ЧОЙ-ТО ОН ВО ФРАКЕ?

…Сцена в черных сукнах и микрофон. Ни декораций, ни партнеров, за которых можно было бы спрятаться. Он выскакивает на сцену стремительно и пластично, словно танцовщик, и застывает у стойки микрофона. Зал разражается аплодисментами.

- Подождите, не хлопайте так сильно, у вас сегодня еще будут причины поаплодировать мне, - говорит Райкин.

Он выходит на публику в черном фраке, словно подчеркивает торжественность момента. Для сына Аркадия Райкина, великого артиста, комика, говорившего правду в стране «одобрямс», сцена и зритель – это без натягов святое. Так его воспитали дома.

Константин Райкин выбирает трудное. Перед нами не вечер ответов на вопросы, когда публика пишет записочки, и можно похохмить и поимпровизировать. Райкин так же не собирается показывать нам моноспектакль, перевоплощаясь в какого-либо героя. Он говорит о себе, о семье, в которой вырос, об отце. Просто рассказывает о дорогих его сердцу моментах.

Жаль, очень жаль, что о последнем он говорит не так много, как хотелось бы. Но, очевидно, что многое, что связано с личностью Аркадия Исааковича для его сына – закрытая тема и нет нужды выносить свои личные воспоминания на публику.

В РОЛИ ТИГРА И СОБАКИ

Константин Аркадьевич вспоминает детство. Он рос отнюдь не мажором, а мальчиком с нежной душой и совестью – уклад семьи формировал его таким. Был отличником. Ходил в разные полезные кружки, не хотел быть артистом и собирался поступать на биофак ЛГУ.  

Но труба зовет – мальчик из театральной семьи вряд ли бы смог сопротивляться тому, что было ему предначертано. Вот тут в его рассказе можно усмотреть лукавство – вряд ли он поехал поступать в Щукинское училище «просто так» и «ради эксперимента». Поехал, потому что не мог не поехать.

Его поступление мало чем отличается от испытания тысяч абитуриентов театральных вузов. Те же толпы «абитуры» возле входа в театральный, тот же трепет на первом туре.

Он читал стихи и прозу и импровизировал – прерывал рассказ и показывал животных. С первого тура его пропустили сразу на третий, а затем приняли в «Щуку». Константин Райкин, живущий в стихии импровизации, верно выбрал учебное заведение, где до сих пор хранятся традиции Евгения Вахтангова.

Аркадий Исаакович принял известие о поступлении сына в театральный институт без восторгов и умилений. Так и быть должно.

 

 

ЧИТАТЕЛЮ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ

Две трети из двухчасового выступления Райкина в Казани было отдано чтению стихов. Удивительно, некогда очень популярный жанр литературного театра, который сейчас, по сути, сошел на нет, оказался востребованным.

Вспомним, что в семидесятые – восьмидесятые годы прошлого века на литературные концерты было не пробиться. Таким образом, публика хотя бы частично компенсировала недостаток поэтических сборников высокого класса на прилавках книжных магазинов, когда купить томик Цветаевой, Ахматовой или Мандельштама было огромной удачей. Сейчас книжного дефицита нет, так зачем идти в концертный зал, чтобы послушать любимых поэтов, когда можно просто книжку почитать или найти эти стихи в интернете?  

Оказывается, что читателю все это нужно. Нужно, чтобы строки звучали со сцены, чтобы артист вкладывал в них всю свою страсть. Наверное, поэтому – вот ведь удивительно – после многих стихов, прочитанных Райкиным, звучали аплодисменты и крики «браво!». А читал Константин Райкин старую добрую классику – Самойлова, Рубцова, Заболоцкого, Мандельштама, завершив чтение Пушкиным – ну что можно прочесть после стихов Александра Сергеевича?

И битком набитый зал, и горы цветов, подаренных артисту, и овации, все это обнадеживало. Так ли уж падает культурный уровень нации, когда публика собирается просто послушать стихи Пушкина? 

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции