НОВЫЕ ЖИВОПИСЦЫ

Название выставки символично и многопланово — можно сказать, что оно раскрывает тему пространства или пространств, отображающихся в новой живописи, при этом можно его связать и с открытием новой художественной студии (пространства) фонда Владимира Смирнова и Константина Сорокина в центре городской культуры «Правда» в Москве, в котором эта выставка с тем же составом участников и произведений проходила в ноябре 2016 года.

Владимир Логутов в своей кураторской ипостаси в очередной раз проявил себя как опытный эксперт, знаток современной российской художественной сцены, выбрав разных, абсолютно непохожих ни в технологическом, ни в идейном смысле авторов — тех, в работах которых отражается современная картина мира. Ему вполне удалось показать в рамках этой небольшой, по сути, экспозиции (в нее включено 15 работ), в каких формах сегодня существует живопись, пережившая множество кризисных периодов.

Вообще, разговоры о смерти живописи ведутся в течение последних десятилетий, и даже на памяти свидетелей развития российского современного искусства она уже несколько раз умирала и возрождалась из пепла. И данная выставка — очередное высказывание на эту тему, высказывание, безусловно, любопытное, объемно представляющее разные способы репрезентации идей авторов и пластические эксперименты, так как любая идея требует соответствующего пластического воплощения.

Если обозначить тему в двух словах — живопись сегодня многообразна и очень отличается от классической, традиционной. Практикующие живописцы уже не пытаются конкурировать с новейшими видами искусства — процессуальным, медиаискусством — перестали с ними бороться, преодолели свои комплексы и пользуются этим классическим (живописным) медиа как средством воплощения образа, актуального для текущего момента. При этом новые живописцы, или постживописцы, как они себя иногда называют, используют в своей живописной практике методы и способы смежных видов изобразительного искусства — ту же фотографию или современные техники печати.

«С ТЕЧЕНИЕМ ВРЕМЕНИ ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО У ЖИВОПИСИ ВПОЛНЕ ЕЩЕ ЕСТЬ РЕСУРС...»

С высоты сегодняшнего дня кажется забавным, что 15 лет назад художники, которые считали себя идущими в авангарде, отрицали живопись как изжившую себя, устаревшую художественную практику, все занимались либо видео-артом, либо перформансом, очень редкие художники сумели остаться живописцами и быть при этом актуальными. Кроме звезд российского contemporary art 2000-х годов Владимира Дубосарского и Александра Виноградова, актуализировавших этот вид искусства посредством объединения методологии и тем соцреализма с поп-артистской стилистикой, и Валерия Кошлякова, работавшего с темой античного идеала красоты, воплощенного варварским, «некрасивым» способом (он писал античных героев и памятники архитектуры на рваном упаковочном картоне), немногие российские живописцы были пластически и идейно убедительными. Самым популярным медиа (средством воплощения) стала инсталляция, в том числе и видеоинсталляция, а живопись отошла даже не на второй, а на третий-четвертый план.

Но с течением времени выяснилось, что у живописи вполне еще есть ресурс, надо только переосмыслить стереотипы, привычные схемы и шаблоны создания живописного произведения и попытаться найти способ, связывающий актуальную проблематику и методы воспроизведения образов.

Этим сейчас и занимаются участники выставки «Новое пространство», и у каждого из них есть круг тем, образов, которые они, учитывая опыт разнообразных течений, возникших в искусстве XX века, используют в своей практике. К слову, все участники выставки получили образование в престижных художественных вузах Москвы и Санкт-Петербурга, поэтому вопросы мастерства, технической стороны создания картины, очевидно, снимаются.

Так, в работах Виктории Кошелевой (ее произведений на выставке 6 — вдвое больше, чем у других участников) прослеживается сюрреалистический метод, но обновленный. Вполне опознаваемые, реалистично написанные персонажи дополняются образами, происхождение которых сверхъестественно: иногда это инопланетяне, как, например, в работе Fatamorgana. На картине изображено залитое солнцем пространство, на балконе спиной к зрителю стоит врач в белом халате и медицинской шапочке, а в правой части полотна, как бы нависая над героем произведения, расположен некий пришелец из других миров. Такой же принцип внедрения в обыденную реальность некой сущности неземного происхождения Виктория использует и в других работах. На картине Warm bath изображены как бы плавающие в воздухе над купающейся в ванной героиней сгустки-пятна — объекты какой-то параллельной реальности, на картине Titan 1 — огненное облако, окутывающее упавший на землю торс героя.

