«Театр кукол не дворец бракосочетаний. Пусть в чашу фотографироваться ходят!»

Роза Яппарова: «Я уже достаточно давно работаю, 37-й год, в этом театре. И в первую очередь моя задача, чтобы люди получали нормальную заработную плату»

«ПРОДАВАТЬ БИЛЕТЫ ДЛЯ ТАТАРОЯЗЫЧНОГО МАЛЕНЬКОГО ЗРИТЕЛЯ СЕГОДНЯ ПРОБЛЕМАТИЧНО»

— Роза Саитнуровна, на этой неделе 1 июня традиционно отмечался Международный день детей. А театр кукол — это прежде всего искусство или хорошее времяпрепровождение для ребятишек? Что первично?

— Конечно, искусство. Первая встреча ребенка с ним происходит именно в театре кукол. Приходит ребенок, у него душа — белый лист бумаги. Что мы впишем туда? Через сказки они познают мир. Какие злые люди бывают, какие добрые. Я всегда говорю, к счастью, в сказках всегда добро побеждает зло. И они верят, что если стараться, учиться никого не бояться, можно всегда победить зло, их тянет на подвиги, и они учатся этому через спектакли. А потом, как сказал Гете: «Театр кукол — это волшебный фонарь».

Знаете, когда я побывала в церквях Европы, в католических религиозных храмах, там такая красота, я была просто восхищена. А юных зрителей, мне кажется, наш театр должен также восхищать и зданием — оно как сказочный дворец.

К нам приходят с двух лет, есть спектакли для самых маленьких, где учат первым навыкам общения. «Мойдодыр» — про то, как чистить зубы, «Рыжее, белое, черное» — как делать зарядку, как будильник звенит, как сказать «доброе утро», «спокойной ночи» — все это через спектакли дети очень хорошо запоминают. Поэтому пожарные и ГИБДД очень хотят, чтобы мы почаще делали спектакли-агитки, и даже готовы за это деньги заплатить, но мы редко подобное ставим — там другая дидактика. Но есть «Кошкин дом» Маршака, пять спектаклей для ГАИ по правилам дорожного движения выпустили, такие как «Зеленая волна», «Путешествие с происшествием», «Тайна трех НЕ», «Приключения Трассовичка», «Парк дорожных знаков». Со стихами, с куклами, с творческим подходом все это делается, чтобы действительно помочь детям.

«Юных зрителей, мне кажется, наш театр должен также восхищать и зданием — оно как сказочный дворец»

А дальше по возрасту идут другие спектакли, также развивающие различные навыки: «Айболит» сейчас выпускаем, «Гусенок» для самых маленьких в игровой форме. Зрители активно участвуют, помогают главной героине, изображают из себя охотников, топают ногами. Очень любят этот спектакль дети, хотя ему более 30 лет.

— То есть спектакли в театре кукол — это не что иное, как педагогика?

— Театр кукол находится на стыке педагогики и искусства — это сказал Александр Брянцев, основоположник ленинградского ТЮЗа. И именно Брянцев сказал, что детский театр должен развлекая воспитывать. Фактически и мы так должны работать. При формировании репертуара мы стараемся учитывать мнение детей. Сейчас, например, мы второй год ставим сложный спектакль «Волшебник изумрудного города», его редко можно увидеть в репертуаре детских театров, хотя в каждом областном городе театр кукол есть... Процесс такой долгий, потому что материальная часть очень сложная.

— Часто в ваш адрес звучат упреки, что в театре слишком мало постановок на татарском языке.

— Да, наверное, где-то это утверждение верно. Но мне как директору надо думать и о финансировании театра, чтобы хороший спектакль выпустить, на фестивали ездить, на гастроли... Я уже достаточно давно работаю, 37-й год, в этом театре, и в первую очередь моя задача, чтобы люди получали нормальную заработную плату, поэтому мы ставим больше на русском языке, и я этого не скрываю. У нас даже большой зал рассчитан на 250 зрителей, где идут русскоязычные постановки, а малый — на 100 мест, где можно посмотреть спектакли на татарском. Меня часто спрашивают: как так получилось? Мое мнение — для татарской национальной труппы этого вполне достаточно, ведь искусство театра кукол — это камерное искусство.

