Гузель Яхина: «Эта книга о женщине, которая обретает себя, это можно назвать сбрасыванием паранджи или даже феминизацией»

«Я НЕ ЗНАЛА КАК ПРАВИЛЬНО ДЕЙСТВОВАТЬ НАЧИНАЮЩЕМУ ПИСАТЕЛЮ»

— Гузель, вы совершенно неожиданно появились на литературной сцене, многие узнали о вас после появления романа «Зулейха открывает глаза» в шорт-листе премии «Большая книга». Расскажите, кто вы и откуда?

— Меня зовут Гузель Яхина, я родилась в Казани, выросла тоже здесь. Сначала училась в школе №131, потом в Казанском педагогическом институте на факультете иностранных языков. Переехала в Москву в 1999 году, с тех пор живу и работаю там. Москва уже стала моим домом, но с большим удовольствием приезжаю в Казань, здесь у меня много друзей и родственников.

— «Зулейха» — это ваше первое изданное произведение, писали ли вы еще что-либо?

— Писать я начала не так давно. У меня вышли два рассказа в литературных журналах. Один из них называется «Мотылек», он, кстати, про Свияжск. После этого вышел рассказ «Винтовка» — он на военную тему, про 1945 год. Роман «Зулейха открывает глаза» я написала в прошлом году: он варился в голове примерно два года, писала его 8 месяцев.

— Большие издательства не любят печатать авторов без хотя бы мало-мальски известного имени. Как вы сразу попали в такое влиятельное столичное издательство, как АСТ?

— Я не имею отношения к литературному миру и не знала, как правильно действовать начинающему писателю. Сначала обращалась в различные издательства, неудачно. Потом мне показалось, что, опубликовав отрывок в литературном журнале, найти издателя будет легче. Я предложила отрывок романа журналу «Сибирские огни». Текст довольно быстро вышел, но это тоже не помогло.

Потом случайно познакомилась с Еленой Костюкович, это переводчик, писатель и владелец международного литературного агентства Elkost. Елена взяла меня в свой пул авторов и предложила текст романа в издательство АСТ.

«В НАЧАЛЕ РОМАНА ТАТАРСКОГО КОЛОРИТА ОЧЕНЬ МНОГО»

— В вашем романе есть несколько тем: историческая — эпоха раскулачивания в СССР, образ женщины и татарский колорит. Почему именно они вам интересны?

— Я была вдохновлена судьбой своей бабушки. Ей было 7 лет, когда их семью раскулачили и отправили на Ангару, где она провела 16,5 лет. Эти временные рамки — 1930 - 1946 годы — повторяются в романе. Другое дело, что моя героиня не списана с бабушки, это совсем другая женщина.

— Какие еще есть привязки к реальным историям жизни?

— Их мало. Я недостаточно расспрашивала свою бабушку, это моя ошибка. Может быть, нужно было сесть с диктофоном и записать все ее рассказы, чтобы потом сохранить их. В романе есть только два момента, перенесенных из рассказов бабушки. В главе «Баржа» описано, как несколько сотен людей тонут в запертой барже посередине реки Ангары. Такое было на самом деле. В 1930 году, когда группу переселенцев вместе с моей бабушкой сплавляли по Ангаре на двух баржах, одна из них ушла под воду, а люди с другого судна просто стояли и смотрели, как недалеко от них тонет несколько сотен людей.

Второй момент: мою бабушку в таежном поселке по своему учебнику учил математике профессор Киселев. В романе есть аналогичный момент: сына главной героини — Юзуфа — тоже учит в школе сам автор учебника.

Все остальное в романе — выдуманные или переработанные реальные истории, часть из которых я прочитала в мемуарах ссыльных, переселенцев, тех, кто прошел ГУЛАГ.

— А прототипы у героев романа есть?

— Там есть персонаж, которого Зулейха называет Упырихой за вредность характера, это ее свекровь. У меня была очень могучая прабабушка, от нее до меня дошли только несколько фотографий и рассказы домочадцев. Поэтому я сразу понимала, какой будет Упыриха внешне и как она будет действовать. Остальные персонажи выдуманы.

— В романе «Зулейха открывает глаза» очень ярко виден татарский колорит, вы упоминаете нескольких мифических персонажей, в тексте много татарских слов, для чего это нужно?

— Татарский колорит обусловлен развитием Зулейхи как персонажа. Сначала она забитая крестьянка, живущая в своем мирке и никуда оттуда не выезжающая. Поэтому в начале романа татарского колорита очень много. Дальше он постепенно исчезает, в конце его уже нет, потому что Зулейха сильно меняется и вместе с ней меняется и ее восприятие мира. Главная героиня начинает говорить на русском языке, потому что вокруг нее только русские люди. Она начинает любить русского мужчину, у нее рождается сын Юзуф, с которым она, возможно, и говорит по-татарски, но сам он большую часть времени говорит по-русски.