Автор крупноформатных, эффектных и ярких работ Леонид Цхэ вдохновляется моментами повседневности. Три его работы с общим титулом «Без названия», написанные в 2016 году во время работы в резиденции фонда Смирнова и Сорокина, выполнены по натурным впечатлениям. Эта экспрессивная, темпераментная живопись фиксирует ситуации, которые показались художнику наиболее полно воспроизводящими течение творческой жизни.

Три работы Логутова из серии «Встречи», в которых воспроизводится контакт не только зрителя с произведением, но и обратное действие — само произведение искусства наблюдает за зрителем, также можно назвать сюрреалистичными. Техника, в которой работает художник, интересна и сложна: он совмещает акварельную живопись с графическими технологиями — струйной печатью и рисунком маркером.

Фантасмагорическое пространство создает в своих работах и Кирилл Макаров, судя по образам, вдохновленный поэтикой фэнтези-культуры. Его «чужие» — получудовища-полулюди, порой неясные, неконкретные темные силуэты — создают особый, одновременно отталкивающий и притягивающий запредельный мир — новое пространство. При всей иллюзорности этого параллельного мира изображен он весьма убедительно и производит сильное художественное воздействие. Собственно, похожие высказывания были в первой трети XX века и у сюрреалистов, и у абстракционистов: есть не только так называемая объективная реальность, данная нам в ощущениях, но и некие метафизические пространства.

Еще один художник, автор выразительных полуабстрактных, полуфигуративных работ — Миша Most. Это пионер российского стрит-арт-движения, организатор фестивалей и многочисленных проектов уличного искусства. В своих крупноформатных полотнах, по масштабу вполне сопоставимых с граффити, он также воспроизводит некий идеальный мир, сконструированный с помощью знаков, графического воплощения формул и схем, создает свое пространство с помощью двух языков — искусства и науки.

«МОЙ ГЕРОЙ — ПОВСЕДНЕВНОСТЬ»

Цхэ — участник выставки, приехавший из Санкт-Петербурга, — ответил на несколько вопросов «БИЗНЕС Online».

— Леонид, можно ли сказать, что участники выставки объединены какой-то общей темой? По какому принципу подбирались художники?

— Владимир Логутов, куратор выставки, гораздо лучше меня мог бы вам рассказать о ней, но он, к сожалению, не смог приехать. При том, что мы все разные художники, с разными системами координат в искусстве, Владимиру очень интересно удается объединить нас как единомышленников в поиске разных пластических возможностей в живописи, таких, например, как коллаж — внедрение в пространство картины фрагментов, элементов других произведений. У нас есть интерес к исследованию и препарированию пластики живописи с разных сторон.

Лично я работаю с живописью как с классическим медиа. Эти три работы, представленные на выставке, были написаны в 2016 году, когда я был резидентом фонда. Это различные вариации темы классического рисования, мастерства в том числе, взятые изначально как формальный метод, можно сказать, что это отсылки к школе Карраччи, к классической живописи.

— А темы? Поскольку классическая живопись тесно связана с сюжетом, она не формальна, как, скажем, некоторые течения в живописи XX века, то напрашивается вопрос: кто является героем в ваших работах?

— В фигуративной сюжетной живописи я использую героев формально, для меня важна в первую очередь языковая система координат, здесь могут прослеживаться классические вещи языковые, опять же Карраччи, плюс академическое рисование. Мой герой — повседневность. При этом я не делаю концептуальную живопись, работаю в аспекте постконцептуального авангарда. Для меня важна перцептуальная часть живописности, медиа. Мне важен сюжет как данность чувственного восприятия, с которым я сталкиваюсь в повседневности и который переложен на пластический язык.

— А вы всегда работали как живописец или был и другой опыт?

— Нет, не всегда. Я окончил графический факультет Академического института живописи, скульптуры и архитектуры имени Репина при российской Академии художеств, работал с графикой, фотографию я тоже использовал — как исходный материал, многие холсты основаны на фотографиях случайных событий, снятых на телефон, а какие-то вещи сделаны с натуры. Академические навыки рисования присутствуют автоматически, как моторика руки, особенности оптики тоже, при этом интонация языка может мигрировать в различные пластические схемы. Нарратив получается не в изображенной сценке с группой фигур, а в пластическом языке. Поэтому нельзя сказать, что я работаю в рамках fotopainting, скорее это рисование на базе классического, для которого как материал служат моментальные снимки. Fotobased painting это несколько другая, наверное, вещь, где язык фотографического изображения, его характер и особенности подчеркиваются художником, это особая визуальность, я же эти характеристики убираю.