«Зрителей не хватает на татарские спектакли. Меня за это критикуют»

Продавать билеты для татароязычного маленького зрителя сегодня проблематично. Как вы считаете, если было бы зрителей в достаточном количестве, неужели мы бы не работали для нее? У нас в Казани насчитывается три татарских гимназии, остальные смешанные. И как вы представляете: приехали дети на спектакль, татароязычных детей взяли на спектакль, а русских оставили? Это же не дело. С национальной труппой мы больше гастролируем по Татарстану, но билеты в деревнях продаются за 80 - 100 рублей, дороже не покупают.

Мне кажется, государство должно дотировать такие гастроли, потому что часто только гостиница стоит 700 - 800 рублей, а добавьте сюда суточные, амортизацию кукол и техники, бензин... Такие гастроли всегда убыточны, к сожалению.

Школы все равно больше на русском языке работают. Руководители детских групп приходят и на татарских спектаклях просят наушники. Зачем так работать? Если даже есть наушники, мы не даем. Если люди пришли на татарский спектакль, надо на татарском смотреть. У нас на русском языке полно спектаклей, пусть смотрят. Зрителей не хватает на татарские спектакли. Меня за это критикуют. Вот посмотрите: пять спектаклей на татарском в месяц. В старом здании показывали один раз в месяц, 30 билетов продавалось. Теперь нас обвиняют, что на субботние представления, на национальные представления, дескать, билетов не достать. Но это чушь! Они есть всегда.

«В драматическом театре можно поставить стол и стулья, вот вам и декорации. Здесь же художники руками сначала создают образы»

Да, русскоязычная труппа насчитывает 22 человека, татароязычная — 11, но первые и спектаклей больше выпускают. Я как директор театра должна и о надбавках думать, о премиях. На оклад по штатному расписанию невозможно ведущих технарей держать. Звукооператоры, художники по свету очень востребованы везде, и их разве на 9 тысяч рублей удержишь? В бюджетных организациях оклады не такие большие, вы сами знаете. Актерам мы платим до 200 процентов надбавки, если они заняты в репертуаре много и регулярно. Что мы заработали, только 50 процентов от выручки имеем право использовать на надбавки, а у кого гранты, у них постоянные надбавки.

Рустам Нургалиевич [Минниханов] требует, что, мол, столько клубов открыли в сельской местности, ну почему театры мало выезжают на гастроли... Раньше подобные выезды финансировались из бюджета. Еще в пору, когда Зиля Валеева была вице-премьером, министром культуры РТ, пригласила на коллегию министерства культуры РТ замглав администраций по социальным вопросам. Я, выступая перед ними, отметила, что и так на культуру мало денег выделяется, так вы тратите их больше на эстрадных певцов, а ведь воспитание подрастающего поколения начинается именно со спектаклей театра кукол, именно наши спектакли вы должны взять на гарантию.

Сегодня вроде бы в Татарстане насчитывается около 800 так называемых звезд. Ильхам Шакиров правильно сказал: «Поющих много, певцов нет». А театр — это полезное развлечение, особенно детские театры, на это действительно не надо жалеть денег.

«Очень большую роль играла, конечно же, личность Сергея Образцова. Все от личности зависит все-таки...»

«КОГДА ДЕТИ ВИДЕЛИ РЯДОМ В ТУАЛЕТЕ КРАСНУЮ ШАПОЧКУ, ВСЯ СКАЗКА ПРОПАДАЛА»

— На Западе кукольный театр ничем не отличается от драматического с точки зрения достижения вершин искусства, а у нас это больше для маленьких детей, которые приходят и их развлекают и обучают. Почему так случилось, как вы думаете?

