«Для меня музыка Губайдулиной – это даже не отдельная планета, а огромный космос...»

Сегодня Софии Губайдулиной — 85 лет Фото: предоставлено ГСО РТ

МЕЖДУ МИФОЛОГИЕЙ И РЕАЛЬНОСТЬЮ

В культурной мифологии Казани — и шире, Татарстана — место Софии Губайдулиной пока еще трудно назвать явным, но оно, несомненно, видится актуальным. Как ни странно применять к напряженно живущему и напряженно творящему за пределами России автору слово «мифология», в случае Губайдулиной это все же имеет смысл.

Сейчас для всего музыкального мира София Губайдулина — не просто женщина-композитор №1. Она личность того типа, кого в древности называли «пророками». К ней прислушиваются, ее музыку ценят, в ее мысли вчитываются. Чем дальше — тем внимательнее. Она — наша современница, а это почетно. Но, если быть совсем точными, важно вот что: это мы — ее современники. Пророческого, значит, вечного в губайдулинском созерцании-проживании современности гораздо больше, нежели радикального (того, что выталкивает иных на территорию «замеченности») или же индивидуалистского (того, что отличает ее от людей других времен, других жизненных правил и других художественных вкусов). Многие, затрудняясь с определениями стиля Губайдулиной, сходятся, что она не композитор-эволюционист, что она свидетельствует своим существованием и своими сочинениями нечто из разряда не жизненного — житийного.

Удивительный союз «сегодняшнего» со «всегдашним» — главная черта Губайдулиной композитора и человека. Черта, приподнимающая ее над обыденностью, заставляющая думать вразрез с так называемым общественным мнением. Черта, удерживающая ее одиночество, едва ли не отшельничество на чаше весов, той самой, которую никакими суммами коллективных мнений не перевесить.

Для всего музыкального мира София Губайдулина — не просто женщина-композитор №1. Она личность того типа, кого в древности называли «пророками»
Фото: ©Тер-Месропян, РИА «Новости»

ПУТЬ К СЕБЕ

В советско-постсоветской истории музыки имя-фамилия Софии Губайдулиной прочно вросло в триаду композиторов так называемого второго авангарда: Шнитке — Денисов — Губайдулина. Все трое после выпуска из Московской консерватории обозначили неофициальную оппозицию официальному курсу союза композиторов СССР. Экспериментаторы, радикалы, одиночки по сути, маргиналы в смысле лексических поисков — они эффективно разладили лицемерно-благую коммуникацию «советского композитора» с широкой аудиторией, подвели подкоп под возводимую со сталинских времен крепость «соцреализма в музыке». И соцреализм им за это отомстил.

Знаменательно, что все трое были, как сказали бы сейчас, регионалами. Бывший томский математик Эдисон Денисов напролом — через железный занавес — установил контакт с Пьером Булезом, главным носителем и пропагандистом послевоенной доктрины европейского авангарда. Денисов и сам стал работать с нею, утверждая «нововенскую технику» на просторах идеологически одобряемых в СССР мажоров-миноров. Выходец из поволжских немцев Альфред Шнитке прислонил к советскому опыту фаустианско-мефистофельское сомнение. Сквозь «кривое зеркало» шниткианства в слух Отечества посыпались злые танго из его concerto grossi, нервические звуки скрипки из «Фантазий Фарятьева» (был такой непопулярный фильм с Андреем Мироновым и Мариной Нееловой в главных ролях), оратория «Фауст» (даже Алла Пугачева испуганно отказалась петь в ней Мефистофеля).

Всему этому мужскому — потому и вызывавшему особое раздражение — бунтарству тихие штудии волжанки Софии Губайдулиной не сильно резонировали внешне. Когда академическая молодежь 1970-х открывала для себя рок-музыку, днями и ночами экспериментировала в знаменитой в Москве электронной студии на Новинском бульваре (как-то туда во время Московского кинофестиваля Никита Михалков привел Френсиса Форда Копполу с самим Микеланджело Антониони — просто к фильмам Михалкова музыку писал не вылезавший из этой студии Эдуард Артемьев), Губайдулина увлеклась эвритмией — типом художественного движения, которое в соединении с музыкой, по мысли изобретших это антропософов Рудольфа Штайнера и Жиля Далькроза, работало целительной терапией.