Мне показалось, в тексте будет уместно оставить татарские слова и выражения. Они лучше дают почувствовать татарскую деревню. Я старалась вставлять эти слова так, чтобы они не мешали воспринимать смысл. Читатель, даже не владеющий татарским, вполне может догадаться, что имеется в виду. А так как я списывала деревенскую часть романа с жизни бабушки и дедушки, то, в принципе, эти слова знает любой татарин, который вырос в деревне или хотя бы изредка там бывает. В конце романа, кстати, приведен словарик, там есть около 40 татарских слов с переводом для желающих проверить себя.

«ЭТА КНИГА О ЖЕНЩИНЕ, КОТОРАЯ ОБРЕТАЕТ СЕБЯ»

— То, как меняется героиня по ходу сюжета, это говорит о том, что вам интересна тема феминизации?

— Да. В одной из рецензий критик написал, что мой роман о том, как «сбросила с себя паранджу женщина Востока». Конечно, эта книга о женщине, которая обретает себя, это можно назвать сбрасыванием паранджи или даже феминизацией.

— А вы изначально задумывали роман как исторический?

— Нет, роман должен был стать произведением в двух временных пластах: историей крестьянки Зулейхи и ее правнучки, которая по архивным документам расследует судьбу своей прабабушки, эдакий исторический детектив. Но потом я убрала современную часть, потому что она очень плохо монтировалась с исторической. Я рада, что «Зулейха» получилась именно такой, а не детективной, потому что иначе текст мог бы потерять свою глубину.

— Герои тоже менялись по ходу написания?

— Да, например, изначально Зулейхе было больше лет. Мне казалось, что она должна быть 40-летней бабушкой с внучкой. Но потом я поняла, что для изменения героини по ходу истории она должна быть моложе. В 40 лет человек вряд ли изменится. Поэтому я омолодила Зулейху.

— У вас в тексте есть несколько отсылок к текстам о той же эпохе, вы ими вдохновлялись, ориентировались на них?

— Изначально я хотела сделать больше отсылок. Например, к кинематографу — к фильмам Довженко, Эйзенштейна. Сейчас осталось несколько, одна из них — к роману Шолохова «Поднятая целина», там есть герой Давыдов, у меня он именуется Денисовым. Мне хотелось оставить очевидную связь: этот персонаж выглядит так же и даже употребляет те же слова. Этот герой драматургически не влияет на сюжет, просто интересная изюминка для тех, кто помнит Шолохова. Мне было интересно показать шолоховского героя в декорациях татарской деревни.

— И вам в принципе интересна советская эпоха, поскольку и рассказ «Винтовка» о временах Великой Отечественной войны...

— Да, мне интересен советский исторический период, особенно с 1917 по 1957 год. Это сложное и противоречивое время, насыщенное драмами, настоящими трагедиями. К тому же я родилась и выросла в Советском Союзе, это моя родина.

— А каково ваше отношение к Иосифу Сталину и периоду его правления? Отражено ли оно в вашем романе?

— Конечно, у меня есть четко сформированное отношение к фигуре Сталина и периоду его правления, внимательный читатель сразу увидит это отношение в тексте. Но я бы не хотела высказывать его напрямую.

«МНЕ БЫ ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ ЭТУ ИСТОРИЮ ЭКРАНИЗИРОВАЛИ»

— Из какой вы семьи? Она повлияла на то, что вы начали писать?

— У меня классическая советская семья: папа — инженер, мама — врач. Не могу сказать про влияние, писателей в семье нет, зато были талантливые дедушки. Один по профессии учитель немецкого языка, а по призванию художник. Он делал восхитительные скульптуры из коряг — птиц, зверей, людей, групповые скульптуры. Весь его большой деревенский дом в черте Казани был заставлен скульптурами. А второй дедушка был невероятным рассказчиком и сказочником, во мне, может быть, заговорили его гены.

— Чем вы еще занимаетесь помимо литературной деятельности? Планируете зарабатывать деньги исключительно как писатель?

— Я работаю на себя: пишу сценарии и прозу. Недавно окончила Московскую школу кино и сейчас пытаюсь понять, возможно ли заработать на жизнь творчеством. До этого занималась другими вещами — работала в сфере маркетинга и рекламы.

— Хотите писать для большого кинематографа?

— Нет, скорее работать в телевизионном производстве. Не в длинных историях, а в небольших по объему сериалах, которые представляют из себя законченное произведение. Такой формат уже распространен на Западе, например мини-сериал «Оливия Киттеридж». Думаю, наше телевизионное производство тоже придет к этому, уже есть первые ласточки, например, «Оттепель» или сериалы продюсерской компании «Среда». Надеюсь, со временем уровень российского сериального производства поднимется. Я бы хотела внести в это свой скромный вклад. Правда, экономическая ситуация сейчас тяжелая и каналы сильно урезают план производства на следующий год.

