Михаил Задонов Михаил Задорнов: «Ни правительство, ни президент Российской Федерации на курс рубля повлиять не могут, потому что есть объективная данность — платежный баланс страны»

«В ЭТОМ ГОДУ РОСТ ВВП РОССИИ БУДЕТ НЕСКОЛЬКО ВЫШЕ, ЧЕМ ОЖИДАЮТ ЕГО ОФИЦИАЛЬНЫЕ ПРОГНОЗИСТЫ»

— Михаил Михайлович, вас воспринимают не только как одного из ведущих банкиров России, но и эксперта в области макроэкономики. Хотелось бы узнать ваше мнение по поводу перспектив 2017 года. Когда наконец начнется рост экономики и благосостояния населения?

— По моим ощущениям, в этом году рост ВВП России будет несколько выше, чем ожидают его официальные прогнозисты. На днях мое ощущение подтвердил министр экономического развития РФ Максим Орешкин, который заявил, что МЭР будет пересматривать прогноз на 2017 год. Они уже ожидают 2 процентов роста, в отличие от запаздывающих международных финансовых организаций — МВФ пока дает прогноз роста менее 1,4 процента.

— За счет чего будет рост?

— По итогам 2016 года промышленность выросла на 1,5 процента, примерно на 4 процента прибавило сельское хозяйство и переработка, а их доля начинает увеличиваться в структуре ВВП России. Также начался рост в сервисных секторах: ресторанный бизнес, туристические, финансовые услуги.

— Это стало следствием укрепления рубля?

— Когда рубль начинает укрепляться, в рост идут сервисные услуги. Кстати, я категорически не согласен с тем, что экономике России невыгодно укрепление рубля. Да, экспортные доходы уменьшаются, но в целом экономике это выгодно, потому что люди начинают чувствовать себя более уверенно, больше тратят, увеличивается спрос на продукцию и услуги.

— Вы прогнозируете рост ВВП, но ведь инвестиции не растут?

— Да, инвестиции пока не восстанавливаются. По итогам четвертого квартала 2016 года их объем примерно на 3,5 процента ниже, чем по итогам аналогичного периода 2015 года. Но если взять ноябрь — декабрь, то там разрыв уже сокращается. Я думаю, что в первом полугодии 2017 года инвестиции должны выйти в плюс. Мы розничный банк, у которого 14,5 миллионов клиентов из различных сегментов — от нижнемассового, до самых состоятельных людей. И поэтому мы можем очень точно отслеживать ситуацию на всех рынках кредитования. Впервые после резкого провала 2015 года спрос на кредиты скакнул вверх в августе 3 сентябре 2016 года, потом он стабилизировался, новогоднего ралли не было. Но в феврале мы наблюдаем очень хороший спрос на кредиты, причем на все: ипотечные, авто, потребительские, кредиты для малого бизнеса.

— Россияне вновь переходят от сберегательной модели поведения к потребительской?

— Возьмем автомобильный рынок. Он уже четыре года падает. Но ведь есть естественный срок амортизации — люди должны менять свои машины. Также и с затягиванием пояса. Люди два года живут в режиме экономии, но это вечно продолжаться не может. Как только реальные доходы начинают хоть немного расти, начинается и рост потребления. Вот в январе выплатили пенсионную надбавку по 5 тысяч рублей — это уже отразилось на росте потребления. К тому же в этом году, в отличие от прошлого года, планируется индексация доходов бюджетников. Те виды бизнеса, где есть прибыль — финансовый сектор, нефтегазовая промышленность, энергетика, — там также планируется повышение окладов. То есть в этом году будет рост реальных доходов, а значит, будет и рост потребления.

Напомню, что в структуре ВВП России 66 процентов — это потребление, 20 процентов — инвестиции и остальное — экспорт. С этим у нас тоже все нормально. Не так быстро, но экспорт растет. Надо еще учитывать то, что в экономике происходит дезинфляция — резкое сокращение темпов роста инфляции. Несколько лет назад инфляция была на уровне 12 - 15 процентов, по прошлому году она сократилась до 5,4 процентов, а к декабрю 2017 года вполне вероятно снижение до 4 процентов. Так вот, когда инфляция резко сокращается, это очень подавляюще действует на экономический рост. Но как только инфляция подавлена, экономика начинает быстрее расти. Это еще один фактор. Все это сложится, я думаю, минимум в 2 процента роста по итогам 2017 года.

— Ощущение такое, что идут словесные интервенции от высших руководителей страны о том, что будет скачок курса доллара. А каковы ваши прогнозы?

— Словесные интервенции, безусловно, идут. Хотя мое мнение как эксперта-экономиста, что лучше бы по поводу курса рубля высказывался один орган, который за это отвечает — Центральный банк РФ. Я считаю, что все остальные занимаются не своим делом и вносят определенную дезориентацию в поведение экономических агентов, потому что в момент резкого колебания курса валюты бизнес пытается уловить какие-то сигналы и в результате улавливает их неправильно.

