Александр Островский: «Меня можно заразить работой. Если она интересная, то я даже готов выйти в ноль»

«ЯЗЫКОВОГО БАРЬЕРА НЕТ. КИТАЙЦЫ ГОВОРЯТ ПО-РУССКИ»

— Александр, где покупаете фейерверки и заряды для своих представлений?

— В основном в Китае. Они сейчас подняли качество изделий. Мы закупаемся на китайских фабриках, которые ориентированы на европейских клиентов. Требования по безопасности и на процент брака у них на порядок выше. У нас с продавцами разные цели. Продавцу все равно, что продать, а мне не все равно, с чем работать. Мне нет смысла везти плохие изделия, поскольку с ними их я вырабатываю сам, а не продаю на сторону. В моих интересах, чтобы шоу получилось качественным. Мы очень педантично подходим к выбору изделий. Именно поэтому в прошлом году я в Китае был три или четыре раза.

— Вы общаетесь через переводчика или по-китайски научились говорить?

— Китайский? Да вы что?! Нет, это что-то слишком сложное. Они все говорят по-русски. Языкового барьера в работе нет, хотя с английским в Китае тоже сложно.

— Вы покупаете на нескольких фабриках или на одной?

— Не получается пока только у одной, хотелось бы иметь хотя бы две-три фабрики. Все зависит от ассортимента. У каждой фабрики свои преимущества. У меня получается, что собираю ассортимент с 5 - 6 фабрик, и это очень хлопотно. Бывает, на отборку приедешь и в результате получаешь не то. Это Китай. Там всякое бывает.

— Варьируются ли цены у производителей?

— Мы выбираем тех, кто продает дороже. Потому что у наших пультов интервал срабатывания заряда доходит до сотой доли секунды. Если будет плохое изделие, то у нас пропадет смысл использовать такие пульты, потому что изделие будет не такое точное. С гвоздя отстрели — и то же самое будет. Нам нужна точность срабатывания, чтобы это было видно. Там сложная система, не буду вдаваться в подробности.

«КИТАЙ СИЛЕН, ПОТОМУ ЧТО ТАМ РАЗВИТ ЧАСТНЫЙ БИЗНЕС»

— Можно ли сравнить функции китайских фабрик с российскими, которые чаще всего работают на базе оборонной промышленности?

— Нет! Китай почему силен? Потому что там развит частный бизнес. Мало того, государство помогает частному бизнесу. В России нет аналогов подобных производств. У нас был институт в Сергиевом Посаде, который занимался пиротехникой на базе оборонной промышленности. Ассортимент скудный — один калибр, пять изделий, которые разделены на пять цветов. Хотя могу сказать, что изделия красивые, яркие, долго живут в небе, но горячие.

— Судя по всему, китайцы впереди, поскольку они изобрели порох, они изобрели фейерверк и у них есть народные традиции проведения фестивалей фейерверков.

— У них много чего есть (смеется). Я был на их полигоне и вообще не понимаю, как люди там живут, когда все фабрики начинают отстрел изделий. Причем отстрел проходит в разных частях поляны, и непонятно, как они там видят свое творчество, ведь все перемешивается в небе.

— Вы сказали, что там живут люди. Населенные пункты рядом с полигоном?

— У каждой фабрики свой поселок, который ее обслуживает. С помощью таких производств китайцы поднимают регионы. Когда населенный пункт вырастает, туда внедряют производства другого направления, а фабрика переносится в менее развитое место. После переезда они укрупняют фабрики и даже меняют технологию производства.

— Получается, что если владельцу фабрики государство предписало переехать, он вынужден переехать без суда и следствия?

— Конечно! Тут без вариантов. Они даже не задумываются о том, чтобы что-то оспаривать. Но фабрика, которая работает на поставки за рубеж, получает снисхождение от властей.

— Что нужно сделать для того, чтобы такую фабрику построить в России?

