«Чтобы победить кризис, челнинский татарский театр доверился молодым»

Нияз Игламов

«ТАКОЕ БЫВЕТ РЕДКО»

— Нияз, недавно вы на своей странице в Facebook написали: «Странное дело, друзья! Уж как бы я ни был к нему по-отечески строг, а ведь Ильгиз Зайниев поставил в Челнах просто замечательный спектакль! Где вы, любители этнического театра?» Как вы оказались в Челнах и почему решили сделать такую запись? Насколько нам известно, до этого вы не очень жаловали челнинский театр...

— Что значит «не жаловал»? Мне гораздо труднее ругать, чем хвалить. Но есть же объективная реальность. А потом, год на год не приходится. Дело в том, что специальная комиссия критиков министерства культуры РТ, в которую вхожу и я, в конце февраля-начале марта отсмотрела все премьеры нынешнего сезона в татарстанских театрах. В Челнах мы увидели работу Ильгиза Зайниева по пьесе Карло Гольдони «Слуга двух господ». Мне кажется, это выдающаяся работа не просто челнинского театра, а вообще заметное культурное событие в масштабах Татарстана и даже России. Считаю, что с этим спектаклем можно и нужно заявляться на всероссийские и зарубежные фестивали! Но как показывает практика, проблема наших татарстанских театров и вообще провинциальных театров России: поставят хороший спектакль и не запишут его на видео или запишут плохо. Они думают, что для отборщиков фестивалей достаточно афиш и программок, что они верят кому-то на слово. Но это не так, нужно качественное видео.

Фарид Бикчантаев и Ильгиз Зайниев

— Вы ведь являетесь членом экспертной группы «Золотой маски»?

— Нет, в этом году от меня решили отдохнуть, там ежегодная ротация происходит. Но, как мне кажется, челнинский спектакль имеет все шансы быть увиденным экспертами «Золотой маски», например, на XII международном фестивале тюркских народов «Науруз», который пройдет в Казани с 1 по 7 июня. При удачном раскладе этот спектакль может попасть как во внеконкурсную, так и в конкурсную программу. Это большая победа труппы, которая вкупе с теми шагами, которые в последние годы происходили в татарском драмтеатре Набережных Челнов, выводит этот коллектив в лидеры театрального процесса в Татарстане. Посмотрев спектакль, я сказал труппе: «Только, я вас заклинаю, не теряйте этот кураж в других спектаклях! Ведь такими постановками в театр можно привести нового зрителя, неофитов. Вы сейчас взяли очень высокую ноту, и так хочется, чтобы уже не опускались ниже». С удовольствием посмотрю еще раз «Слугу двух господ» по-челнински, а со мною такое бывает редко. Честное слово, большинство спектаклей хочется забыть сразу после просмотра...

«УВЕРЕННАЯ АКАДЕМИЧЕСКАЯ РАБОТА, НО...»

— А что происходило в этом театре в последние годы?

— За последние лет 7 - 8 челнинский татарский драмтеатр прошел большой и сложный путь. Лет 10 назад в репертуаре были очень хорошие спектакли, например, комедия «Корт» («Жук») Фанавиля Галиева, поставленная главным режиссером Фаилем Ибрагимовым или, скажем, комедия «Без бит авыл малае!» («Деревенские мы!») Туфана Миннулина в поставке нижнекамского режиссера Рустама Галиева. Но потом наметился очень серьезный спад, который длился несколько лет, и слава богу, что театру его удалось преодолеть благодаря сотрудничеству с молодыми режиссерами и драматургами.

