.

— А не превратится Тукаевский район в пригород Челнов, если объединение снова окажется на повестке? Тотальное ИЖС не начнется на землях сельхозназначения?

— Но ИЖС ведь тоже надо вести, дети рождаются, жилье людям нужно предоставлять. Если город и дальше такими темпами будет строиться, куда мы придем? По Челнам ведь скоро и ездить будет уже невозможно. Землю людям давать надо и уходить от строительства многоэтажного жилья.

«Мегафермы типа «Камского Бекона» или «Красного Востока — Агро» проблемы села не решили и не решат. Руководство их все сидит в Казани, а как живут селяне, им мало интересно» Фото: prav.tatarstan.ru

— Интересно вы рассуждаете. Если к вам придут и скажут, мол, Тагир Нуруллович, многодетным семьям нужно землю выделить, отдай, пожалуйста, 200 гектаров, что вы им скажете?

— Но у меня же земли обрабатываются. Строительство поселков для многодетных семей можно и на заброшенных дачных участках начинать. Руководство СССР в этом отношении где-то было разумное, а где-то неразумное. Людям нужно было давать тогда не по 3  - 4 сотки, а по 10 - 20, и сразу решать вопросы с коммуникациями — дорогами, газификацией. Сейчас люди жили бы в деревнях, и такой вопрос вообще не стоял бы на повестке.

— На том совещании, с которого мы и начали нашу беседу, вы говорили, что хотите расширять производство. А сейчас говорите, что нужно закрепить то, что есть.

— Молочное стадо — это всегда рост. Если производство поставлено грамотно, оно всегда будет расширяться. На том совещании нас спросили: «Чем вам помочь?» Я рассказал о своих мытарствах с «Росагролизингом», когда мне было необходимо приобрести силосоуборочный комбайн и построить силосные ямы и коровник. Коллеги жалуются на то, что широко разрекламированные льготные кредиты под 5 процентов годовых, которые обещали выдавать с 1 января этого года, аграрии не могут получить, а на носу посевная!

— А в вашем хозяйстве достаточно техники?

— Техники достаточно. Машины, тракторы, два комбайна. Все есть, кроме силосоуборочного комбайна. И еще надо газифицировать зерносушилку.

— С какой рентабельностью вы работаете сегодня?

— У меня рентабельность примерно 18 процентов. Я буквально на днях подбивал все цифры.

— Вы считаете ее нормальной?

— Думаю, что в сельском хозяйстве рентабельность должна быть не менее 35 процентов, чтобы кредиты под неподъемные проценты вообще не брать. Крупные агрофирмы берут дешевые кредиты, а мелкие хозяйства под низкие проценты банки не кредитуют. Я вообще буду уходить от кредитов, это большой грех. Вообще, я считаю, что сельхозтоваропроизводителям должны выделяться беспроцентные кредиты. Все же на виду — тот же глава района прекрасно знает, кому можно давать кредит, кому нельзя. Вот этому парню, например, можно дать, я могу поручиться за него, и я знаю что он все до копейки выплатит.

— Салават Фатхетдинов тоже поручался за товарища, потом чуть банкротом его не объявили...

— Салават — певец, пусть он поет.

«В Тукаевском районе в те годы, признаться, был полный завал. Мне была поставлена задача: «Давай поднимай». И моей команде удалось выправить это положение» Фото: «БИЗНЕС Online»

«МЕГАФЕРМЫ ТИПА «КАМСКОГО БЕКОНА» ПРОБЛЕМЫ СЕЛА НЕ РЕШИЛИ И НЕ РЕШАТ»

— В растениеводстве какая культура на сегодняшний день самая выгодная?

— Любая культура выгодная, надо просто упорно работать. Есть севооборот, ты не можешь одним ячменем или пшеницей только обойтись. Должен сеять и пшеницу, и горох, и другие культуры.

— Это на продажу уходит или все для себя?

— И на продажу, и для себя.

— На стороне вы ничего не закупаете?

— Я закупаю у фирмы «Мустанг» кормовые добавки.

— А привесы вас устраивают?

— Вполне.

— По-вашему, будущее сельского хозяйства за мелкими сельхозтоваропроизводителями или мегафермами?