— Вот! Это давняя мечта, потому что команда, которая работает со своими изделиями, — это совершенно другой уровень. Нужно растить технологов. У нас есть КХТИ и другие вузы, но нужно избегать слияний с другими заводами. Эта яма утопит благое начинание. Но производство пиротехники — это не только наличие пороха, нужна будет еще и химия. На первых порах ее можно будет привозить. Но надо понимать, что с такими затратами на ГСМ, электроэнергию и другие энергоресурсы дешевле закупить в Китае, чем в России фабрику открыть.

— Кроме этого и рабочая сила в Китае наверняка дешевле?

— Если 6 - 7 лет назад китайцы работали за 20 долларов в месяц и это считалось хорошей зарплатой, то сейчас они за 200 не хотят работать. Не это ли показатель роста страны?

— Цены для покупателей из России пытаются держать на прежнем уровне?

— Они пытаются, но они выросли на 70 процентов после того, как курс рубля по отношению к доллару начал расти. Сейчас есть идея перейти на работу в юани. Пока мы работаем в долларах. У них жесткие условия.

— Все равно уже есть разговоры, что китайцы втихаря начинают в юанях приторговывать.

— Вот, я как раз с нетерпением жду этого. Однако, в этом случае открывать производство в России будет совсем не выгодно.

— Как, по-вашему, банковская система сможет оперативно перейти на работу с юанями?

— Мне кажется, если команда дана, то назад пути уже нет. Проблем с этим не должно быть.

«Может, это только мое мнение, но мне коллектив всегда будет ближе любого заказчика»

— Есть ли у вас сезонность бизнеса?

— Работаем круглый год, потому что мы занимаемся не только пиротехникой. У нас есть сценические эффекты. Оформляем концерты, закрытые шоу и даже с диджеями работаем. Что греха таить, с Tiesto ездили.

— «Пиро-Острофф» — монополист в Казани, или вы как-то сотрудничаете с конкурентами, например, передавая друг другу контрагентов, если кто-то не успевает выполнить его заказ?

— Нет, мы не монополисты. Созваниваемся, помогаем друг другу. Ничего такого в этом нет. У них своя работа, у нас своя. Их нельзя назвать конкурентами.

— Когда вы решили стать пиротехником, приходилось проходить какую-нибудь переквалификацию?

— Курсы были и у меня, и у моих ребят. Каждые три года они проходят. Как-то жизнь так завела, что пошло дело. Первый наш показ — это было открытие памятника Фуксу. Тогда мы работали в составе цеха. Я не был работником завода, но так получилось, что попал в сферу праздников, занимался установкой сцен, подиумов и всего остального. Работал на первых праздниках республиканских, которые проходят 30 августа.

— Чем вы занимались до того, как открыли свой бизнес?

— Служил в рядах вооруженных сил. Для самого стало неожиданным, что начал заниматься пиротехникой. Пришел из армии, устроился в рекламную фирму «Волга», где работал заместителем директора по технической организации праздников. Потом я ушел в концертно-прокатное объединение, которое работает и сейчас, занимается светом, звуком и другими спецэффектами. Лет 8 или 9 назад мы начали работать самостоятельно. Хочу отметить, что в Татарстане мы остаемся единственной компанией, которая не торгует пиротехникой. У нас нет ни оптовой, ни розничной торговли и, я думаю, не будет. Я считаю, что это неправильно. Неподготовленным людям лучше не связываться с порохом. Не зря ведь сейчас ужесточаются законы по отношению к пиротехническим компаниям. Представьте, в новогоднюю ночь пьяная семейка выходит на улицу с пиротехникой. «Хорошо», если они нанесут ущерб только своему здоровью и не зацепят зевак. Это неправильно. Я имею представление, с чем мы работаем и какую это несет угрозу для зрителей, и ясно, кто будет в дальнейшем нести ответственность.

— Тем не менее сейчас появились правила, согласно которым зрители должны находиться в определенных просмотровых зонах.