— У татар вообще Петрушки как такового не было. Вот у французов Полишинель — это их Петрушка, Панчо — в Англии, Пульчинелла — в Италии и т. д. И у нас Петрушка, насколько я помню по истории, выступал на ярмарках. Он высмеивал недостатки, пел частушки, иногда, извините, и матерные. Какой спектакль мы видели из Италии в Самаре на фестивале: он был адресован полностью взрослым. То есть сначала была комедия масок, именно только Петрушка сначала был, а потом уже возникло профессиональное искусство театра кукол. Самый яркий из них — это творчество Сергея Образцова. Со своим театром он побывал более чем 100 странах мира. И чтобы это воспринималось именно как искусство, мы должны забыть, что на сцене перед нами куклы — так виртуозно они должны оживляться. Конечно, в театре Образцова до сих пор над выпуском спектаклей работают долго, и там другие возможности, более 300 человек работают, цеха очень большие, и очень большую роль играла, конечно же, личность Сергея Образцова. Все от личности зависит все-таки... Вот мы ездили в Голландию на конгресс UNIMA — всемирная организация кукольников. И знаете, говорят, когда Образцов был председателем союза театральных деятелей российского отделения UNIMA, на конгрессе говорили и на русском языке. Образцова нет, и на русском никто не говорил, только на английском, немецком и французском. В основном театр кукол работает для детей, но иногда в репертуаре театра кукол появляются и спектакли для взрослых.

— У актеров поменялось ощущение от театра, от пространства после переезда?

— Ну а как же. Там уж они существовали только. В одной гримерке переодевались и мужчины, и женщины. И самое главное — туалет был, как на вокзале, общий: и для зрителей, и для сотрудников, три унитаза, расположенные в одной комнате. И когда во время антракта дети видели в туалете рядом Красную шапочку, вся сказка пропадала. Артистам приходилось вместе с детьми ходить в одну уборную — против природы не попрешь. Ну и много неудобств было в старом здании театра.

«У татар вообще Петрушки как такового не было. Вот у французов Полишинель — это их Петрушка, Панчо — в Англии, Пульчинелла — в Италии...»

«НА ВЗРОСЛЫЕ КУКОЛЬНЫЕ СПЕКТАКЛИ БИЛЕТОВ НЕ ДОСТАТЬ»

— У вас появилась «Ханума», первый за два десятилетия взрослый спектакль. Почему возникала идея поставить его и насколько себя оправдывает воплощение этой идеи, особенно в финансовом плане?

— Билеты на «Хануму» продаются на 100 процентов. Билетов не достать. Каждый месяц меня спрашивают про «лишние билеты». Казань — это все-таки не такой большой город, и молва бежит, видимо, впереди нас, причем и хорошая, и плохая.

Когда я пришла в 1979 году в театр, еще шел спектакль «Чертова мельница» Дрды, инсценировка Штока, и его, честно скажу, посещали плохо. И мы шли на хитрость, устраивая дискотеки, то есть мы продавали билеты, и люди сначала смотрели спектакль, а потом были танцы.

Потом мы ставили «И дольше века длится день» Чингиза Айтматова. Мы решили взять легенду о манкуртах — это люди, которые не помнят ни родителей, ни родного языка, ни своих корней, потому что раньше на Востоке в степях жили разные племена. Они между собой воевали за землю, и кто попадал в плен, среди них отбирали самых сильных ребят, надевали им на голову кусок кишки верблюда и бросали под палящее солнце. И вот на жаре в 40 градусов у них начинали расти жесткие черные волосы, а кишка, сжимая голову, заставляла их терять сознание и память. Многие умирали, оставались только самые сильные, но их использовали в качестве рабочей силы. Поэтому в легенде говорится еще о том, что мама героя Жоламана ищет его по всей степи. Она его в итоге находит, говорит «Улым, я твоя мама». Он так смотрит на нее, а хозяин в этот момент принес ему еды в поле, где он работает. О приходе матери герой ему рассказывает, на что хозяин отвечает, что это неправда, не верь ей и что если она придет еще раз, ты в нее выстрели, и оставляет ему лук и стрелы. Герой так и поступает, пускает стрелу в маму, а она превращается в белую птицу Доненбай и улетает в небо.