Собственно, я считаю, что кризис в челнинском театре начался после того, как перестал работать в силу субъективных причин молодой талантливый режиссер Булат Бадриев. Любители театра хорошо помнят его оригинальную постановку «Булмас дим?!» по пьесе египетского драматурга Тауфика Аль-Хакима «Еда для всех». Затем Булат удивил всех, поставив в 2007 году мелодраму по неоконченной повести классика татарской литературы Фатиха Амирхана «Хаят». Важно, что тогда он привлек молодого автора — пьесу (это именно пьеса по мотивам, а не инсценировка) написал журналист Равиль Сабыр. В 2009 году на фестиваль «Ремесло» челнинцы привезли спектакль «Саран» («Скупой») Жана-Бастита Мольера, который также был высоко оценен как зрителями, так и критиками. Но, к большому сожалению, Булат не смог закрепить тогда свой успех и особых надежд с ним сегодня связывать не приходится, а жаль.

— Вы пока перечислили только успехи театра в последние годы, а в чем заключался кризис?

— Понимаете, в чем дело... Вот вместе со «Слугой» мы посмотрели еще одну премьеру челнинского театра — драму «Өч аршын җир» («Три аршина земли») по пьесе классика татарской литературы Аяза Гилязева, поставленную главным режиссером театра Фаилем Ибрагимовым. Это неплохой спектакль, такая, знаете, уверенная академичная работа, спектакль высокой постановочной и исполнительской культуры, который подтверждает высокий статус труппы. Очень нужно, чтобы в репертуаре такие произведения появлялись, очень важно напоминать зрителям о такой драматургии, но... В принципе, для меня лично, например, этот спектакль ничего нового не добавил, каких-то новых режиссерских открытий я не увидел. Он все равно поставлен средствами «старого» театра. Все художественные приемы, средства выразительности, которыми пользуются актеры и в первую очередь режиссер, остались с прошлого века.

Фаиль Мирзаевич — режиссер, давно сделавший себе имя, он основатель челнинского татарского драмтеатра, который в декабре этого года отметит 25-летие, за что честь ему и хвала. Но театр не может топтаться на одном месте, он должен постоянно развиваться, двигаться вперед, не отставать от современных тенденций театрального процесса. Все последние годы, театральные критики, в том числе и я, приезжая на просмотр премьерных спектаклей, отмечали, что нет развития. Мы призывали руководство театра поездить по стране, изучить, как сегодня живет театральный мир, поучаствовать в фестивалях, посмотреть спектакли не только в Казани, но и в Москве, Питере, Екатеринбурге, Перми, пригласить молодых режиссеров, загрузить их работой.

Тем более было обидно, что в Челнах появился молодой, талантливый и очень самобытный драматург Равиль Сабыр. Про «Хаят» я уже говорил, а еще Фаиль Ибрагимов поставил его драму «Абага алмасы ачы була» («Папоротника горькие плоды»). Это было целое событие для театралов в Татарстане! Это достаточно редкое явление, когда у театра есть свой драматург, потому что всегда хорошо, когда автор пишет, зная конкретных актеров, рассчитывая на реальные возможности театра. И Мольер, и Шекспир были так называемыми сценариусами своих трупп, они писали для них, нисколько не задумываясь о величии, о том, что они станут классиками. Но, к сожалению, у театра не получилось полностью раскрыть весь потенциал пьес Равиля. Может быть, поэтому он сейчас несколько отошел от драматургии, пишет мало или почти ничего не пишет, к сожалению. С одной стороны его понять можно, ведь он по основной профессии журналист, ему нужно здесь и сейчас, он привык, что сегодня он написал, и максимум завтра читатель это увидел. Но, к сожалению, в театре так не бывает, и я очень надеюсь, что Равиль Сабыр еще удивит нас новыми произведениями, а режиссеры обратят свое внимание как на уже имеющиеся, так и на новые его пьесы. Потенциала у него — море!

«ТЕАТРЫ В ПРИНЦИПЕ НЕ МОГУТ БЫТЬ КОНКУРЕНТАМИ»

— Как восприняло тогда вашу критику руководство театра?