— Это было всегда. Понимаете, кто на виду — с того и спрос. Каждый новый год нас пытаются прикрыть, используя рычаги, влияющие на лицензию, потому что «черные банды» как собирались на новогодний чес, так они и собираются. Уже в 5 километрах от Казани забывают, что такое противопожарное положение. Регулярно люди сталкиваются с какими-то проблемами, привлекая эти «черные банды». Ребят, ну вы же знаете, с кем связываетесь... Вы хотели подешевле. Отсюда и просрочка, и брак продукции. У нас удешевление на том, что мы возим продукцию сами. У нас нет никаких посредников: отсмотрели, закупили, привезли, продали в шоу. Мы не продаем на сторону, а самостоятельно осуществляем весь цикл. Мы закупаем именно то, что хотим, а не то, что привозит посредник. Мы ведь можем и дороже покупать ту продукцию, которую хотим использовать в показах, не экономя на зрелище.

«В Казани очень много воды. В этом смысле городу повезло. Салют отражается от воды, и это очень красиво. Зритель от этого только выигрывает, и это безопасно»

«КРИЗИС У НАС В ГОЛОВАХ»

— Как вы пережили предыдущий кризис, который был в 2008 году?

— Кризис у нас в головах! Честно, я не понимаю, что такое кризис. Объясните мне? Все говорят — кризис, а я все равно считаю доллар по 30 рублей. Мне так проще. Я сейчас перестроюсь, а он опять упадет, и заново перестраиваться? Это как со временем. Когда я летаю на дальние расстояния, у меня на часах всегда московское время. Вообще, я патриот. Не тот, который в майке Bosco машет флагом.

— Вы сами чувствуете, что народ начал на праздниках экономить из-за роста цен?

— Когда людям не хватает хлеба, они хотят зрелищ. Поэтому я не переживаю. Сидим, небо что-то дает — и слава Богу. От того, что я буду говорить, что плохо, а что хорошо, ничего не изменится. Надо настраивать себя позитивно. Скажу, что раньше январь-февраль у нас были пустые месяцы, а сейчас мы не сидим без дела. Единственное — платить теперь надо больше.

— Какой у вас средний чек?

— Если высота порядка 120 метров, с таймингом 3 минуты, то где-то от 120 тысяч рублей.

— На 9 Мая объемы другие?

— Да, на 9 Мая тоже мы работаем. Конечно, там объемы больше. Работать интереснее, потому что в Казани очень много воды. В этом смысле городу повезло. Я стараюсь использовать воду. Это безопаснее, хоть и осуществить сложнее. Мы запускаем с лодок, на воде. Салют отражается от воды, и это очень красиво. Зритель от этого только выигрывает, и это безопасно.

— Вообще, тема безопасности в вашем деле стоит едва ли не на первом месте. Условно говоря, приходит новый человек, и в ваших интересах, чтобы он оставался цел и невредим.

— Нового человека сразу к изделиям и подключениям никто не подпустит. Новый человек будет года два трубы таскать и копать землю. Когда старший по поляне увидит, что у человека появился опыт, только тогда его допустят.

— У вас у самого травмы были?

— Это же издержки производства. Профессия такая, я это не считаю за травмы. А так, это случается редко. Ребята, которые работают на высоте, они в касках.

— Судя по всему, ваш коллектив сугубо мужской. Почему нет женщин?

— (Смеется.) Женщина есть! У нас есть бухгалтер. К изделиям мы женщин не хотим подпускать. Я считаю, что с порохом должен возиться мужчина. Мне бы не хотелось, чтобы домой приходила пахнущая порохом жена. Зачем?

«Нового человека сразу к изделиям и подключениям никто не подпустит. Новый человек будет года два трубы таскать и копать землю»

— Запах пороха вызывает какие-то эмоции, бывает легкая эйфория?