Так вот за разрешение о постановке этого произведения я ездила в Москву, в союз писателей СССР к помощнику Айтматова, будучи завлитом, потому что это считалось серьезной вещью, и на сцене театра кукол нельзя было подобное ставить.

«Театр кукол находится на стыке педагогики и искусства — это сказал Александр Брянцев, основоположник ленинградского ТЮЗа»

— Кажется, если бы вы поставили этот спектакль сейчас, в нем бы точно нашли какую-то политику. Национальные отношения — это так тонко.

— Мы все же стараемся в политику не влезать. Наша основная задача — воспитывать подрастающее поколение, учить отличать добро от зла, белое от черного.

Все нам, начиная от экс-прокурора РТ Кафиля Амирова, твердили, когда же появится спектакль для взрослых. Немного отступлю. С Амировым мы познакомились в тот момент, когда тот работал прокурором Вахитовского района. Я была общественным обвинителем от театра по одному делу — о краже денег из кассы нашего театра кассиром, а Кафиль Фахразеевич был государственным. обвинителем. Он любит наш театр, любит искусство, есть общие точки соприкосновения.

Кафиль Фахразеевич нам всегда говорил: «Я учился в Харькове, там для взрослых почти каждый день спектакли показывали». Действительно, когда мы были с главным режиссером в Харьковском театре кукол, мне очень понравился их театр, там начинали такие известные кукольники, как Вольховский, Шрайман. И мы давно хотели попробовать поставить кассовый спектакль для взрослых, чтобы был удачным, чтобы народ пошел, и остановились на «Хануме». Нам показалось, что сегодня нам подходит, именно, этот спектакль. Там много музыки, песен, танцев, но самое главное — драматургия. Мы в первую очередь обязаны успехом этого спектакля Георгию Товстоногову, он хорошо проработал эту пьесу, а также музыке композитора народного артиста СССР Гия Канчели, который известен по своим работам в кино, в том числе с Георгием Данелия, и мы из Питера пригласили художника-постановщика, обладателя театральной премии «Золотая маска» Захара Давыдова, а поставил спектакль в нашем театре главный режиссер театра Ильдус Зиннуров, заслуженный деятель искусств РФ и РТ.

«Мы все же стараемся в политику не влезать. Наша основная задача — воспитывать подрастающее поколение, учить отличать добро от зла, белое от черного»

— Опыт понравился?

— Очень понравился. Вот сейчас думаем над постановкой еще одного спектакля для взрослых.

— Вы уже упомянули про Кафиля Амирова, что он является ярым поклонником вашего театра. А кого еще из VIP’ов можно повстречать на ваших спектаклях?

— На наших елках была семья министра культуры РФ Владимира Мединского с тремя детьми, с женой, потом телеведущий канала «Россия» Дмитрий Киселев также был с семьей, у него тоже трое детей. Я спросила у жены Мединского: «А почему вы решили приехать к нам из Москвы?». Она ответила, что дружат с семьей Киселевых, которые были в восхищении от нашей елки, вот решили приехать. В зимние каникулы была дочь Мусы Джалиля Чулпан ханум. Она с дочкой Таней и внуками Лизой и Мишей каждый год приезжает к нам.

«В сказке Маршака «Усатый-полосатый» 28 кукол! У нас, не поднимая головы, в цехах художники-бутафоры, скульпторы, художники-конструкторы, швеи-закройщицы работают...»

«ВРЕМЯ САМОВЫРАЖАТЬСЯ ДЛЯ РЕЖИССЕРОВ ПРОШЛО! ТЕПЕРЬ НУЖНО СТАВИТЬ СПЕКТАКЛИ, КОТОРЫЕ БУДУТ ПРОДАВАТЬСЯ»

— Еще один вопрос, который часто возникает, когда речь заходит про ваш театр кукол, это нехватка современных персонажей, с которыми дети постоянно соприкасаются в мультфильмах.

— У нас на Новый год вокруг елки и Шрек, и Лунтик, и зебра Марти, и другие персонажи участвуют, очень много подобных героев на елку мы делали. Но мы не должны гоняться только за современными персонажами. Прежде всего пьеса должна быть интересной. У нас работает худсовет, обсуждаем темы и идеи, что этот спектакль даст детям в воспитательном плане, и еще он должен быть музыкальным, ярким.