На самом деле ни правительство, ни президент Российской Федерации на курс рубля повлиять не могут, потому что есть объективная данность — платежный баланс страны. Если он неустойчив, например, цена на нефть падает — рубль ослабляется. Если платежный баланс России устойчив, то рубль укрепляется, как это в последнее время происходит. На самом деле этот тренд продолжается уже на протяжении полутора лет, и он определяется устойчивостью платежного баланса России при существующих ценах на нефть. Конечно, валютные интервенции минфина сдерживают укрепление рубля, но невозможно долго препятствовать естественному тренду какими-то словесными интервенциями или даже мерами Центрального банка РФ или минфина.

«ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ БЕЗ ДЕНЕГ НЕ РАБОТАЕТ»

— Интересно узнать ваше мнение как бывшего министра финансов РФ об идущей сейчас дискуссии вокруг межбюджетных отношениях центра с регионами. Татарстан считает, что «раскулачивание» регионов-доноров — это плохая идея, которая лишает регионы стимула для развития. Тема «бюджетного федерализма» уже не актуальна в России?

— Это очень важная, но и очень сложная тема, которую невозможно раскрыть в коротком ответе. Напомню, что в России в последние годы из 83 субъектов федерации только 8 (в некоторые годы — 10) являются регионами-донорами. Основные регионы-доноры — это Москва и Тюмень, а также другие нефтяные регионы. В том числе, при хороших ценах на нефть, и Татарстан.

Если мы возьмем вторую половину 90-х годов, когда я работал в минфине РФ, то тогда соотношение доходов федерального бюджета и суммы региональных консолидированных бюджетов было примерно 45 на 55: 45 процентов консолидировал федеральный бюджет (иногда даже было 40 процентов) и 55 - 60 процентов была доля бюджетов регионов. С моей точки зрения, это был чрезмерный перекос в пользу регионов. Потом, во время нефтяного бума, распределение стало 60 на 40 в пользу федерального центра. Это чрезмерный перекос уже в другую сторону.

— Почему произошел перекос в сторону федерального центра?

— Во многом он был вызван политической централизацией, а политическая централизация без денег не работает. Поэтому произошла и финансовая централизация. Я считаю, что ее надо постепенно ослаблять. Оптимальным я считаю смещение на 3 - 5 процентов баланса суммарных доходов государства не только в пользу регионов, но — и это ключевой вопрос — в пользу муниципалитетов.

Проблема в том, что если регионы уже научились как-то распоряжаться средствами и распределять бюджеты, то муниципальный уровень до сих пор не является тем органом общественного самоуправления, каким должен быть в идеале. Мало дать деньги, надо еще чтобы люди могли этими деньгами по уму распорядиться. Правда, в России на всех уровнях с этим возникают проблемы, но по крайней мере на уровне федерации доля квалифицированных людей больше, чем на уровне муниципалитетов. Так что проблема не только в перераспределении средств, но и в том, чтобы люди на уровне городов, населенных пунктов, местного самоуправления были готовы этими полномочиями распорядиться.

«МАССОВЫЙ ВКЛАДЧИК О РИСКАХ НЕ ДУМАЕТ — ОН ОРИЕНТИРУЕТСЯ НА САМЫЙ ВЫСОКИЙ ПРОЦЕНТ ПО ВКЛАДАМ»

— Перейдем к банковской сфере. Ваше мнение о жизнеспособности трехуровневой банковской системы, которую планируется ввести с 1 января 2018 года? Напомню нашим читателям, что ЦБ РФ планирует разделить банки на три категории: банки с базовой лицензией, универсальные банки и системно значимые банки. Нет ли у вас опасения, что малые банки будут непопулярны у населения и это приведет к их уходу с рынка?

— Нет. Клиенты из малых банков не уйдут. Как мы убедились, для человека важно, чтобы была государственная гарантия по вкладам. За последние два-три года на группу ВТБ пришлось порядка 40 процентов всех выплат застрахованных в АСВ средств вкладчиков. И мы наблюдаем, что некоторые люди по 6 - 7 раз оказываются в списках на выплаты. К сожалению, массовый вкладчик о рисках не думает — он ориентируется на самый высокий процент по вкладам.

А вот для предприятий ситуация другая. По замыслу ЦБ РФ, ряд операций, например, валютных, внешнеторговая деятельность банкам с ограниченной лицензией, будет недоступен. Для многих это станет поводом сменить банк. С другой стороны, есть целый ряд отраслей, для которых это не столь важно. Так что я думаю, что для каждой категории банков будут формироваться свои ниши и небольшие банки будут иметь право на жизнь.

— Может, вообще оставить три-пять госбанков, и все?