— Когда едешь с представления уставший, мокрый и чувствуешь запах отстрела от труб, то есть такое чувство выполненной работы. Есть чувство удовлетворения, что работа сделана, все загружено, все целы и едем домой.

— Ранее вы говорили, что вы работаете с Германией. Какие у вас там связи?

— У нас там много партнеров, в частности две фирмы по пультовому хозяйству. Немецкое оборудование, как их автомобили: что сказал, то и сделал. У нас есть комплексы, которые работают и с фейерверками, и со сценическими эффектами, есть комплекс, предназначенный только для работы с фейерверками. В Германии у меня нет знакомых соотечественников, поэтому работаю с самыми настоящими немцами, как выходцами из ГДР, так и ФРГ — настоящими капиталистами.

— Если существует какая-то ежегодная тусовка пиротехников, то чем вы на ней занимаетесь?

— Есть в Германии большое мероприятие, туда выставляются пять команд. В России тоже есть аналог, но я перестал туда ездить. Он проходит в Сергиевом Посаде. Не езжу, потому что уже неинтересно. Сидят люди в президиуме и друг друга поздравляют, защищают чьи-то интересы. Причем там защищают интересы торгующих организаций. Ездил-ездил я туда, и, понимаете, «День сурка». Одно и то же каждый год. Непонятно для чего и зачем.

— Получается, приличные собрания пиротехников бывают только в Германии?

— Да, самые интересные мероприятия бывают там. Вот весной во Франкфурте будет выставка, там я отбираю оборудование для залов. Там много чего есть. Это и дым-машины, и конфетти, подвесы. Вот, думаю, можно будет слетать, посмотреть.

«У нас есть сценические эффекты. Оформляем концерты, закрытые шоу и даже с диджеями работаем»

«А ЧТО РАССКАЗЫВАТЬ О 90-Х? ТЯЖЕЛОЕ БЫЛО ВРЕМЯ»

— Что из себя представлял бизнес в 1993 году? Деликатная тема...

— Я тогда не был хозяином, но видел много чего (улыбается). Были и пышные праздники известным людям. Вы как раз спрашивали, как нас находят — нас передают друг другу. Если раньше мы работали в основном на регион, то сейчас больше прибыли приносят частные заказы. В Москву тоже ездим, поскольку люди видят, что уровень высокий.

— В 90-е бывало, что изделия поджигали вручную? Зажигалкой, например.

— Всякое бывало. Только использовали не зажигалку, а бенгальские огни. У них температура повыше, не тухнет. Такой пятиминутный бенгальский огонь. Его как раз хватало на весь показ.

— В то время какое качество было у изделий китайского производства?

— В 90-е не все заводы были загублены и у нас, но, опять же, был очень маленький ассортимент. Был вопрос, как выстроить 5 - 7 минутный фейерверк, если у тебя в номенклатуре 30 изделий? Все!

— Вы не очень охотно рассказываете о 90-х...

— А что там рассказывать? Тяжелое было время, но если ты тогда был человеком, то и сейчас им остался. А так я не заморачивался особо. Это был тот же кризис, что и сейчас, который все надумали. Дороже сейчас и дороже. Тогда было то же самое. Когда ты немножко ножками шевелишь, работаешь, то и не замечаешь, что где-то что-то плохо.

— Хорошо, тогда как проходили ваши 80-е?

— С 4 до 12 лет я занимался фигурным катанием. Тогда моим кумиром был Игорь Бобрин — знаменитый советский одиночник. Мне хотелось быть похожим на него.

«К огню вообще нужно проявлять уважение. Это же стихия, а она может быть как доброй, так и неуправляемой»

— Сейчас за спортивными событиями следите?

— Командные виды спорта я не очень люблю. Если хоккей я как-то могу смотреть, то футбол я не могу понять. Он для меня скучный. Хоккей могу посмотреть, если динамичная игра, а если какая-то тягомотина, то не буду смотреть, кто бы ни играл. Индивидуальные виды спорта мне больше нравятся. Стендовая стрельба или мотокросс.