Мы стараемся привлекать современных авторов. К примеру, журналиста Аделя Хаирова привлекли, у него нам понравились замечательные очерки о Казани. Он написал пьесу для нашего театра «Три дочери». Я на Роберта Миннуллина сколько раз выходила, чтобы он написал пьесу по этой сказке. Он сам говорит, что нужно прививать любовь к татарскому языку и культуре. Он известный детский писатель, получил Aндерсоновскую премию. Нам нужны такие интересные авторы, но до сих пор ждем от него пьесу.

«360 спектаклей должны играть, даем 520»

Очень многие, не видя даже спектакли, приносят нам пьесы. Конечно, они нас не устраивают. Я сама Равиля Бухараева встретила у писателя Кияма Миннебаева и за руку привела в театр, затем — Зульфата. Зульфат — великий татарский поэт. Ркаиль Зайдулла однажды принес пьесу, я ахнула. Действующие лица — спички. Я ему говорю, как ты представляешь на сцене таких кукол? Кукла же должна быть интересной. Он говорит: «Переделать нельзя?» Я говорю, что нет, такое мы не можем поставить. И вот он сейчас написал другую пьесу — «Волчья ягода». Ставить спектакль будет главный режиссер театра Ильдус Зиннуров, художники Булат Насихов и Фарида Мухамматшина, они работают в Нижнекамском драматическом театре. Спектакль должен получиться интересным. Чтобы написать пьесу, нужно посмотреть наши спектакли. В драматическом театре можно поставить стол и стулья — вот вам и декорации. Здесь же художники руками сначала создают образы. В сказке Маршака — «Усатый-полосатый» 28 кукол! У нас, не поднимая головы, в цехах художники-бутафоры, скульпторы, художники-конструкторы, швеи-закройщицы работают. Конечно, привлекаем и известных композиторов. К примеру, в апреле совместно работали с Масгудой Шамсутдиновой, которая прилетела из Америки из Сиэтла, чтобы написать музыку к спектаклю «Волчья ягода» Зайдуллы. Это она симфонию о Чингисхане написала. Она очень талантливый композитор. Также среди наших авторов Туфан Миннуллин, он 6 пьес написал для нашего театра, Зульфат — 7. С нами работают Мансур Гилязов, Лев Кожевников, Борис Вайнер, Рузаль Мухамматшин и другие.

— Сколько спектаклей играете в год?

— 360 спектаклей должны играть, даем 520. Из четырех постановок две на русском, одна на татарском, один спектакль нужно восстанавливать, что называется, из запасников (куклы изнашиваются) и поставить новогоднюю интермедию вокруг елки, тем более, когда мы переезжали, Рустам Нургалиевич сказал: «С 1 марта начинаете работать в новом театре». Ладно, здания рядом находятся. Тут же мы каждый спектакль переносили и играли на новом месте, а в репертуаре 40 спектаклей. Нам даже не дали время, чтобы освоить новую сцену. В старом здании была маленькая сцена, как в колхозном клубе. Не зря говорят, что кровь спектаклей — это репертуар, а сердце — это сцена. Сцена в старом здании была абсолютно не приспособлена показывать профессиональные спектакли.

«Спасибо архитектору Светлане Мамлеевой, здание действительно получилось необычное»

— Вы четвертые среди театров по доходам в Татарстане.

— На первом месте — оперный, потом — Камаловский, третий — Качаловский. За 2015 год мы заработали 31,5 миллионов рублей. У нас наибольший доход на рубль бюджетного финансирования составляет 1,11 рубля.

— Всем, кому я только ни говорил, что иду на встречу с вами, просили спросить меня, когда нормализуется ситуация с билетами. Сегодня часто их попросту нет в продаже.