— Без восторгов, конечно, но ничего в этом мире зря не делается. Нужно отдать должное главному режиссеру и директору театра Рашату Файзерахманову за то, что они смогли начать работу над ошибками. Думаю, сыграл свою роль и грант сюза театральных деятелей РТ, который удалось учредить при финансовой поддержке президента Татарстана Рустама Минниханова. Грант этот выделяется тем театрам, которые выполняют определенные условия, есть сайт, там все сказано. Поддерживая заявки, мы ведь искренне хотим одного — развития всех наших театров. Ведь среди нас никто никому не конкурент, и сейчас даже вошел в обиход новый термин — соконкуренция. То есть театры в принципе не могут быть конкурентами друг другу, потому что чем больше ходят в один театр, тем больше начинают ходить в и другие, происходит своего рода цепная реакция, и в целом повышается качество театрального продукта. Сегодня, в XXI веке, когда театру приходится конкурировать с масс-медиа, торговыми центрами, кинотеатрами, интернетом и т.д., соконкуренция — вещь я бы даже сказал, необходимая, обязательная.

И вот в 2012 году татарский драмтеатр Челнов выиграл грант СТД РТ на постановку драмы «Ком ял итми» («Песок не знает отдыха»). Чуть ранее с этой вещью Равиль Сабыр стал лауреатом конкурса «Новая татарская пьеса» в номинации «Лучшая инсценировка прозы» — пьеса написана по мотивам романа японского писателя Кобо Абэ «Женщина в песках». Из Уфы был приглашен молодой режиссер Альберт Гафаров (ныне главный режиссер татарского драмтеатра Оренбурга — прим. ред.) — ученик Фарида Бикчантаева.

Почему появление этого спектакля на челнинской сцене было столь важно? Сегодня много говорится о поиске нового театрального языка. Без него любой театр мертвеет, потому что нельзя всю жизнь играть в одной стилистике. Скажем, в психологическом театре я, как зритель, должен сопереживать персонажам. Есть интеллектуальный театр, где я не обязан никому сопереживать, а должен задуматься об общей проблематике пьесы. «Ком ял итми» — это был такой уверенный шаг в сторону интеллектуального театра. Правда, раз уж театр Челнов сделал этот шаг, тогда нужно было действовать смелее. Это очень сложный путь, и тут нет места никаким полумерам и компромиссам. Но это уже другой вопрос, а самое важное было в том, что челнинский театр, поставив этот спектакль, начал искать новые формы, авангардные решения. «Ком ял итми» вырвал театр из чисто татарских театральных реалий и сделал попытку включиться в контекст мировой культуры, мирового театрального процесса.

Это был не единственный шаг в сторону перемен. В 2013 году челнинцы пригласили из Москвы еще одного молодого режиссера, выпускника ГИТИСа Туфана Имамутдинова, который поставил трагикомедию «Ветер шумит в тополях» по пьесе современного французского драматурга Жеральда Сиблейраса. Я все это так подробно рассказываю к тому, что выигрыш в 2014 году того же гранта СТД РТ на постановку «Слуги двух господ» и приглашение еще одного молодого режиссера, в данном случае Ильгиза Зайниева, было далеко не случайным шагом. Наоборот, это решение вписывается во все то, что делал челнинский театр на пути перемен и своего развития.

«У НАС ВО ГЛАВЕ УГЛА НЕ ТЕКСТ ДРАМАТУРГА, А ТАМАША»

— Вот мы и вернулись к началу разговора — премьере комедии «Слуга двух господ». И все же, чем так замечателен этот спектакль?

— Меня до глубины души порадовало то мастерство, с которыми сделан спектакль, то, как в нем использованы приемы комедии дель арте — итальянской комедии масок, как точно режиссер донес все это до актеров. Я увидел на сцене в полном смысле воплощение комедии дель арте, где нет ни минуты пустоты. Признаюсь, я, наверное, все-таки принадлежу к старой школе театральных критиков, поскольку для меня главной составляющей любого спектакля является актерская игра. Я, конечно, внимательно отношусь и к сценографии, и к режиссерской концепции, к идее спектакля — это все очень важно, но доносят-то эту идею, концепцию до зрителей все равно актеры.