— Расскажите о своих родителях, чем они занимались и как вы воспитывались?

— Отец был главным инженером завода ЭВМ, мать — медицинский работник, отчим тоже был инженерно-техническим работником.

— Интеллигенция.

— Да, только не такая, в шляпе, но уже и не в кепке.

— Почему же вы тогда не в университет после школы пошли, а в армию?

— Я так решил. Так получилось, пришлось идти в армию, о чем не жалею. Служил в советских войсках, вернулся в 1993 году. Во время путча я был в учебке, которая располагалась в Алтайском крае. Пришел в армию СССР, ушел военнослужащим Российской Федерации.


«ХУДОЖНИКОВ НЕЛЬЗЯ ДЕРЖАТЬ ЗА РУКИ И НАВЯЗЫВАТЬ ИМ СВОЕ МНЕНИЕ»

— Ваша работа — это ремесло или искусство? Нужен ли талант?

— Да, конечно! У человека должно быть чувство цвета, ритма, умеренности. Художники иногда увлекаются, а умеренность нужна. Например, я вижу программу и уже знаю, кто ее написал. У каждого человека есть свой почерк. Приезжаю на показ, смотрю, потом спрашиваю: твое? — Мое! Кроме того, мы всегда вместе. Даже когда работы нет, они все равно делают какие-то пайки, оборудование смотрят. Дел хватает.

— Существует какое-нибудь программное обеспечение, на котором можно сделать симуляцию предстоящего шоу, чтобы понять, как все будет выглядеть?

— Конечно, сначала все отрисовывается в американской программе ShowSim. Там есть целые библиотеки, а мы лишь вбиваем данные изделия и определяем углы, по которым они будут запущены. После этого получаешь примерное представление, как будет выглядеть представление. Потом данные переносятся в пульт. Повторюсь, это очень примерно, но людям нужно видеть, что они получат на выходе. Я часто вижу все иначе, а у нас любят художников держать за руки и навязывать им свое мнение. Этого не стоит делать.

— Какие модные тенденции сейчас прослеживаются и чем они отличаются от того, что было 10, 20 лет назад?

— Если раньше мы просто салюты стреляли, то сейчас в нашем шоу используются лазеры, фонтаны, водные краны, световые приборы, архитектурная подсветка.

«Сейчас в нашем шоу используются лазеры, фонтаны, водные краны, световые приборы, архитектурная подсветка»

— Любая индустрия развивается, наверняка это есть и в пиротехнике. Стоит ли ожидать появления фейерверков с 3D-эффектами?

— Такое уже есть, но надо зрителям раздавать очки. Я пока не придумал, как это сделать в массовом понимании. На частных показах мы что-то подобное делали. Белорусы как-то сделали новую фигуру. Она вроде плоская, но очки надеваешь — и она начинает вращаться, словно глобус. Интересная вещь, но ужасно дорогая! Конечно, это все будет развиваться. Не хотелось бы верить в то, что на нас прогресс остановится. В любом случае встает вопрос собственного производства. Потому что постепенно качество изделий перестает удовлетворять. Может быть, это потому, что мы растем профессионально.

— В Санкт-Петербурге проводится известный фестиваль «Алые паруса». Вы там участвовали?

— Мы постоянные участники этого фестиваля. Туда приезжает несколько команд, потому что проектов много.

— Это мероприятие — больше престиж, или финансовая сторона вопроса тоже имеет место?

— Если у вас хороший, достойный партнер, то финансовых проблем не будет. Мы не первый год знаем друг друга, и наши дела сопряжены.

«Я пытаюсь объяснить, что мне нет смысла делать плохо. У меня нет такой задачи, потому что я люблю этот город»

«ЗА ВСЕ ВРЕМЯ РАБОТЫ Я ТОЛЬКО ДВАЖДЫ ПОХВАЛИЛ КОЛЛЕКТИВ»

— Был ли момент, когда вам хотелось сказать себе: все, надоело! Не хочу больше этим заниматься!