— Это неправильно. Вам же не придет в голову указывать, сколько должно быть в Казани парикмахерских? Регуляция происходит естественным образом — есть хорошее место, есть спрос — открыли парикмахерскую. Спроса нет — закрыли здесь, открыли в другом месте. Банковский бизнес — это такая же услуга, как любая другая.

— Ваше отношение к предлагаемой новой схеме санации банков — через «дочку» ЦБ РФ? Это более эффективная схема?

— Я думаю, это действительно более эффективная схема. Центробанк уже затратил огромные деньги на санацию банков. С 2014 года на эти цели он потратил уже более 1,2 триллиона рублей. Причем некоторым санаторам этих денег не хватает, и они просят добавить.

— Зачастую санаторы полученные от ЦБ РФ дешевые кредиты используют для затыкания собственных дыр, а не для спасения санируемого банка...

— Я бы не стал здесь всех санаторов обвинять, но очевидно, что ЦБ РФ считает, что если он сам будет входить в капитал банка, то, во-первых, будет более прозрачный контроль за деньгами, а во-вторых, денег потребуется меньше. Я считаю, что это верный подход, но его будет не так просто реализовать.

— Почему?

— Для этого ЦБ РФ надо будет иметь массу людей, способных войти в банки и их контролировать. Если это очень квалифицированные люди, то закономерный вопрос: почему они до сих пор не работают в банках? Правда, за последнюю пару лет произошло существенное сжатие рынка, и, может быть, сейчас легче будет найти какие-то кадры. Но, с другой стороны, кадры не должны быть запятнаны предыдущим негативным опытом. Так что это будет не сколько процедурная, сколько большая кадровая проблема.

«НА БАНКОВСКОМ РЫНКЕ НИЧЕГО НЕОЖИДАННОГО НЕ БЫВАЕТ»

— После крушения ТФБ под угрозой банкротства оказались тысячи небольших компаний. Нужно ли, по вашему мнению, страховать вклады юрлиц?

— Я категорически против этого. Отличие юрлиц от физлиц в том, что физлицам, среди которых есть много пожилых людей, сложно даже на сайте ЦБ РФ прочитать баланс банка, понять, что реально банк из себя представляет. А предприниматель на то и предприниматель, что все время имеет дело с рисками. Он должен понимать, куда направляет свои деньги — изучить баланс того банка, где хочет открыть счета, навести о нем справки.

Если вводить какую-то гарантию для вкладов юрлиц, то это будет очень большой моральный выбор: где провести границу страхования? Предприятие с миллионом рублей на счету или с 10 миллионами? А, может, со 100 миллионами? Эта граница будет очень искусственной. Это будет непростое решение, и для государства оно выльется в огромные дополнительные расходы и своего рода налог на здоровые банки — им опять придется скидываться в страховой фонд. Для вкладчиков же это приведет к дополнительному снижению ставки по депозитам. Сейчас мы платим АСВ уже 0,6 процента от суммы привлеченных депозитов в год. Ни у кого не должно быть иллюзий: мы эту сумму просто недоплачиваем по вкладам нашим же вкладчикам.

— Но могут ли предприниматели достоверно определить устойчивость банка по его отчетности? У многих банков до самого последнего момента все показатели в норме, они проходят проверки ЦБ РФ, а через несколько месяцев происходит крах. Потом отчеты оказываются поддельными.

— Я вас уверяю, что на банковском рынке ничего неожиданного не бывает. Если вы думаете, что на банковском рынке не знали, что у Татфондбанка много лет были большие проблемы, вы ошибаетесь.

— А куда регулятор смотрел?

— Это вопрос не к нам, а к регулятору. Видимо, у него есть свои приоритеты. Надо ему тоже посочувствовать, когда отзывается по 100 лицензий в год — это довольно тяжелый процесс.

— Понятно, что процесс слияния банков ВТБ и ВТБ24, который должен завершиться к концу 2017 года, потребует каких-то организационных решений. Удовлетворите наше любопытство: кто в Татарстане возглавит объединенный банк и какова ваша дальнейшая судьба? Вы останетесь внутри группы ВТБ?

— Я, безусловно, останусь в структуре ВТБ. А что касается регионального руководства банка, по каждому региону мы выберем сильнейших, и уже к концу первого полугодия решение будет принято. Но процесс будет идти постепенно: сначала мы определим кандидатуры корпоративного и розничного управляющих в Татарстане и затем начнем постепенно формировать из них объединенную команду. Это будет сделано поэтапно. Мы не в первый раз проводим интеграцию банковских структур и постараемся это сделать так, чтобы для самих клиентов она прошла незаметно, чтобы клиенты совсем не почувствовали изменений — остались те же самые счета, офисы и банкоматы, которых станет больше. Только позитив с точки зрения расширения банковской сети.