И то, как режиссер работает с актерами, для меня является главным. Мне показалось, что для молодого режиссера Ильгиз очень уверенно, четко и правильно построил и выстроил все задачи, растолковал их актерам, многие из которых для меня лично открылись совсем с неожиданной стороны, несмотря на то, что я их знаю уже не первый год. Например, меня удивил Ильфат Аскаров, исполнивший роль Панталоне, которого если бы не программка, я бы, наверное, так и не узнал до конца спектакля. Разиль Фахертдинов, сыграв Труффальдино, подтвердил, что находится в очень хорошей актерской форме. Да и в физической тоже, поскольку он исполняет в спектакле множество акробатических и пластических трюков.

Вообще, хотелось бы сказать теплые слова о каждом актере, который занят в этом спектакле. Я первый раз увидел игру Расима Хамзина, исполнившего роль Сильвио. Он, окончив учебу в Уфе и отслужив в армии, очень хорошо влился в челнинскую труппу. В паре с Индирой Гилязетдиновой в роли Клариче они очень четко работают в стиле дельартевской влюбленной пары. Состояние влюбленных в дель арте — это постоянное схождение с ума от любви, и они это прекрасно показывают. Очень кстати задействованы в эпизодических ролях молодые артисты, также недавно влившиеся в труппу: Борис Николаев, Айнур Фахертдинов и Эдуард Латыпов, их герои получились очень колоритными. Фанис Сахабутдинов замечателен в роли Бригеллы, Равиль Гилязев — в роли Доктора. Ведь дело в том, что у каждой маски есть свой характер, и необходимо четко следовать ему. Очень важно не перейти эту тонкую грань и работать прямо, ровно и лаконично и каждый раз быть интересным. Одним словом, это очень слаженная партнерская работа, и еще очень важно, что все актеры работают в едином ансамбле.

— Нияз, а не кажется ли вам, что в случае с этим спектаклем Ильгизу Зайниеву еще и очень повезло в том смысле, что, как говорят, звезды сошлись как надо. Помнится, пару-тройку лет назад на фестивале «Ремесло» вы, оценивая режиссерскую работу челнинской актрисы Чулпан Казанлы, комедию по пьесе Наиля Гаетбаева «Кызлар, ишек ачыгыз!», где также были применены приемы комедии дель арте, говорили, что эта стилистика очень близка по духу к татарскому театру и именно татарские актеры в этой форме прекрасно себя чувствуют...

— Да, я в этом абсолютно уверен! Я действительно считаю, что татарская комедиография, начиная с комедий Галиаскара Камала и Гаяза Исхаки, отчасти Карима Тинчурина и Наки Исанбета очень игровая и рассчитана именно на действие. У нас все-таки не литературоцентрический театр, у нас во главе угла все-таки не текст драматурга, а театральное действие — игра, тамаша по-татарски. То есть не слово, не подтекст главное, потому что у нас смысл рождается в действии. Поэтому татарский театр близок к природной стихии театра. То есть нам не так близка психология, хотя это тоже есть, а сколько характеры, их типы.

Я тут прошу меня правильно понять, я не говорю, что должно быть либо это, либо то. Просто чего-то одного может быть больше, и мне кажется, что татарские артисты больше расположены к комедии, к произведениям Мольера, Гольдони, Гоцци. Когда говорят, что татарский зритель не любит переводные спектакли, люди не учитывают именно этот момент. Да, татарский зритель сложно воспринимает Ибсена, Чехова — сложную психологическую драматургию. Но мне кажется, что комедии Шекспира, Бомарше и ранее названных мной авторов они вполне воспринимают и с удовольствием смотрят. Тому есть несколько примеров. Тот же «Саран», о котором мы говорили выше, вот эта вещь Ильгиза Зайниева. Но хотел бы оговориться, это так при удачной постановке — что, кстати, тоже очень важно! Любую хорошую пьесу можно дискредитировать неверным режиссерским решением.