Исследуя тело танцующих, наподобие музыкального инструмента, вероятно, только сама Губайдулина понимала, на какую глубину идет в поиске тотального бытийного созвучия всего со всем. Тела — с космосом, звука — с чувством, гармонии — с отрицавшей ее действительностью. Ансамбль «Астрея», где кроме Губайдулиной с эвритмией экспериментировали композиторы Виктор Суслин и Вячеслав Артемов, стал важным этапом отступления от правил. Это была попытка опрокинуться в ту ритмически-слуховую архаику, в ту первобытность звуковой материи, с какой вернее всего начинать отсчет собственной композиторско-слуховой истории. Причем в резонансе с большой историей музыки.

УСИЛИЕ ВОСКРЕСЕНИЯ

Можно лишь предполагать, что работа над музыкой к мультфильму «Маугли» (1972) подтолкнула Губайдулину к удивительным путешествиям в слуховое зазеркалье, где движениям телесным дано преображаться в телесность звуковую. Период губайдулинского становления, начатый музыкой к кино («Вертикаль», «Человек и его птица») и мультфильмам («Маугли»), завершился в начале 1980-х саундтреком к фильму «Чучело» (1983) и важным сочинением «Семь слов Христа» (1982) для виолончели, баяна и струнных.

Надо полагать, таким был ее «ответ» репрессиям 1979 года, когда на VI съезде союза композиторов СССР Тихон Хренников заклеймил семерых, включая Денисова, Шнитке, Губайдулину, фактически закрыв им путь в профессию. В 1980-е Губайдулина научилась извлекать музыку из того, что можно назвать «сопротивляющимся материалом распятой на кресте души». Это теперь она мудро ссылается на благую роль ограничений, открывающих художнику поиск себя в себе. Но что это было тогда?! Полуголодная жизнь, зато изнанкой — бесконечная свобода творчества.

Свою биографию Губайдулина всегда строила осмысленно: как скульптор отсекала ненужное и суетное, как коллекционер собирала главное и сущностное. Устойчивость Губайдулина искала и находила в шатких судьбах тех, кому доверяла. В Казанской консерватории ее профессором фортепиано был Григорий Михайлович Коган, которому после саратовской эвакуации московской консерватории по «пятому пункту» закрыли обратный въезд в Москву. Сама Губайдулина, отправившись в Москву, по ее словам, «за информацией», которой ей не хватало в Казани, запомнила адресованные ей слова Шостаковича. Главный советский классик пожелал выпускнице композиторского факультета «идти ее «неправильным» путем».

И она пошла, крепимая общением и дружбой с еще одним «сопротивленцем» — великой пианисткой, философом и христианкой Марией Вениаминовной Юдиной, которая повлияла на православие Губайдулиной. В отличие от Юдиной, религию Губайдулина толкует как философ, а не теолог: re-ligio — восстановление связи с чем-то большим, чем собственный частный опыт.

Выдающийся виолончелист Давид Герингас в 2011 году исполнял в Казани на фестивале Concordia ее In Croce, «На кресте» Фото: предоставлено ГСО РТ

«НОЧНАЯ ПЕСНЬ РЫБЫ»

Музыкальному воображению композитора привольно живется в классических формах, которые она наполняет неклассическими тембрами. В палитре ее инструментов одним из важнейших является виолончель, за что автора боготворят выдающиеся виолончелисты — Давид Герингас (в 2011 году он исполнял в Казани на фестивале Concordia ее In Croce, «На кресте»), Иван Монигетти, Владимир Тонха. Людям классической настройки экзотическим кажется ее привязанность к баяну, который звучит в De Profundis, «Из глубины» (для баяна соло, 1978), в «Семи словах Христа» (для виолончели, баяна и струнных, 1982) и в пятичастной Сонате Et expecto (И чаю воскрешения мёртвых, 1986), посвященной российскому баянисту Фридриху Липсу. Но народный инструмент «работает» в ее музыке с нагрузкой, не меньшей, чем орган у Баха.