— Да. Иногда такие мысли посещают, особенно когда есть жесткое недопонимание того, что ты пытаешься объяснить человеку. Еще хуже, когда наставления не воспринимаются вообще. В этом случае я доверяюсь человеку. Даю ему карт-бланш. Я знаю, что художника нельзя за руки держать и нельзя ему диктовать, что делать. Можно высказать пожелание, но мягко. Даже со звуком. Вы понимаете, мне не любой звук подойдет на программу. Дают мне ровную песню. Да, она там за родину, все хорошо, но она чуть-чуть не та. Она хороша, но мне нужен рваный ритм. Это что касается фейерверков.

— Звуковое оформление фейерверков обязательно?

— Я пытаюсь к этому приучить. Но всех секретов не хотел бы раскрывать.

— Можно ведь поступить проще. Не подбирать музыку, а самим ее писать.

— Так и делаем! Есть задумки на 9 Мая, будем их реализовывать.

— С какими заказами проще работать: государственными или частными?

— Если ты не любишь свою работу и не понимаешь, что ты делаешь, то тебе будет сложно со всеми. Если же ты сумеешь донести идею, то работать проще. Я пытаюсь объяснить, что мне нет смысла делать плохо. У меня нет такой задачи, потому что я люблю этот город. Со временем навыки шлифуются и делаются поправки даже на ветер, исходя из личного опыта.

— Есть проект, которым вы больше всего гордитесь?

— Думаю, что такая работа еще впереди. Может быть, я тиран, злой человек, но за все время я ребят похвалил всего два раза. Один раз на частном заказе газовщиков, мы работали при сильном морозе, аж водка не лилась. Несмотря на это, было очень мало несработки, было четкое попадание в звук, и была интересная программа. Второй раз похвалил на корпоративе нефтяников, там был салют на воде.

— У вас в портфолио есть программы фейерверков на открытии и закрытии Универсиады. Расскажите, насколько трудным был этот проект и удовлетворены ли его реализацией?

— Мы работали на площадке парка Универсиады с «Цирком дю Солей», и потом у нас был финальный показ для волонтеров. Это было на следующий день после закрытия.

— На мой взгляд, это был лучший фейерверк за всю Универсиаду, зрелище было очень сильным и эмоциональным.

— Спасибо! Эта работа производилась на воде, на лодках. У нас нет шаблонов, поэтому каждый показ мы готовим в соответствии со статусом праздника, где всегда бывает по-разному. Я рано начал ездить по другим городам. Первую прибыль тратил на выставки, на подсмотры, если так можно сказать. Завидовал им белой завистью, но завидовал не их заработкам, а их оборудованию. Не рыбе, а удочке завидовал. До сих пор у меня эта зависть есть, когда увижу что-то интересное, меня сразу трясти начинает! Надо! Меня спрашивают: куда ты его денешь?! А я говорю: надо купить, а потом придумаем.

— Вы учредитель и директор компании, или у вас есть партнеры по бизнесу?

— Я и коллектив, который в доле. Вы понимаете, коллектив надо слушать, но коммерческие вопросы должен решать один человек. Хотя бы у одного человека в компании должна быть общая картина в голове. Мы, конечно, обсуждаем какие-то дела вместе, нет такого, что других мнений быть не может. Я все пресекаю только на поляне, потому что там работать надо.

— Часто в бизнесе бывает такое, что люди теряют мотивацию и начинают деградировать вместе с бизнесом. Как находить эту мотивацию?

— Вряд ли это деньги, хотя деньги становятся неглавными, когда они появляются. Реализовывать свое видение — вот мотивация. Это же прекрасно! Например, я счастливый человек, потому что занимаюсь любимым делом. У меня отличный, профессиональный, небольшой коллектив. Любимая жена, маленький сын, собака. Вот и вся мотивация.

