И объявить о начале открытой дискуссии о будущем мира и возможных моделях экономики

 

Еще месяц назад перспектива обсуждения экономических проблем на июньских саммитах G8 и G20 казалась простой и безоблачной. Программы стимулирования экономики (читай: финансового сектора) заканчиваются, с осени можно начинать программы ужесточения денежной политики, "зеленые ростки" пробиваются на каждом углу… Лепота. Но в начале мая (как будто специально подгадали к 5 мая – дню рождения Карла Маркса) посыпались рынки, а за ним начались и проблемы с финансами и экономикой. И что теперь делать?

 

Вопрос не праздный. Давайте трезво посмотрим на ситуацию. В экономику последние пару лет только в США вливали эмиссионных денег на 12% от ВВП (как мы уже отмечали, цифра не случайная: она соответствует темпам спада экономики этой страны в кризис начала 30-х годов ХХ века). Как следствие, росли цены. Не везде, но в секторе базовых инвестиционных товаров за последние 12 месяцев они выросли в среднем больше, чем на 40%. Если бы программы поддержки были остановлены, потери реального сектора от роста издержек, которые не компенсируются ростом доходов (конечный спрос-то не растет!), можно было бы как-то компенсировать с течением времени. Но после резкого обострения месячной давности эмиссионные программы продолжили – а значит, с реальным сектором назревают серьезные проблемы.

 

Не исключено, что какие-то паллиативы будут придуманы: например, можно попытаться снизить мировые цены на нефть. Но это – именно что паллиативы, т. е. меры временные и недостаточные. А что делать с системной проблемой производства товаров и услуг для конечного пользователя? Повышать цены нельзя, а текущие не обеспечивают достаточной рентабельности для производителя.

 

В финансовом секторе тоже есть проблемы. Дело в том, что, в отличие от ситуации 80-летней давности, колоссальные долги накоплены не только у домохозяйств и корпораций, но и у государств. Платить в полном объеме они не могут (поскольку сломан механизм рефинансирования долга, на протяжении 30 лет опирающийся на постоянное снижение стоимости кредита), но и отказываться платить тоже не могут. Поскольку должны они финансовому сектору, который сегодня не только определяет политику (т. е. заказывает правила игры), но и находится в крайне сложном положении, ибо должен поддерживать колоссальную финансовую надстройку на все время сокращающемся базисе реального спроса.

 

Дурной пример, как известно, заразителен. Объяви сейчас Греция дефолт, и это тут же радостно сделают Испания, Италия, Португалия, Япония, Великобритания… Недостающее добавить по вкусу. И вся мировая банковская система разлетится в прах – вместе, отметим, с системой мировой торговли, да и много еще с чем. Это не просто страшно, это – катастрофа вселенского масштаба. И Греции дали денег. И другим попытаются дать – поскольку не Греции они пойдут, а банкам, горячо любимым нынешними политиками.

 

Ну хорошо, денег дали, а дальше? На всех-то точно не хватит. И потом, реальный-то сектор тоже накрывается, и когда народ пойдет на улицы, мало никому не покажется. Что делать в такой ситуации?.. Мне кажется, что политики в июне должны четко и внятно сказать, что делать с этой ситуацией. Сказать своим народам, сказать друг другу и сказать банкам и корпорациям. Иначе у них будут очень серьезные неприятности.

 

Напомним, что до сих пор говорить о кризисе можно было что угодно и где угодно. Было только одно принципиальное условие: категорически запрещалось обсуждать саму возможность разрушения существующего экономического миропорядка. Т. е. если у кого-то были идеи (реальные или мнимые), как этот миропорядок спасти – сколько угодно: трибуны, гранты, публичные дискуссии. Как только речь заходила о том, что миропорядок обречен… В лучшем случае – массовая критика, в худшем – жесткое игнорирование любыми (хотя бы минимально общественно признанными) структурами.

 

Но после майского обвала ситуация стала очевидной практически всем. Нравится это банкирам и политикам или нет, но сохранить действующую финансово-экономическую модель невозможно. А значит, нужно придумывать новую. Беда только в том, что время сильно упущено: разработать новую модель без долгих (подчас многолетних) публичных обсуждений невозможно. А обсуждать сегодня готовы буквально несколько десятков человек по всему миру, остальным же по этому вопросу просто нечего сказать.

 

Говорить об экономике на июньских саммитах бессмысленно: в рамках старой модели придумать уже ничего невозможно, а новой модели просто не существует. А политические саммиты – не место экспертных споров: саммиты оформляют уже разработанное в других местах. Значит, остается только одно: признать безнадежность ситуации и объявить о начале открытой и публичной дискуссии о будущем мира и возможных моделях экономики. Это все равно придется сделать, никуда тут не денешься, но чем раньше начнем, тем раньше закончим. С (возможными) минимальными потерями.

 

(Финтаймс, Михаил Хазин, 01.06.10)