Адресатом Концерта для скрипки с оркестром с говорящим названием Offertorium («Жертвоприношение») в 1980-е был Гидон Кремер. А уже после отъезда в Германию по заказу Чикагского симфонического оркестра она написала Концерт для альта с оркестром («Ночная песнь рыбы», 1996), посвятив его Юрию Башмету. Эти сочинения переросли свое время, как и многие другие опусы Губайдулиной, внешне приуроченные к точному времени и важным календарным датам. В 2000 году, например, Губайдулина, став одним из четырех участников проекта «Страстей», посвященного 250-летию смерти Баха, написала по заказу Штутгартской баховской академии «Страсти по Иоанну». Кроме нее в проекте были заняты американец китайского происхождения Тан Дун («Страсти по Матфею»), аргентинец Освальдо Голихов («Страсти по Луке»), немец Вольфганг Рим («Страсти по Марку»). Идея была — собрать самых-пресамых композиторов с четырех концов света. Кажется, Губайдулина отчиталась в нем все-таки за Россию.

Уехав в Германию в начале 1990-х, она не перестает ощущать себя россиянкой. «Я говорю и мыслю по-русски, я постоянно возвращаюсь в Москву», — говорит она, оставляя собеседнику самостоятельные формулировки о ее «авангардизме», «загруженности опытом», о «пользе одинокости» и о «финансовой защищенности». Правами на музыку Софии Губайдулиной владеет солидное немецкое издательство Sikorski. К 85-летию своего автора издательство выпустило именной буклет, продемонстрировав такое же уважение и понимание уровня Губайдулиной, какие итальянское издательство Ricordi веком раньше расточало своему любимцу — Джаккомо Пуччини.

Христианская заряженность творчества Губайдулиной не оставляет легких путей ее слушателям. Восприятие библейского Слова, воплощаемого ею в звуках, требует усилий и напряженного выстраивания собственных отношений со звуковым текстом. В сочинениях этой женщины всегда важен биографический фон, на котором выстраивается любое ее высказывание. Но едва ли не важнее то — поверх чего этот фон расположен и какой сюжет мировой культуры собою маркирует. Предметность ее музыки не в подсказанности тем или иным библейским образом, а в честной, исповедальной структурированности личного — вечным, реально пережитого — метафизически обозначаемым, проговариваемого и наблюдаемого в себе — озвученным для нас. И, конечно, всегда важен уникальный, небывалый, единственный альянс тембров и неповторимость их использования.

Правда себя как правда каждого — то мужественное и смелое, о чем всю свою жизнь отважно сообщает эта женщина-композитор, как воздух необходимая нашему времени с его сбиваемыми этическими настройками, коллективными провалами в хаос, внеоценочностью людских поступков и недоверием тому главному, ради чего каждый вправе любить этот мир. Звуковая вселенная Губайдулиной — это попытка сохранить/охранить смысл распадающегося на осколки Слова. Звуковой дар Губайдулиной — это музыка того, что формирует наш опыт, заставляет, слыша себя, верить и чувствовать жизнь частью той драгоценной человеческой природы, которая существует давным давно. Важно только с нею оставаться в ладу.

«ДЛЯ МЕНЯ МУЗЫКА ГУБАЙДУЛИНОЙ — ЭТО ДАЖЕ НЕ ОТДЕЛЬНАЯ ПЛАНЕТА, А ОГРОМНЫЙ КОСМОС»

Юрий Башмет — альтист, дирижер, Народный артист СССР, лауреат государственных премий СССР и РФ (Москва):

— Для меня музыка Губайдулиной — это даже не отдельная планета, а огромный космос. Совершенно уникальное явление: гениальное, полное образности во всех проявлениях.

Помимо этого, как часто происходило на моем опыте, с каждым настоящим великим сочинением, автор заглядывает в своих произведениях еще и в развитие инструмента, какие-то новые возможности находит в самом инструменте. Так произошло и с Альтовым концертом: сам инструмент там поднят на новую высоту. Что касается лично меня, просто невозможно переоценить значимость появления такого произведения, написанного и посвященного мне. Такой подарок по жизни неоценимый!