«Я счастливый человек, потому что занимаюсь любимым делом. У меня отличный, профессиональный, небольшой коллектив. Любимая жена, маленький сын, собака. Вот и вся мотивация»
«Я счастливый человек, потому что занимаюсь любимым делом. У меня отличный, профессиональный, небольшой коллектив. Любимая жена, маленький сын, собака. Вот и вся мотивация»

«У ТАМОЖЕННОГО СОЮЗА ЕСТЬ И ПЛЮСЫ, И МИНУСЫ»

— Представьте, что человек, прочитавший ваше интервью, захочет работать у вас либо в такой же сфере. Что для этого нужно сделать?

— Я согласен. Как-то так получается... Я умею читать знаки, вижу, куда мы идем и как. Но я не знаю, насколько быстро мы к этому идем.

— Какие именно знаки?

— Было создано два новых закона. В частности, из-за них мы на прошлый Новый год ездили в Москву на заработки, как таджики. Обидно, реально... Получается, мы здесь не нужны. Ладно, переживем.

— Все равно Новый год без фейерверка не праздник же.

— Это не ко мне, у меня недостаточно полномочий повлиять на ситуацию. Это делается для учета безопасного обращения с огнеопасными предметами. Вы же понимаете, что с термином «борьба с терроризмом» можно далеко пойти. Поэтому мы работаем открыто, чтобы не было лишних вопросов. Хотя бы по сиюминутному закону мы будем правы.

«Я закупаюсь сам, конфетти везу сам, сертифицирую сам. Я представляю полную цепь от производителя до заказчика»

— Может, ваша хорошая репутация позволит сохранить дело?

— В идеале я бы хотел передать это дело сыновьям. Понимаете, у нас в стране очень мало профессионалов. Это касается любой сферы деятельности. У наших людей нет понимания, что для достижения результата нужно проработать 5 - 10 лет. У нас менталитет такой: быстро урвать что-то, и никто меня потом не найдет. Я считаю по-другому. Например, можно зарабатывать на объемах, не повышая цены. Для этого я закупаюсь сам, конфетти везу сам, сертифицирую сам. Я представляю полную цепь от производителя до заказчика. Для сертификации сейчас существует много лабораторий. Кроме этого, к нам присоединились Беларусь с Казахстаном, что просто убило монополию Сергиева Посада с его непомерными аппетитами.

— Стало быть, появление Таможенного союза помогло вашему бизнесу?

— Есть плюсы, и есть минусы. Что греха таить, в Беларуси и Казахстане уровень жизни пониже, и они готовы ездить в Россию и работать за меньшие деньги. Пока их сдерживает только то, что для работы им нужна российская лицензия. Эту лицензию нужно обновлять раз в пять лет. Но я вот недавно получил бессрочную. Такое тоже возможно.

«ХОРОШИЙ КОЛЛЕКТИВ — ЭТО 60 ПРОЦЕНТОВ УСПЕХА»

— Где вы храните изделия?

— Под большие мероприятия у меня арендован склад. Я даже не вожу туда сам продукцию, потому что этот склад на несколько предприятий, и у них есть спецмашины, которые сами все забирают. Склад находится за городом. Лучше хранить там, чтобы избежать всех проблем с инстанциями. Мне проще заплатить за спецмашину, у которой есть все допуски на перевозку подобного рода грузов. Увез, привез, запустили в небо, а что не ушло — притопили.

— То, что не ушло, нужно сразу же уничтожить?

— Желательно. Но в последнее время мы сами удивляемся, что удается разрядить все. Неужели работать научились, думаю? Небо дает почти 100-процентный выход.

— С такой работой недолго стать суеверным.

— У нас много всяких суеверий (улыбается). Мы молимся. Реально молимся. Просим. Иногда бывает, что каждый просит о своем. За себя скажу, что я прошу дать нам окошко, когда на улице пасмурно.

— Какие риски есть в вашем бизнесе? Например, юань подорожает или границу с Китаем закроют.

