Одними из самых сильных потрясений в 2009 году для меня были сообщения о работе судебных приставов. Да и вообще о ситуации связанной с судебными тяжбами за долги.

В первом полугодии у ФССП Российской Федерации находилось 1,1 млн. исполнительных производств о взыскании задолженности с населения на сумму 197,1 млрд. рублей.

При этом взыскать с российских граждан в первом полугодии приставам удалось всего 7,3 млрд. рублей по 120,7 тыс. исполнительным производствам.

Таким образом, эффективность исполнительного производства (выход в деньги с долга) составляет всего (7,3 делить на 197,1) всего 3,7 %, процента, который можно смело считать за статистическую погрешность.

Отметим, что в Татарстане приставы взыскивают долги по кредитам также с большим трудом. Совсем уж убийственная статистика идет по юридическим лицам. Как уже сообщала газета «БИЗНЕС Online»,  из 4,5 млрд. рублей долгов за полгода приставам удалось реально "выбить" лишь 54 млн. рублей (1,2 %). С физлицами  ситуация не лучше: из 8,6 млрд. рублей взыскано только 253 млн. рублей (3 %). При этом главный судебный пристав РТ Хамит Шарипов на недавней коллегии  УФССП по РТ прогнозировал значительное ухудшение ситуации в октябре-ноябре этого года.


Это означает только одно - исполнительный лист, как возможность возврата денег, равен нулю. А если вдуматься, то и путь в суд за исполнительным листом -  заведомо глупая идея, потому что надо нести немаленькие судебные издержки (госпошлина, расходы на юриста, время и т.д. и т.п.).

Означает ли это, что служба приставов работает плохо? Не следует строго судить приставов - их численность в пересчете на количество исполнительных листов ничтожно мала. В исполнении у судебных приставов РТ на 1 октября 2009 года находилось 785 тыс. исполнительных листов на общую сумму 51 млрд. рублей. Это на  28% больше, чем за аналогичный период 2008 года. Из них 47,6 тысяч - взыскание долгов по кредитам на сумму 18,3 млрд. рублей.


Для сравнения: сумма  в 51 млрд. руб. огромна и вполне сопоставима  с доходами бюджета РТ на 2010 год (66 млрд. руб.).


Несчастные приставы и так креативят как могут: устрашающие плакаты ("люди в черном" и с автоматами, Валуев с плотоядной улыбочкой) вешают, блокируют  выезд за границу. К примеру, в Кемерове приставы "настолько суровые", что забрали у должника персидского кота. А должник тот долг вскоре погасил.


А если серьезно, то ситуация просто аховая. Приставы, по сути, бьются против всех, против всего нашего больного общества. Почему так резко сказано? Есть все  основания так говорить - не отдавать долги превратилось по сути в нашу "национальную идею". Давайте только перечислим народные поговорки о долге, которые  просто сообщают нам, что не отдать долг - это доблесть:


ДОЛГИ ОТДАЮТ ТОЛЬКО ТРУСЫ;
БЕРЕШЬ ЧУЖИЕ  И НА ВРЕМЯ - ОТДАЕШЬ СВОИ И НАВСЕГДА;
ПИШИ ДОЛГ НА ДВЕРИ, А ПОЛУЧАТЬ БУДЕШЬ В ТВЕРИ;
ОТДАЙ В ДОЛГ РУКАМИ, А СОБИРАЙ НОГАМИ;
В ДОЛГ ДАВАТЬ -- ДРУЖБУ ТЕРЯТЬ;
ДЛЯ ТРУСА, ПОЗАБЫВШЕГО  ДОЛГ, И ЗАЯЦ ВОЛК;
ЕСТЬ ДОЛГ -- НЕ СПОРЮ, ОТДАМ НЕ СКОРО; А СТАНЕШЬ  ДОКУЧАТЬ, ПО ВЕК НЕ ВИДАТЬ;
В ДОЛГ ДАВАТЬ, ЧТО  С ГОРЫ СКАТЫВАТЬСЯ, А ДОЛГИ СОБИРАТЬ, ЧТО В ГОРУ
ВСКАРАБКИВАТЬСЯ;
НЕ ДАТЬ В ДОЛГ - ОСТУДА НА ВРЕМЯ, А ДАТЬ -- ССОРА  НАВЕКИ;
ДОЛГИ ПОМНИТ НЕ ТОТ, КТО БЕРЕТ, А КТО ДАЕТ;
БЕРИТЕ В ДОЛГ ПО-КРУПНОМУ. ТАК ДЕШЕВЛЕ.

А если приводить  примеры из русской литературы, то и вовсе складывается впечатление, что не отдавать долги - это черта нашего национального характера. Мы  так и живем с наследием феодального отношения к долгам. Если должнику скажет "барин" ("крыша"; "хозяин"; "следователь" и т.п.), то может быть и о возврате он  задумается. В "лихие 90-е" особо зарвавшиеся граждане получали пулю в лоб или отдавали все долги после сидения на горячем утюжке. В стабильные "нулевые"  боязнь невозврата долгов в силу ликвидации властью принципа "народного или криминального самосуда" у многих прошла. Люди не боятся долгов и их не считают.  На долговые деньги созданы целые бизнес-империи - их владельцы не задумывались о том, что надо отдавать. Если уж "барин" прикажет, то перекредитуются. На  более мелком уровне расцвела махровым цветом "новая кредитная жизнь". В кого не ткни - хороший автомобиль, плазменная панель, дорогой мобильник, поездки   за границу. Людей, которые жестко ведут учет своих денег - единицы. Зато у других сотни, тысячи оправданий: "ведь и не жили нормально, а тут - такая  возможность!", "это все банки виноваты - соблазняли нас". К слову о банках. Если бы они знали, какая статистика сложится по исполнительным листам, то они бы,  например, потребительские выдавали не под 90 % годовых, а под 900%. А все потому, что таков народный менталитет - неуважительное отношение к чужой собственности, не отягощенное страхом наказания. Так было и до кризиса, кризис лишь фурункул, обнаживший огромный нарыв.

Терпимое отношение  к должникам частично насаждает  и власть, декларируя юридический паритет должников и кредиторов. Но на деле получается, если смотреть  статистику приставов - у нас диктатура должника. Судебные исполнители расскажут о сотнях, тысячах ухищрений должников. Львиная  часть этих ухищрений  базируется на вполне законных основаниях. Закон защищает должника, ведь как же -"паритет-с"!


На самом деле, эта ситуация вызвана тем, что  власть понимает, что капитализм как  такой у нас еще не построен. Столп на котором держится весь  капиталистический строй - это защита собственности. За Наполеона, одного из архитекторов современной Европы, шли миллионами умирать не потому, что он  выигрывал сражения, а потому, что он дал французским крестьянам землю в собственность и создал механизм ее защиты. Знаменитый Гражданский кодекс  Франции (1804 г.), который часто называют Кодексом Наполеона, гласит: "собственность едина, священна и неприкосновенна". Отъем чужой собственности через  механизм "долгового воровства", а проще говоря, невозврат долга - все это попрание принципа "священности" собственности. Если это не наказывается, то, значит  в обществе продолжается этап первоначального накопления капитала и в полной мере раскрывается знаменитый афоризм П. Ж. Прудона: "Собственность есть  кража".

18.01.2010

Альберт Бикбов

 

Экономист, практикующий банкир.