— А сценарии, которые вы уже написали, они для сериалов?

— Не совсем. Все, что я написала, — это учебные работы. Всего два полнометражных фильма и один сериальный пакет. Одна из историй — про немцев Поволжья в 1920 - 1930-е годы. Вторая — истерн про Туркестан 1919 года. Главный герой — беспризорник, который путешествует по Туркестану и встречает на своем пути Красную армию, белых, басмачей. Это довольно плотно закрученная история с погонями, стрельбой, любовью — настоящий приключенческий боевик. Когда-то у нас была целая школа советского истерна, прекрасные фильмы снимались на киностудиях союзных республик. Сейчас, когда эти республики больше не входят в состав страны, и даже не все дружат с нами, этого не стало.

— Когда вы писали текст «Зулейхи», не думали о том, что он может быть экранизирован?

— Дело в том, что изначально он писался как сценарий. Какие-то сцены были вставлены в роман из сценария, возможно, его кинематографичность оттуда. Мне бы очень хотелось, чтобы эту историю экранизировали, у нее есть сериальный потенциал: она многофигурная и длительная во времени — 16 лет, а главное: есть серьезный эмоциональный путь главного героя.

«ДЛЯ МЕНЯ БЫЛО ОЧЕНЬ ЕСТЕСТВЕННО ПИСАТЬ О ТАТАРСКОЙ ДЕРЕВНЕ»

— Многие критики говорят о том, что ваш роман похож на «Обитель» Захара Прилепина, только ваш главный герой — женщина. Согласны с таким сравнением?

— Это два произведения на лагерную тему, они вышли друг за другом, с разрывом в год, возможно, отсюда и сравнение. Но я не ориентировалась и, более того, не знала о романе Захара Прилепина, когда писала свой текст.

— Кого из современных писателей вы можете отметить?

— Могу назвать несколько произведений. Например, «Лавр» Евгения Водолазкина. Я влюбилась в текст со второй страницы, скачала его на планшет и не стираю. «Время женщин» Елены Чижовой, он не из самых последних, но, мне кажется, это шедевр. Я, человек, который имеет отношение к Петербургу, очень часто там бываю, у меня там родные, друзья. Поэтому я прочувствала роман «Время женщин» и даже перечитывала его несколько раз. Еще «Письмовник» Михаила Шишкина — он вышел лет пять назад, но я поздно до него дошла. Что касается классики, то я очень люблю «Московскую сагу» Аксенова, она мне очень помогла в работе над «Зулейхой».

— На Аксеновский фестиваль в Казань в этом году вы приезжали тоже из-за любви к этому писателю?

— Мне было интересно попасть в Казань в новом качестве. Более того, центр города — это мой родной район. От дома Аксенова — 10 минут пешком до места, где я жила. Здесь каждый второй дом мне о чем-то говорит, с ними связано что-то из моего детства или юности. Напротив дома Аксенова находится музей ИЗО, где я провела много времени в детстве, копируя картины в художественной школе. Торец дома Аксенова выходит на выставочный зал, где я тоже бывала очень часто. К тому же в 1980-е годы здесь с деревянными скульптурами выставлялся мой дедушка, я ему в этом, пусть по-детски, но помогала.

— Вы ставили перед собой задачу рассказать о малой родине большому кругу людей, которые не знают ничего о татарах и Татарстане?

— Я не ставила перед собой именно такую конкретную задачу. Другое дело, когда пишешь, у тебя хорошо выходит то, что ты чувствуешь и знаешь. Для меня было очень естественно писать о татарской деревне. Наверное, для кого-то из читателей это было инсайдом, особенно первые главы, они насыщены экзотичными для многих русских читателей словами, фактурой. Наверное, я действительно приоткрыла для кого-то окошко в мир татарской деревни. Другое дело, что писать только об этом мне не очень интересно.

— Критики писали о том, что первая глава у вас интереснее и мощнее, чем остальная книга, вы с этим согласны?

— Я общалась со многими читателями в интернете — не всем первая глава кажется самой сильной. Тем, кто профессионально занимается литературой или кому близко татарское — им первая глава понравилась. Другим читателям, которые в этом ничего родного не увидели, интереснее другие главы, потому что там больше событий, сюжетных поворотов, визуальных образов.

— Скоро будут объявлены результаты премий «Большая книга» и «Русский Букер», как вы оцениваете свои шансы?

— Сложно сказать. Попадание в короткий список — это уже фантастическая удача. Спасибо жюри, потому что премии дали всплеск интереса — «Зулейху» стали больше читать.