Положа руку на сердце, пьеса «Кызлар, ишек ачыгыз» — это плохая драматургия, но там есть типы, своего рода маски. То есть драматург не поднимается до психологии характеров, он обрисовывает только некие типы. И это ложится на природу игры татарского актера, на его органику, и получается очень забавный спектакль. Здесь сама форма как бы становится содержанием. И если даже брать «Слугу двух господ», это ведь тоже не очень глубокая пьеса, в ней же нет прямо уж таких очень важных смыслов. Однако Ильгиз, взяв за форму спектакль Стреллера (имеется в виду спектакль, поставленный Джорджо Стрелером в 1947 году и ставший визитной карточкой театра Пикколо в Милане, который поменял театральные шаблоны, внес нововведения в написание пьес и стал свидетельством эволюции роли режиссера, в частности, и эволюции театра в целом — прим. ред.), не повторяет его, а находит свои приемы, которые и рождают новые смыслы.

«ТРАГИЧНЫЙ ФИНАЛ РИТМИЧНОЙ КОМЕДИИ»

— Чем еще интересен этот спектакль?

— Вот жаль, что я не делал записок в блокноте по ходу просмотра спектакля, хотя вряд ли бы успевал, настолько завораживает действие, и оно стремительно меняется. Боюсь, что сейчас не все вспомню, но там есть своего рода ильгизовские «приветы» Фариду Бикчантаеву, сокурсникам режиссера и даже мне. Ну, например, я когда-то познакомил Ильгиза с книгой Алексея Карповича Дживелегова «Начало итальянского Возрождения». В ней очень четко описывается форма комедии дель арте, какой она была XV веке, как она эволюционировала, описывается много приемов, которые в этом спектакле использует Ильгиз. Мы с ним много говорили на эту тему, и отдельные наши разговоры узнаются в эпизодах спектакля, в отдельных репликах, это такой привет мне.

Что касается музыкального оформления, то это привет Бикчантаеву, потому что там звучит кул-джаз, который Фарид Рафкатович любит использовать при оформлении спектаклей. Также Ильгиз шлет приветы своим сокурсникам. Каким образом это делается? Берутся некие цитаты из спектаклей своих сокурсников и монтируются в текст спектакля. Их там достаточно много, они буквально один за другим появляются. То есть Ильгиз осовременивал текст. Нет-нет, да и услышишь колкость то про западные санкции, то подорожание гречки, то шутку про работу российской почты, то слоган узнаваемой рекламы, то какую-нибудь современную популярную эстрадную песню. И такими мелкими штрихами, буквально двумя-тремя словами, добавленными к тексту пьесы, он подчеркивает, что пьеса Гольдони, написанная 250 лет назад, не утратила своей актуальности. Кроме того, Ильгиз очень четко изучил механизм импровизационной техники и смог заразить любовью к импровизации актеров. Любой спектакль в стилистике комедии дель арте не может идти только по написанному тексту пьесы, здесь абсолютно уместны всяческие актерские добавления, скажем, смачно придуманные движения, какие-то реплики, шутки.

— Есть ведь еще вопрос актуальности спектакля. Насколько сегодня злободневен «Слуга двух господ»?

— Абсолютно актуальная постановка! И здесь актуализация идет не только внешними приемами типа шуток про гречку и почту, здесь на самом деле рассказывается об актере, замечательном лицедее, который, когда все уходят, остается один на подмостках без маски, и выясняется, что он абсолютно беззащитный перед сегодняшним днем, ведь маска и была его защитой. Когда он в маске, он может творить чудеса! Он сообразителен, хитер, способен выпутаться из любых, самых сложных ситуаций. Это ведь можно сказать не только об образе Труффальдино, это можно сказать о любом человеке — люди все равно носят какие-то социальные маски. А когда они остаются наедине с самим с собой, то становятся слабыми, уязвимыми для внешних угроз. И как мне кажется, Ильгиз сделал очень правильный финал: Труффальдино снимает маску, после чего все обливают его водой, смывают с него налет актерскости, он становится «голым», беззащитным. И вот с этой водой эта тема очень сильно звучит. Это же не просто прием, а очень осмысленный и очень глубокий по содержанию финал.