— Конечно же, мегафермы — это неправильно, от них надо уходить. И тут должен сработать антимонопольный комитет. Но пока они существуют, к крупным и мелким хозяйствам должно быть одинаковое отношение. Могильщик СССР Рональд Рейган говорил: «Small is beautiful» («Маленькое всегда прекрасно»). Мегафермы типа «Камского Бекона» или «Красного Востока — Агро» проблемы села не решили и не решат. Руководство их все сидит в Казани, а как живут или существуют селяне, им мало интересно. «Камский Бекон» вообще о людях не думает. При мне «Сосновоборский» каждый год по 50 квартир для работников предприятия сдавал. В настоящее время ни одного метра жилья они для своих же работников не строят.

— То есть поселок «Сосновоборский» при вас вырос?

— Да, вся стройка при мне была. А сейчас там вообще ничего не вкладывают. О чем думают? Восстановление села надо начинать с людей. Восстановить поселок, восстановить деревню, людей привлечь, чтобы школы работали. Скоро в Тукаевском районе две школы останется: одна — в Бетьках, другая — в поселке Татарстан. Остальные некомплектные. Ссылаются на то, что учителей нет, учеников нет. Конечно, не будет людей, если там производства нет, жилье не строим, поэтому молодежь и уезжает. Город, как насос, всех забирает. Деревня всегда воспитывала сама себя. Фарид Хайруллович (Мухаметшин — председатель Госсовета — прим. ред.) говорит: надо сохранять село. Я с ним согласен на 146 процентов. Вот только кому он адресует свой посыл, понять никак не могу. Президенту? Министру сельского хозяйства? Ведь за этими словами должны быть какие-то действия!

«Наше молоко и по бакосемененности чистое, и по другим показателям. По жирности меньше 3,8 процента вообще не опускаемся» Фото: Асхат Идиятуллин

«ДРАЙВЕРОМ ЭКОНОМИКИ ДОЛЖНО БЫТЬ СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО»

— Считается, что годы с 2010 по 2015 были тяжелыми, засушливыми для земледельцев. У вас как было?

— Кто хорошо обрабатывал землю, кто действительно в нее вкладывался в эти годы, тот ничего не потерял. Я особо не почувствовал этой засухи. Все дело в обработке.

— А какой год был для вас самым удачным?

— Думаю, 2015.

— Это же кризисный год! Как вы его пережили?

— Это горько говорить, но цены на все поднялись для нас тогда существенно. Причем даже на то, что от курса доллара не зависит. Все говорят, доллар поднялся. Мы же суверенная страна, а все привязано к этому доллару. Уходить надо от него. Уже ни одного подшипника нет отечественного, все из Китая к нам идет. Мы что, не способны ничего делать сами? Такие вещи, честно говоря, поражают и вызывают сожаление.

— А итогом прошлого года вы довольны?

— Я доволен каждым годом, даже если сработал убыточно. Это бесценный опыт, который дает возможность проанализировать свои ошибки. Где-то, значит, что-то упустил. Агробизнес — это прибыльное дело. В России драйвером экономики должно быть сельскохозяйственное производство. Если бы вся страна болела душой за развитие сельского хозяйства, думаю, что все у нас пошло бы совсем по-другому. Лужков правильно сказал Путину: «Село гораздо выгоднее нефтянки». Если бы мы всей страной навалились на село и поднимали деревни...

— Агротехнологии сильно изменились со времени вашей учебы или все у нас по старинке пашут?

— Мы в поиске. По сравнению с тем, как нас учили обрабатывать землю в институте, сегодня, конечно, уже другие технологии. К примеру, известнейший пензенский агроном Анатолий Шугуров, руководитель хозяйства «Пугачевский», использующий только безотвальную обработку почвы, пишет, что плуг, изобретенный немецким ученым-кузнецом Саксом в Канаде, считают злейшим орудием обработки. В Канадском университете земледелия висит плакат, на котором написано: «Один немецкий ученый Сакс сделал больше вреда для всего мира изобретением плуга, чем все немцы во Второй мировой войне». Мы тоже отказались от плуга.

«Техники достаточно. Машины, тракторы, два комбайна. Все есть, кроме силосоуборочного комбайна. И еще надо газифицировать зерносушилку» Фото: Асхат Идиятуллин

— Совсем не пашете?