Владимир Юровский — главный дирижер Государственного академического симфонического оркестра России, Лондонского филармонического оркестра и Симфонического оркестра Берлинского радио:

— Обожаю «Офферториум» и «7 слов», считаю их выдающимися сочинениями второй половины ХХ столетия. Гений Губайдулиной проявляется в этих сочинениях с невероятной силой и оригинальностью. Мечтаю сыграть в будущем «Слышу… Умолкло…» или «Час души». Желаю Софии Асгатовне еще многих лет здоровья и творчества!

Иван Монигетти — виолончелист, лауреат конкурса им. Чайковского (1974), профессор Базельской академии музыки (Швейцария):

— Встречи с ее творчеством — всегда праздник, забыть который невозможно. Это особая радость. Душу наполняет бесконечная благодарность за переживания, которые вызывает ее музыка, за возможность общения с ней в этом пространстве мысли и духа.

София — композитор-философ, который размышляет о вечных проблемах: о смысле жизни, о судьбах современной цивилизации, о миссии художника в этом мире, но преобладающим в ее творчестве является духовное начало. Ее музыка уводит нас в сферу нематериального. Необъяснимым, только ей доступным образом она улавливает таинственные, волшебные звучания и потрясающим усилием творческой воли переводит их на язык, доступный нашему пониманию.

Ее жизнь — это образец служения Музыке, построенного на феноменальной внутренней дисциплине. Поразительно, как пламя ее творчества с годами не слабеет, но разгорается с новой силой. Ей одной присуще это невероятное сочетание хрупкой женственности, утонченности и обаяния с пророческой силой и твердостью духа.

Софии Губайдулиной

Как в капле — океан,
в мгновеньи — вечность,
В звуках — мирозданье.
Душа, не зная расстоянья,
Стремится ввысь,
Год, век, сегодня и всегда —
София!
Мудрость, Красота!

«ГУБАЙДУЛИНУ ОТ ДРУГИХ ЕЕ ВЕЛИКИХ РОВЕСНИКОВ ОТЛИЧАЕТ МОМЕНТ ТАКТИЛЬНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ЗВУКА»

Владимир Тонха — виолончелист, профессор Российской академии музыки им. Гнесиных, народный артист России, организатор и участник фестивалей музыки Губайдулиной (Москва):

— Что вам сказать о Губайдулиной? А что я могу сказать, если я ее музыку играю всю жизнь, если мы с ней всю жизнь дружим и она — мой любимый композитор?! К сожалению, дать более развернутую речь сейчас не могу, потому что совершенно не имею времени. В день ее рождения, 24 октября, в Малом зале Московской консерватории состоится посвященный ее юбилею концерт. Вот к нему я сейчас очень напряженно готовлюсь.

Ольга Раева — композитор, лауреат ряда европейских премий в области музыкальной композиции (Берлин, Германия):

— Женщина зажигает свечи, воскуряет благовония, воздает молитвы. Она бережет огонь, она — хранительница очага. Не всегда домашнего или того, который был нарисован на холсте в каморке Папы Карло. Возможно, жертвенного, возможно — в храме Изиды. Чет/нечет, живое и мертвое — она знает все тайны и неподвластна стихиям времени, ибо принадлежит вечности и служит только Вечному. Она та часть, что больше целого, ибо она часть Вселенной, но вся Вселенная в ней самой. Поклонимся же великой жрице!

Быть верной себе — это ли не идеал? Воплощенная стихия танца, изящная и смелая Багира родилась в неволе в зверинце у раджи в городе Удайпуре. Она тосковала по свободе и, когда достаточно подросла и окрепла, сломала замок клетки и сбежала в джунгли, где благодаря своему уму — находчивому и проворному — завоевала уважение всех зверей. Однажды она рассказала свою историю Маугли, но никто кроме него не знал, что она когда-то сидела на цепи...

«Я — часть России, и я всей душой с Россией». И Россия с вами, София Асгатовна. Вы — золотой слиток, великая душа и одно из великих имен России.