— Это неправда. Единственное — на новогодние представления действительно люди с 5 утра стояли за билетами в день продаж. Видимо, несостоявшиеся зрители жалобы на нас писали. Я говорю, удивительно, в Большой театр не достать билетов, а в Ленком всегда я сама стояла в очередях в Москве, никто никуда не жаловался. Когда у нас народ стоит в очереди за билетами, надо радоваться, значит, наши спектакли востребованы зрителями.

«Чтобы это воспринималось именно как искусство, мы должны забыть, что на сцене перед нами куклы — так виртуозно они должны оживляться»

— То есть вас проверяют?

— Проверяют постоянно то Счетная палата, то Ростехнадзор и т. д., не оставили ли мы билеты по блату, все ли выставлено на продажу. Потом я читала в интернете отзывы, «Не зря с пяти утра стояли, оно того стоило», «Это лучшие елки в Казани», а сами жалобы пишут, нервы треплют. У нас по четыре елки, четыре интермедии вокруг праздничного дерева в день, поэтому за новогоднюю кампанию с 20 декабря по 10 января мы показали 88 представлений, их посмотрели 21,5 тысяча зрителей, и заработали 10 миллионов 750 тысяч — за этими цифрами стоит огромный труд коллектива.

На остальные представления билеты можно купить довольно просто, они есть в свободной продаже в кассе театра, на сайте, на правительственном портале и интернет-ресурсах Кассир.ру, Концерт.ру. Так что это одни разговоры, что к нам в театр купить билеты нельзя.

«Экскурсии проводятся в зависимости от заявок. В праздничные дни — каждый день, а просто с улицы прийти нельзя, только группой»

— Еще одна претензия, которая раздается в ваш адрес. Многие туристы, видя ваше сказочное здание, хотят погулять по нему изнутри. А такой возможности, если ты не идешь в театр, нет. Их внутрь не пускают...

— На самом деле у нас есть экскурсии с очень дешевым билетом за 50 рублей. Экскурсии проводит сын народного артиста Александра Карпеева Костя Карпеев. Он окончил отделение музея в институте культуры, работает на должности завмузея, очень профессиональный молодой специалист. Экскурсии проводятся в зависимости от заявок. В праздничные дни — каждый день, а просто с улицы прийти нельзя, только группой. Нас еще мучают брачующиеся, которые хотят устроить фотосессию в наших интерьерах. Мы три раза по 5 тысяч через кассу пробовали взять за эту услугу, но потом отменили, потому что поняли, что будет ажиотаж. Наш театр не дворец бракосочетаний, нам надо показывать спектакли. В чашу пусть ходят фотографироваться! У детского театра совсем другие задачи. Гостей города, зарубежных гостей мы принимаем часто. Все губернаторы были у нас. Недавно встречали 12 консулов и консульских работников. Всем нравится наше здание в виде сказочного замка. Спасибо архитектору Светлане Мамлеевой, здание действительно получилось необычное. Спасибо первому президенту РТ Шаймиеву, президенту РТ Минниханову за прекрасный подарок детям и взрослым.

«У нас прошел первый международный фестиваль театров кукол «Шомбай-фест-2013», все в восхищении были»

«КАК АКТЕРА-КУКОЛЬНИКА ЗА ШИРМОЙ МОГУТ ЗНАТЬ В ЛИЦО?»

— Многие считают, что, имея такое грандиозное здание, Казань должна стать центром жизни театров кукол.

— Это не так просто сделать. У нас прошел первый международный фестиваль театров кукол «Шомбай-фест-2013», все в восхищении были. Сейчас готовимся ко второму международному фестивалю «Шомбай-фест», который состоится с 26 по 30 сентября 2016 года.

— Как в театре обстоят дела с кадрами?

— Актеров готовим в институте культуры. Но есть проблемы подготовки кадров других специальностей. Очень нужны всем театрам завпостановочной частью, художники-бутафоры, конструкторы по куклам, художники по свету, звукорежиссеры, менеджеры, театральные экономисты. В Казани этих специалистов фактически не готовят, а ведь театр — это коллективный труд.

— Вы ставите перед собой задачу, чтобы привлекать внимание и профессиональной публики? К примеру, поучаствовать в «Золотой маске»?

— Мы думаем об этом.