— Основную обработку земли мы производим плоскорезами. Был ученый, агроном Иван Овсинский, который еще в начале XX века предложил новую систему земледелия без оборота пласта и получал прекрасные урожаи вообще без внесения удобрений.

— То есть вы от традиционных учений отходите?

— Об этом и сельхозинститут сейчас говорит, и Марат Готович [Ахметов]. Надо уходить от плуга, от переворота почвы.

«ХОЧУ, ЧТОБЫ ЛЮДИ СЕЛА В СТРАНЕ БЫЛИ НА ПЕРВОМ МЕСТЕ»

— Какие главные требования вы предъявляете к своим подчиненным?

— Работник должен думать. Не только я ему должен давать задания, а он — выполнять их. Должен быть коллективный ум. Мы все проблемы стараемся решать вместе, советуясь.

— Вы сами признались, что на посту главы были жестким руководителем. А сейчас, руководя своим хозяйством, вы тоже свою жесткость сохранили?

— Строгость, да. Я сейчас со своим коллективом ощущаю себя как в подводной лодке. Как вы считаете, в подводной лодке можно быть жестким? Тут скорее отеческая забота, дисциплина, работа единой командой.

— Можете рассказать о своем распорядке дня?

— Я встаю в 4 часа утра. Примерно час занимаюсь физкультурой, у меня своя методика. К 6:00 или к 6:30 приезжаю на ферму. А вечера стараюсь проводить с семьей.

— У вас есть хобби, увлечения какие-то?

— В свободное время стараюсь читать книги. У меня огромная библиотека, примерно 5 тысяч книг. Очень люблю собирать лекарственные травы.

«Я сейчас со своим коллективом ощущаю себя как в подводной лодке. Как вы считаете, в подводной лодке можно быть жестким?» Фото: Асхат Идиятуллин

— А мечта у вас есть?

— Я хочу, чтобы люди села в стране были на первом месте. Они делают важнейшую работу. До 1980 года в стране население сел и деревень превышало население городов, и экономика страны развивалась поступательно. После 1980-го люди стали переселяться в города, и экономика пошла на спад. В Великую Отечественную войну победил крестьянин. А сейчас посмотрите, насколько уменьшается село, насколько уменьшается деревенский люд! А это есть совесть народа! Вместе с потерей села мы теряем нравственную чистоту, духовность, культуру, традиции, язык. Деревни исчезают! Если татарская деревня будет жить, то татарский язык будет там всегда. Возродить надо село, сельскохозяйственное производство и необходимо советоваться с людьми, с сельскими жителями. Этого диалога у нас вообще не стало.

— Вот вы ратуете за возрождение своей родной деревни, но неужели нельзя вместе с минсельхозом придумать какую-то программу, которая позволила бы привлечь в село тех, кто готов туда переехать и работать?

— Я об этом и думаю. Моя мечта — возродить свою деревню. Если татары не хотят в селе работать, я сюда таджиков хотел переселить. Один из них живет здесь уже 12 лет, второй — 8. Работать будут, а не сухофрукты на рынке продавать. Они прекрасно трудятся, надо их просто закрепить. Может быть, кто-то из них уедет, кто-то останется, ассимиляция пойдет. Ну и пусть!

— Но это ведь уже не татарская деревня будет!

— Мне Туфан абый Миннуллин (татарский драматург, прозаик, публицист — прим. ред.) задавал вопрос о цыганах. Когда я был главой Тукаевского района, в поселок Круглое Поле пришли цыгане. Народ начал жаловаться на них: пристают со своим гаданием, всякую ерунду предлагают купить. Я пригласил барона, спрашиваю: что будем делать? Говорю, вот есть деревня, переселяйся туда. Он согласился. В общем, мы их переселили, и они до сих пор там живут. А их дети учатся в Иштеряковской школе под Нижнекамском, в татарской школе. И у меня Туфан абый спрашивает: «А татарским языком они владеют?» Да, говорю, владеют, моментально схватывают язык. Так что нам надо возрождать деревню.

— Назовите, пожалуйста, три секрета успешного бизнеса.

— Первое — это знания. Отрасль, в которой ты работаешь, ты должен знать очень хорошо, как говорится, от и до. Второй секрет — глубокая честность. Надо быть честным с самим собой, честным в деле, с друзьями, в бизнесе. Третье — упорно готовить кадры, начинать надо с кадров. Кадры решают все.