Ну, ведь не сюжетом же актуален спектакль. Сейчас нет таких слуг, нет таких гостиниц, мы не живем в Венеции. Вообще, если брать сюжет пьесы, то он очень трудно соприкасается с нашим сегодняшним днем. Во-первых, все эти типажи, маски, — Панталоне, Бригелла, Арлекин и другие — не соответствуют сегодняшним реалиям. Тогда чем же нам это все близко? Особенно татарскому зрителю? Не историей же о том, как Арлекин всех обхитрил. Это все нам близко именно тем, что финал показывает: пока человек в гуще событий, пока он кем-то притворяется, его несет волна, он обаятелен и весел, а потом с ним что-то происходит, в данном случае он снимает маску, он устает играть свою роль и становится беззащитным, остается один. Что, в конце концов, очень даже драматичный финал для ритмично выстроенного, смешного, комичного спектакля. Я бы даже сказал, что трагичный финал. Появляется символ очищения, какого-то обновления.

А ведь еще Смеральдина сознательно выбирает то же самое. Кстати, вот еще одно актерское открытие для меня в этом спектакле — Чулпан Асрланова, которая сыграла Смеральдину. Труффальдино обливают водой другие, а она сама себя обливает, то есть сама себя очищает. Благодаря этому появляется ощущение того, что Труффальдино все-таки не одинок, с ним остается Смеральдина, и это уже не персонажи комедии Гольдони, не персонажи комедии масок, а это действительно наши современники — вот в чем актуальность!

«ЭТО НЕ ХОРОШО И НЕ ПЛОХО»

— Жаль, что казанские зрители не смогут увидеть этот замечательный спектакль...

— Почему же не смогут? 3 - 8 апреля татарский драмтеатр в связи с празднованием 25-летия проведет в Казани большие гастроли. В здании театра имени Тинчурина они сыграют пять спектаклей, в том числе и те, о которых мы с вами говорили. Это «Өч аршын җир» («Три аршина земли») Аяза Гилязева, «Хыялый» («Мечтатель») Салавата Абузара, «Тирәкләр шаулый җилдә» («Ветер шумит в тополях») Жеральда Сиблейраса, «Саран» («Скупой») Жана-Батиста Мольера, «Абага алмасы ачы була» («Папоротника горькие плоды») Равиля Сабыра. 8 апреля в 12 часов и в 19 часов «Слугу двух господ» можно будет посмотреть в малом зале театра имени Камала. Надеюсь, что летом этот спектакль челнинцы еще раз привезут в Казань в рамках фестиваля «Науруз».

— Нияз, хочется задать еще один вопрос. Вот смотрите, Ильгиз — достаточно уникальный человек, особенно для нашего времени. Он сам пишет пьесы, сам играет на сцене, сам ставит спектакли. Это хорошо или плохо? Может, ему стоит сосредоточиться на чем-то одном и направить все усилия в одну точку?

— Это не хорошо и не плохо. Кому-то может быть хорошо, а другому — плохо. Это все зависит от конкретного случая. Вот мне кажется, что в случае со спектаклем «Мәхәббәт FM», когда он сам написал, сам поставил, все выстрелило, но это не дает гарантию, что и в последующем будет также. Нет такого универсального закона. Если брать этот вопрос в широком контексте, то российскому театральному режиссеру нет особой нужды писать пьесы, потому что если нет каких-то современных произведений, интересующих его, есть обширная русская классика, есть вполне нормально воспринимаемые русским зрителем зарубежные пьесы. А у нас пьес объективно меньше, поэтому это осознанная, я бы даже сказал, вынужденная необходимость.

Венера Мусина