Сергей Невский — композитор, автор сочинений, созданных по заказу Берлинской государственной оперы, фестиваля «Руртриеннале», Берлинской академии искусств, фестиваля «Территория» и др., лауреат премий Штутгартского конкурса композиции, «Золотая маска» и др. (Москва — Берлин):

— Губайдулину от других ее великих ровесников отличает момент тактильного исследования звука. Ее вещи всегда открывают нам новые границы инструментов, будь то игра за подставкой виолончели в In Croce — метафора пограничного состояния и болевого шока распятого Иисуса, так и игровые моменты в бесчисленных пьесах, написанных для ансамбля ударных Марка Пекарского. Сочетание этих, казалось бы, несовместимых элементов — метафизического поиска и игры, непредсказуемости — и определяет характер ее музыки, возможно, мешая строгому стилистическому ее определению, но при этом создавая слушателю возможность свободного и рискованного путешествия в ее звуковом мире.

Александр Кнайфель — композитор, заслуженный деятель искусств России, автор сочинений, написанных по заказу крупнейших фестивалей в Париже, Нью-Йорке, Цюрихе, Зальцбурге, Берлине и др., первый из российских музыкантов, удостоенный премии Немецкой академической службы (Санкт-Петербург):

— Любимая Соньша! Восемь с половиной — как раз в свидетельстве Беззакатного и Ангельского — и все дарованное тебе и нам ликует в твоем дивном свершении. Аллилуйя!

«ВЫ СТАЛИ МИРОВОЙ ЗВЕЗДОЙ, ХОТИТЕ ВЫ ЭТОГО ИЛИ НЕТ»

Александр Сладковский — художественный руководитель и главный дирижер Государственного симфонического оркестра Республики Татарстан, народный артист России (Казань):

— Имя Софии Губайдулиной сейчас широко известно всему миру, что делает честь Казани, городу, где она росла, и нашему оркестру, один из сезонных фестивалей которого носит ее имя. Я горд, что София Асгатовна снова посетит Казань в эти дни. И счастлив, что благодаря фестивалю Concordia имени Губайдулиной у нас есть возможность держать нашу аудиторию в курсе событий современной музыки в том широком аспекте, который отвечает творчеству самой Софии Асгатовны. Ведь большие музыкальные расстояния открываются ей так же легко, как и самые потайные глубины человеческой души. Многая лета этому прекрасному композитору и удивительному человеку!

Елена Дубинец — вице-президент Симфонического оркестра Сиэтла, профессор Университета штата Вашингтон (США):

— Композитор Николай Корндорф называл Софию Асгатовну Губайдулину «вневременной». Имел ли он в виду, что ее музыка не стареет или что она находится над социумом и политикой, над реальностью и географией? Думается, и то и другое. По рождению татарка, она приняла православное крещение в 1970 году, но вот уже четверть века живет вне России. То, что ее называют «русским композитором», — лишь дань не изжившему себя советскому имперскому сознанию, по-прежнему стремящемуся объять весь так называемый «русский мир», включая как другие этничности из бывшего Советского Союза, так и зарубежную диаспору.

Но Губайдулина сильнее, мощнее этого, и ее музыка по праву принадлежит всему миру. Пройдя в юности испытание сериализмом и придя через обращение к религии к особому ощущению музыкальной краски и созвучности, она создает сочинения, близкие и понятные во всем мире. Религиозная убежденность высказывания, мистицизм и женская сила придают ее музыке особое, трудно объяснимое, но весьма убедительное обаяние. Надеюсь, мы станем свидетелями еще не одной премьеры ее новых сочинений.

Джерард Макберни — композитор, писатель, в прошлом музыкант Чикагского симфонического оркестра (Лондон, Великобритания):

— София Асгатовна Губайдулина — один из выдающихся композиторов нашего времени. Я счастлив признаться, что она оказала значительное влияние и на мою собственную жизнь и продолжает меня вдохновлять. С глубокой признательностью называю ее одним из моих самых дорогих друзей и благодарен, что живу в то время, когда есть возможность окружать себя великолепием ее музыки.

Впервые я услышал пиратскую запись ее грандиозного скрипичного концерта Offertorium одним прекрасным вечером 1982 года в Лондоне. До этого я никогда не слышал ни ее имени, ни единой ноты ее музыки. Именно этот краткий миг убедил меня в том, что мне необходимо было поехать в Советский Союз, чтобы почувствовать тот мир, из которого исходила эта музыка. Должен добавить, что я обязан этим замечательным открытием нашему общему другу Лизе Уилсон, от которой так много узнавал в те времена о России.

