Василий Успенский
Василий Успенский: «Выставка очень ценна, и я не удивлюсь, если кто-то из петербуржцев специально приедет сюда, чтобы ее посмотреть»

«НЕ ЛЕЖАТ, А ХРАНЯТСЯ»

Выставка «Образы Италии. Западноевропейское искусство XVII - XX веков из собрания Эрмитажа» состоит почти из 200 экспонатов. Основную часть времени эти картины, гравюры и скульптуры проводят в фондохранилище (сотрудники музея, услышав слово «лежат», обиженно возражают — «не лежат, а хранятся»), однако, по словам куратора Василия Успенского, это не повод считать экспозицию второсортной. «Казанцам покажут те вещи, которые обычно увидеть просто невозможно, — объясняет он. — Выставка очень ценна, и я не удивлюсь, если кто-то из петербуржцев специально приедет сюда, чтобы ее посмотреть». Вторая причина посетить казанский филиал Эрмитажа, по Успенскому, — соответствие подборки мировым искусствоведческим трендам. Импрессионисты, чьи работы выставлялись в городе в 2013 году, — то, что все любят и знают уже давно, а сейчас в центре внимания европейских исследователей — недооцененная ранее итальянская поствозрожденческая живопись.

С XVI века Италия становится центром притяжения для художников из Франции, Испании, Германии и Нидерландов. Изначально авторитетами для иностранных коллег были Рафаэль и Микеланджело, а с течением времени апеннинские веяния стали цементирующим ингредиентом культурного раствора всей Европы. Объединившие искусство Старого Света караваджизм и барокко (первый двигали голландцы и французы, второй невозможно представить без работ фламандца Рубенса) появились именно в Италии, где с XVII века начинает складываться особый тип автора — художник, приехавший на юг и оставшийся здесь навсегда.

В XVIII столетии территория полуострова стала обязательной частью маршрута Grand Tour — образовательного путешествия «английских милордов», «французских графов» и «русских князей», полагавшегося отпрыскам аристократов после окончания университетского образования и перед началом «взрослой жизни». Путешественники стали массово привозить в Россию неаполитанские пейзажи, виды на античные развалины и зарисовки из жизни венецианцев и римлян. Позже картины и скульптуры из Италии появились в коллекциях российских монархов, которые из-за специфики сюжетов и манеры изображения предпочитали размещать их в спальнях, а не в парадных залах. Именно этим собраниям Эрмитаж сегодня обязан одной из лучших в мире коллекций итальянской живописи.

Наталья Дёмина
Наталья Демина (справа): «Слоеный пирог из красок и лака сложен, и надо уметь вовремя остановиться. Если снять слишком много, можно задеть краску или оставить картину подновленной, но при этом будто бы совсем голой»

Казанская экспозиция аккумулировала наиболее репрезентативные работы художников разных школ, эпох и мировоззрений. Но самое примечательное в проекте «Образы Италии» — четыре картины XIX века, которые ранее никогда нигде не выставлялись. Три из них провели не одно десятилетие в фондах Эрмитажа в ожидании реставрации, а одну в плохом состоянии в 2014 году приобрели у частного коллекционера. С мировыми художественными премьерами корреспондента «БИЗНЕС Online» познакомила хранитель итальянской живописи XIX века, научный сотрудник отдела западноевропейского изобразительного искусства Государственного Эрмитажа Наталья Демина.

ЛЕНИВЫЕ НЕАПОЛИТАНЦЫ И ЗАМОК СВЯТОГО АНГЕЛА

Ипполито Каффи, «Вид на замок Святого Ангела»

«Этот Каффи был куплен в очень плохом состоянии, но мы четко понимали, что наша реставрация с задачей справится. Любопытно, что это первая вещь Каффи в коллекции Эрмитажа — раньше не было, теперь есть. Его можно сравнить с Сильвестром Щедриным (российский художник, пейзажист, многие картины которого написаны во время пленэров в Неаполе и Сорренто — прим. ред.) — самобытным неочевидным автором, который украшает нашу коллекцию. «Вид на замок Святого Ангела» мы готовили специально под этот проект, поэтому представлять картину на суд зрителя особенно волнительно.

Каффи работал в 20 - 40-е годы XIX века. Устоявшийся искусствоведческий штамп гласит, что импрессионисты в противовес господствовавшей тогда традиции впервые вышли на пленэр, однако Каффи сделал ровно то же самое на несколько десятилетий раньше. Его работы — не умственная конструкция. Это потрясающие виды, в которых есть воздух, свет, жизнь».