— Какие могут быть риски? Это, наоборот, стимул производить свое. Что касается рисков, то я думаю, что все нормально. Все проблемы слишком раздуты. Не о том мы думаем. Самое главное — это безопасность. Много мы стали уделять внимания этой статье расходов.

«Я считаю, что с порохом должен возиться мужчина. Мне бы не хотелось, чтобы домой приходила пахнущая порохом жена»

— Бытует мнение, что к пороху нужно проявлять уважение.

— К огню вообще нужно проявлять уважение. Это же стихия, а она может быть как доброй, так и неуправляемой. Так вот, наша задача — стараться управлять ею всегда. Это сила, это действительно стихия.

— Что нового вы внедряете в свои программы?

— Я хочу развивать архитектурные закладки. Пиротехнику размещать на зданиях. Проблема в том, что там нужен материал только производства США. Как вы понимаете, он дорогой, но дело того стоит. Сейчас я щупаю рынок и пытаюсь понять, готовы ли люди платить? У нас бывает как, если хочет человек что-то хорошее, то своему платить страшно. Лучше позовут немцев. А немцы говорят, что их учить нечему. Хоть я и не работал на Универсиаде, но показы перед ней и после подняли нам планку и мастерство. Нарастили мы мышцы. Кроме этого, Казань называют третьей столицей России, и мне стыдно быть ниже уровня третьей банды пиротехников России.

— Насколько развита конкурентная среда?

— Я не могу понять, чего в нашей работе больше: шоу-бизнеса или торговли? Потому что проблемы бывают с обеих сторон, но я не обращаю внимания.

— Вы сказали про шоу-бизнес. Видимо, всяческих интриг у вас тоже хватает?

— И не говорите! Я считаю, что мы больше подходим под определение шоу-бизнеса. Но я хочу больше поработать в кино.

— Машины пожечь?

— И это делали! В кино интересно работать, но проблема в том, что платят мало. Вообще, работа на площадке интересная, что в кино, что в театре. Интересные задумки можно встретить, узнать от режиссеров. Как плавило, они интересные люди.

«За столько лет работы у меня не было ни одной аварии»

— С пожнадзором также интересно общаться, как и с режиссерами?

— За столько лет работы у меня не было ни одной аварии. А так я все объясняю, рассказываю. Понимаю все требования. При планировании мероприятий я заранее планирую, как обойти всю эту ненужную бюрократию, которая внезапно может выскочить в самый неподходящий момент. Я заранее иду подготовленный во все инстанции.

— Какие инвестиции необходимы чтобы войти в рынок?

— Я не считал, если честно. Самое главное — это люди. Я много случаев видел, когда организацию создают, а потом начинают задерживать выплату зарплаты... Нельзя так к коллективу относиться. Может, это только мое мнение, но мне коллектив всегда будет ближе любого заказчика. Процентов 60 успеха бизнесмена — это его коллектив. Хотя какой я бизнесмен? Я и не считаю себя бизнесменом. Меня можно заразить работой. Если она интересная, то я даже готов выйти в ноль. Я буду насыщать программу до того момента, пока меня заместитель пинать не начнет, напоминая о рентабельности. За любым человеком есть коллектив. Неважно, маленький или большой. Это те люди, чьими руками воплощаются идеи. От сплоченности коллектива и от качества воплощения идеи зависит 60 процентов успеха компании.

— Каковы три главных принципа ведения успешного бизнеса?

— Я назову два: порядочность и любовь к делу. Любовь к делу даже важнее. Я не понимаю, как можно ходить на работу и сидеть там с 8 до 5 в ожидании окончания рабочего дня. По-моему, это вообще ад.

— Какой у вас ежегодный оборот?

— Точно сказать сложно. Прямо сейчас я не могу посчитать, могу сказать, что каждый год оборот растет. Думаю, что речь идет о десятках миллионов рублей в год. До сотен мы пока не добрались, но все впереди.