Вскоре после того, как в 1984 году я наконец-то прибыл на учебу в Москву, я впервые увидел Софию Асгатовну в консерватории на лекции Юрия Холопова об Альбане Берге. Я сидел прямо напротив нее в маленьком и пыльном классе и был очарован ее взглядом, а также взглядом Пети Мещанинова, который сидел рядом с ней. Несколько недель спустя вновь увидел ее, на этот раз на концерте электронной музыки, где я решился представиться ей на ломаном русском языке. Она немедленно пригласила меня в гости. Тот далекий первый вечер в ее квартире изменил мою жизнь. Ее отзывчивость, открытость и мгновенная дружба меня ошеломили так же, как и ее совершенно ужасные кулинарные навыки, за которые она не уставала извиняться, при этом резко защищая себя и повторяя следующие слова: «Это — совершенно нормальная еда! Мы не умрем с голода!» Когда наша фантастическая многочасовая беседа подошла к концу, она проводила меня до дверей лифта со словами: «До свидания! Спасибо, что навестили! Работайте напряженно! Живите активно!»

Я благодарен за то, что в прошедшие с тех пор долгие годы мне привелось провести много незабываемых часов в ее обществе. Вместе мы смеялись и рыдали; иногда мне удавалось поймать мимолетные отзвуки того, как работает ее ум; и ее ясная и четкая критика моей собственной музыки закаляла, обучала и воодушевляла. И та заповедь, которую она произнесла много лет назад во время нашей первой встречи, до сих пор звучит в моих ушах: «Работайте напряженно! Живите активно!» Я приветствую ее и благодарю за любовь и музыку!

Ханс-Ульрих Дуффек — директор музыкального издательства «Сикорский» (Sikorski), Германия:

— Дорогая София! С глубочайшим восхищением и благодарностью я шлю наилучшие пожелания к вашему 85-летию.

Выражаю искреннее свое преклонение перед замечательной женщиной, которая во времена лишений, притеснений и тяжелых ударов судьбы всегда сохраняла веру в Бога и не предавала свои идеалы, которая благодаря дружелюбию и позитивности с почти юношеской живостью очаровывает и восхищает всех, кто с ней знаком и имеет счастье считаться ее другом. Мои поздравления замечательному композитору, который лучше других познал композиторское мастерство и своим искусством пленяет, трогает и возбуждает любителей музыки по всему миру, который вопреки сильнейшей загруженности знает, как создавать замечательные неустаревающие произведения искусства, как обогатить музыкальную жизнь нашего времени и вызвать энтузиазм у новых поклонников современной музыки.

Вы стали мировой звездой, хотите вы этого или нет. В последние четверть века мне довелось консультировать и поддерживать вас в качестве издателя и друга, пытаясь разрешить проблемы, сделать невозможное возможным и предохранить Вас от огромного количества организационной работы, чтобы вы могли полностью сконцентрироваться на сочинении музыки. Я был счастлив разделить с вами незабываемые моменты вашей карьеры и был рядом в моменты горя и печали. Знаю, что вы планируете когда-то закончить сочинение музыки, чтобы дать телу и душе оправиться от длительного изнурения, стресса и напряжения. Но, с другой стороны, я знаю, что вы не можете представить себе жизнь без музыки и, парадоксальным образом, именно музыка дает вам физическую и духовную силу преодолевать жизненные напасти и помогает выжить. Помня об этом, желаю вам неиссякаемого творческого потенциала, счастья и здоровья. Дай вам Бог долгой жизни.

P. S. С любезного разрешения господина Дуффека к поздравительным материалам «БИЗНЕС Online» присовокупляет ссылку на именную брошюру издательcтва Sikorski, выпущенную специально к 85-летию Софии Губайдулиной. В ней поздравления юбиляру опубликовали композиторы Гия Канчели, Дмитрий Смирнов, Елена Фирсова, скрипач Вадим Репин, баянист Фридрих Липс и др. выдающиеся музыканты.

P. P. S. Елена Черемных выражает особую признательность и благодарность Елене Дубинец (Сиэтл) за посредничество в общении с зарубежными коллегами и мобильные переводы их текстов.