Джачинто Джиганте «Монастырь в горах в окрестностях Сорренто»

«В то же время, что и Каффи, на пленэр выходит Джиганте. Джачинто Джиганте является крупнейшим художником неаполитанской школы Позилиппо (сложившаяся в 20-х годах XIX века группа пейзажистов, изображавших виды неаполитанского побережья; одним из видных представителей школы был Сильвестр Щедрин — прим. ред.), в собрании Эрмитажа несколько его картин. Данная работа написана маслом на бумаге — довольно традиционно для Джиганте, но чрезвычайно сложно для реставрации. Покрытая очень толстым слоем коричневого лака картина долго хранилась в запасниках: общие очертания различимы, но деталей не разобрать. Ничего прелестного — ни голубого, ни зеленого, ни грота, ни мостика. Все это проявилось только в ходе реставрации.

За картину взялись охотно, потому что даже сквозь лак было видно, что это хорошая и качественная живопись. Обычно процесс реставрации можно разделить на четкую последовательность действий, но в случае с этим пейзажем из-за нестандартных материалов после каждого шага приходилось останавливаться и думать, как быть дальше. Могу сказать, что наш специалист работала над Джиганте очень любовно — думаю, по результату это видно. Возможно, картину нельзя назвать шедевром мировой живописи первой величины, но, по-моему, это прелестная вещица, которая значительно украсила нашу коллекцию».

Франц Винтерхальтер «Послеобеденный отдых неаполитанцев»

«Совершенный образец дольче фарньенте (с итальянского «сладкое ничегонеделание») — «Послеобеденный отдых неаполитанцев». Когда мы говорим: «Я хочу в Италию», мы наверняка имеем в виду, что неплохо было бы оказаться одним из героев этого полотна: слушать прекрасную музыку, есть фрукты и смотреть на Везувий в приятной компании. Это типичные образы неаполитанцев — в воспоминаниях русских путешественников XIX века часто говорится, что жители Неаполя знают толк в лени. Важно понимать, что Италия в XIX веке еще не была единой, образы жителей разных частей страны отличались друг от друга — неаполитанцы закрепились в памяти путешественников именно такими.

Винтерхальтера в Эрмитаже много, но это в основном портреты, а «Отдых» — большая многообразная картина. Она тоже была в ужасном состоянии: вы можете заметить, что на холсте ужасно много трещин — радиальные, например, означают, что кто-то когда-то ее ударил. У картины был сильно поврежден красочный слой. Полотно складывали, на нем было много заломов и морщин, как на человеческой руке, поэтому процесс реставрации растянулся на несколько лет. Сначала картина должна была долго отлеживаться и укрепляться, только потом мастера работали со слоями краски.

В Эрмитаже консервативная реставрация, что мной крайне приветствуется. Мы никогда не снимаем лак до конца: может быть, облака были совсем белыми, а небо — совсем голубым, но эта легкая желтизна — один из слоев лака, на котором решили остановиться — уважение к возрасту работы. Все-таки картине, которой больше 150 лет, полагается отличаться от той, которую написали вчера. Слоеный пирог из красок и лака сложен, и надо уметь вовремя остановиться. Если снять слишком много, можно задеть краску или оставить картину подновленной, но при этом будто бы совсем голой».

Габриэле Смарджасси «Вид на Неаполитанский залив»

«Однажды ко мне приехал коллега из Италии. Мы стали вместе смотреть коллекцию итальянской живописи Эрмитажа, и он за десятками других работ разглядел этот пейзаж: «Не может быть! У вас есть такой Смарджасси!» После этой реакции мы принесли полотно на реставрационный совет и получили положительный ответ. Вообще, очередь на реставрацию в музее формируется лет за 10, но проекты, подобные казанской выставке, дают возможность обхитрить систему. В итоге мы получили прекрасный пейзаж — дивный вид на Неаполитанскую бухту. Известно, что картины Смарджасси такого формата и сюжета висели в покоях Зимнего дворца. Конкретно эта работа хранилась в фонде больше 100 лет, и ее история неизвестна.

Как хранитель я с удовольствием и опаской готовлюсь к выставкам коллекций фондов — с одной стороны, мы даем картинам новую жизнь, с другой — не всегда ясно, какой результат получится после реставрации. Вообще, специалистам нравится работать с живописью, которую я храню, потому что она действительно высокого качества. Импрессионисты сбили нашу оптику: все любят только их, не обращая внимания на мастерство других художников, и мне хочется изменить сложившуюся ситуацию».