ПЛАТЬЕ ШАГИМУРАТОВОЙ И ПЛАТОК ГЛАВЫ СИНХА

Главный оперный форум республики стартовал под звуки струнного квартета Захара Штейнберга, который играет в фойе на каждом спектакле ТАГТОиБ им. Джалиля, кажется, еще со времен самого Шаляпина, а также под легкий звон бокалов шампанского, благо цена в 100 рублей в местном буфете сохранена также с незапамятных времен. Того, кто эмоционально тяжело переживает нынешний экономический кризис, здесь ждали Courvoisier и Hennessy. На балконе корреспондент «БИЗНЕС Online» заметил единственную за весь вечер зрительницу с марлевой повязкой на лице: поклонники оперного искусства уверены, что каватина Леоноры и стретта Манрико помогают в профилактике гриппа не хуже «Тамифлю».

На стендах организаторы развернули несколько эклектичную экспозицию, где рядом с поздравлениями Рустама Минниханова и свидетельством о регистрации товарного знака «Шаляпинский фестиваль» соседствовали брутальные фото нашего великого земляка в партии Мефистофеля и материалы к 110-летию Мусы Джалиля. Зато можно было увидеть свидетельства того, что в разное время на казанской сцене пели действительно мировые звезды: лучшее сопрано Москвы Хибла Герзмава в «Травиате», знаменитый украинский бас Анатолий Кочерга в «Борисе Годунове» и один из самых востребованных баритонов мира, звезда Мариинки Алексей Марков в «Евгении Онегине». Любопытной была и выставка сценических костюмов, хитами которой стали, бесспорно, платье Царицы ночи из «Волшебной флейты» Альбины Шагимуратовой — эта роль, как известно, и сделала ее мировой звездой, а также одеяние, в котором на сцену ТАГТОиБ выходил «наш главный Борис Годунов» Михаил Казаков.

Ближе к началу «Трубадура» подтянулись и VIPы. В частности, был замечен генеральный директор СИНХа Валерий Сорокин, обращавший на себя внимание элегантно повязанным шейным платком (вообще, публика в казанской опере была одета как обычно в диапазоне от джинсов до бабочки). Также в зале можно было увидеть руководителя ТУ Росимущества в РТ Гульнару Сергееву, начальника главного архивного управления при кабмине РТ Ираду Аюпову, руководителя отдела маркетинга хоккейного «Ак Барса» Наиля Хуснутдинова. В директорской ложе сидел депутат Госсовета РТ Марат Галеев, а у дверей, которые ведут в партер, все еще вели светскую беседу директор театра Рауфаль Мухаметзянов, режиссер спектакля-открытия фестиваля Ефим Майзель, обозреватель «Московского комсомольца» Александр Минкин и глава пресс-службы президента РТ Эдуард Хайруллин.

«МОДА ОЧЕНЬ ВЛАСТНА, И В МОДУ ЧАСТО ПОПАДАЕТ РАЗНАЯ...»

Год назад, увидев в ТАГТОиБ им. Джалиля «человека, похожего на Александра Минкина», корреспондент «БИЗНЕС Online» очень удивился и решил, что речь идет о простом внешнем сходстве. Однако после этого знаменитый автор «писем к президенту» опубликовал на страницах «МК» весьма лестные отзывы об увиденном, особенно это касалось гершвиновских «Порги и Бесс» — эту оперу на казанской сцене исполнили афроамериканские солисты. А накануне мы задали московскому гостю несколько вопросов.

— Александр Викторович, ваш нынешний приезд на Шаляпинский фестиваль связан с теми положительными впечатлениями, которые вы получили здесь год назад?

— Да. Друзья меня звали сюда несколько лет, но было какое-то предубеждение.

— Предубеждение к провинциальному театру?

— Именно не к провинции, а к провинциальному театру. Москва и Питер, особенно Москва, высасывают и высасывали все лучшее. Наблюдал это по всей России, по всему Советскому Союзу. Как только в провинции появлялся талантливый актер, его тут же забирали в столицу. Доронину и Басилашвили забрали из Волгограда, Олега Янковского — из Саратова. Поэтому провинция оставалась без звезд. И вот я приехал в прошлом году в Казань и просто обалдел. Невероятный уровень. И ладно бы были только приглашенные солисты, ведь если есть деньги, то можно пригласить кого угодно...

— Но в казанской опере все-таки в основном работают приглашенные солисты...

— Так устроена мировая опера. Звезды не привязаны к одному театру: вчера пела в Париже, завтра — в Милане, а сегодня — в Казани. Но хор-то какой! Оркестр прекрасный. И сами спектакли поставлены здесь. Это же все свое, не привозное.

— В этом году не будет столь полюбившихся вам «Порги и Бесс», и дело во многом в непростой экономической ситуации...

— Ничего страшного, будут другие спектакли. А вообще говоря, для вашего оперного театра этот валютный крах — просто катастрофа: билеты остались по той же цене, гонорар иностранной звезде остался тот же, только билетов теперь нужно продать в три раза больше, чтобы это все окупить. Как театр выкручивается, не представляю.

— Спрошу вас как профессионального театрального критика: театр им. Джалиля часто критикуют за то, что он ориентирован на классические постановки, что здесь никогда у режиссера нет возможности развернуть свою фантазию во всю мощь. Хотя в том же Большом театре ставят и Додин, и Женовач, и Туминас...

— Ставят, но не слишком удачно. Вы говорите с ретроградом, динозавром. Опера — это традиционное искусство, которое к нам пришло из Италии. Вы же не попсу играете здесь — это Верди. Вот вы вспомнили «Порги и Бесс», а ведь это было концертное исполнение. Не нужен художник, не нужны декорации — и так отлично!

— Но ведь режиссерская опера очень популярна в мире...

— Послушайте, в мире не так давно были популярны PussyRiot, помните таких? С ними и Мадонна выступала, и звезды Голливуда, они чуть даже какую-то премию Сахарова не получили. Это было идиотское поветрие. Я не сравниваю PussyRiot и оперных режиссеров, но хочу сказать, что мода очень властна и в моду часто попадает разная... Если вы подумали о слове на букву «д», то это дрянь.

— Вам часто удается ходить в театр в Москве? Кто ваши фавориты?

— Хожу в основном, конечно, в драматические. Если меньше 12 раз в месяц, то это просто какая-то неудача. Есть любимые театры; например Вахтанговский, с момента прихода туда Римаса Туминаса. Нравится не все у него, но «Маскарад», «Дядя Ваню» и «Евгения Онегина» очень люблю, каждый видел по пять-шесть раз. Еще хожу в театр «Около дома Станиславского». Это такой талантливый маленький театр с залом на 60 мест — один из редчайших случаев в театральном искусстве мира, где фальшь преодолена... Что касается модных Серебренникова и Богомолова... К спектаклям Богомолова я испытываю... если бы я был невежлив, то назвал бы слово «отвращение». Но поскольку я вежлив, скажу, что испытываю негативное отношение.

«СПЕКТАКЛЬ ПРОДОЛЖИТСЯ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО»

Что же до музыкальной стороны вечера, то «БИЗНЕС Online» уже подробно разбирал на своих страницах последнюю по времени оперную премьеру театра им. Джалиля, а также публиковал большое интервью режиссера спектакля Майзеля. С осенних показов поменялась лишь исполнительница партии Леоноры, хотя Мария Пахарь из музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, как показалось, несколько уступила в сценическом обаянии Анне Принцевой, запомнившейся на сентябрьской премьере. Все также бушевала страстями Дина Хамзина из «Астана-Опера» в партии цыганки Азучены, все также благородно выглядел Феррандо украинского баса Сергей Ковнир, красивая ария которого в начале оперы задает тон всему спектаклю, все также убедительны были хоровые сцены.

А вот исполнители главных мужских партий были не столь хороши. Азербайджанский баритон Эвез Абдулла хоть и удостоился овации за знаменитую арию графа ди Луна, но своими резкими перемещениями в военном мундире по сцене туда-сюда очень напоминал капитана Смоллетта из мультфильма про «Остров сокровищ». А грузинский тенор Георгий Ониани (Манрико) и так никогда не отличавшийся особой артистической экспрессией, совсем уж аморфно боролся за любовь прекрасной Леоноры.

Но последнее оказалось неспроста: прямо перед началом второго действия голос конферансье Эдуарда Трескина объявил, что Ониани просит прощения у зрителей за «внезапную болезнь». Далее голос резюмировал: «Но спектакль продолжится, несмотря ни на что». Появилась интрига: что же скрывалось за этой формулировкой? Сразу вспомнилась история, а таких в практике даже лучших театров мира немало, как Йонаса Кауфмана сорвали прямо с отдыха в живописном месте в кругу семьи, и примчавшемуся в театр знаменитому немцу пришлось в буквальном смысле озвучивать за кулисами своего коллегу-тенора, сорвавшего голос во время спектакля. Но в Казани до таких треволнений не дошло: Ониани вышел на сцену и в целом справился с вокалом. Как выяснил корреспондент «БИЗНЕС Online», у певца болело горло еще до начала представления, а по ходу первого действия он почувствовал резкое недомогание. Впрочем, если бы не объявление в антракте, добрая публика в столице Татарстана вряд ли бы что-то заподозрила.