Анна Меликян
Анна Меликян

«КАК ТЫ МОЖЕШЬ БЫТЬ РЕЖИССЕРОМ, ЕСЛИ НЕ УМЕЕШЬ ГОВОРИТЬ «НЕТ»?»

— Анна, в 2007 году ваш фильм «Русалка» был отмечен премией «Берлинале», а в 2008-м на американском фестивале «Сандэнс» вам вручили приз за лучшую режиссуру. Тем не менее ваша следующая работа «Звезда» вышла только в прошлом году. Неужели после громкого успеха вами столько лет не интересовались кинопроизводители?

— Интерес был огромным, я получала массу сценариев. Наверное, в тот момент у меня просто сместились ориентиры: у меня появилась семья, я только что родила ребенка, и это для меня было важнее, чем кино. Хотя предложений, повторюсь, было предостаточно.

— Но вы умеете говорить «нет»?

— Конечно. Как ты можешь быть режиссёром, если не умеешь говорить «нет»? К сожалению, в этой профессии очень часто приходится отказывать огромному количеству людей. Со временем понимаешь, что это не так сложно, как кажется.

— Вы не только режиссер, но и продюсер большинства своих фильмов. В чем плюсы и минусы совмещения этих двух функций?

— Так получилось, что несколько лет назад у меня открылась своя кинокомпания и все фильмы я снимаю там. Главный плюс в том, что я знаю эту сферу со всех сторон. Обычно получается так, что режиссер — весь из себя творческая личность, он не понимает, что такое бюджет, не представляет всей сложности процесса продакшна. Ему кажется, что все его обманывают, воруют у него деньги и не дают творчески реализовываться. Когда ты сама продюсер, ты точно знаешь, какая вокруг картины финансовая ситуация: у себя самой ничего не своруешь, тем более что каких-то сказочных денег там просто нет. Такое совмещение ролей помогает как минимум не тратить энергию на войну с продюсерами и сосредоточиться на том, чтобы придумать, как сделать фильм, имея в распоряжении минимальные средства. Соответственно, минус в том, что все это отвлекает тебя от творчества — приходится заниматься массой вопросов, которые мешают сосредоточиться на главном.

— Говорят, что продюсер — это не женская профессия. Чтобы выбивать средства, лучшие даты премьер в кинотеатрах, нужна железная воля, хватка...

— Ничего не надо выбивать! Это такое же ошибочное представление, как и то, что режиссер-женщина — конь в юбке, который ходит по площадке и на всех орет матом. У меня все дружелюбно, мирно, тихо, спокойно. Исключительно на обаянии (улыбается).

— В вашем случае к режиссерской и продюсерской добавляется еще и функция сценариста. Сложно совмещать?

— Мозг просто взрывается! Если ты режиссер, ты всегда можешь сказать сценаристу: «Что ты понаписал? Иди сокращай, у нас перехронометраж, это невозможно снять!» А когда «понаписал» ты сам, происходит конфликт интересов. Всегда жалко резать свой текст, ты думаешь: ладно, вот я сейчас сниму все-все, а потом уже буду решать, что пойдет в ленту, а что — в корзину. Но это очень плохая практика, в итоге фильм получается в два раза длиннее, чем задумывался. Первая версия «Звезды» шла четыре часа, и это во многом потому, что сценарист, режиссер и продюсер — один и тот же человек.

«Я НЕ ДОВЕРЯЮ НИКОМУ, КРОМЕ СЕБЯ»

— «Звезда» — коммерчески успешный фильм?

— Это не блокбастер, такому кино в нашей стране, к сожалению, трудно быть успешным. Хотя у него абсолютно волшебный сарафан отзывов, я даже не ожидала такого количества положительных мнений и от критиков, и от обычных людей. Тех, кому совсем не понравилось, крайне мало. Но это никак не отразилось на прокате: у нас практически не было рекламы, и народ в кино не пошел. Все скачали фильм в интернете, а до кассы деньги никто так и не донес. Нужно понимать, что снять картину — это только полпути. Дальше нужно ее выпустить, продвинуть, и это тоже очень серьезная работа.

— Эта ситуация сказалась на вас как на продюсере?

— Конечно, ведь в данном случае получается, что я ничего не заработала. С одной стороны, как режиссеру мне очень приятно, что фильм людям нравится, с другой — как продюсер я переживаю, что мы ничего не собираем. В мой следующий фильм «Про любовь» вложены частные деньги, люди доверили их мне, у меня есть огромное желание эти деньги вернуть. Но там несколько другая история: это будет жанровое кино с большим количеством звезд, поэтому можно рассчитывать на какую-то окупаемость.

— Возвращаясь к теме сценариев: все ваши фильмы сняты по вашим же сюжетам. Вам категорически не нравится, что делают другие, или вы просто не доверяете никому, кроме себя?

— Это правда — я не доверяю никому, кроме себя. Другое дело, что сценарии я, как правило, пишу в соавторстве. Но всегда получается так, что истории, которые действительно меня вдохновляют и которым я готова посвятить несколько лет жизни, рождаются в недрах меня самой. Как продюсер я могу просто прочитать текст, оценить его и предложить кандидатуры режиссеров, но когда я понимаю, что этот текст придется снимать мне самой, я читаю его совершенно по-другому. Это уже не просто литературный материал, не какая-то милая любопытная история. Я знаю, что придут артисты, им нужно будет про каждую фразу объяснять, почему ее нужно произносить. Если ты не влюблена в материал, не веришь в него, то просто не сможешь работать. Конечно, периодически появляются истории, в которых мне где-то что-то по чуть-чуть нравится — диалог, характер, сцена... Но чтобы меня впечатлил сценарий целиком — такого еще не было.

— Вам интересны только современные истории? Нет желания выбрать для фильма исторический сюжет или взять за основу сценария произведение классической литературы?

— Мне интересно самое разное. Это вопрос случайности: тебе вдруг попадается материал, ты понимаешь, что хочешь этим заниматься. Пока ничего такого не попадалось, но, возможно, я просто никогда не озадачивалась целью снять что-то историческое. Вероятно, если я начну какие-то поиски в этом направлении, сюжет сам придет.

«МЫ СНИМАЛИ КАЗАНЬ УЖЕ В ДВУХ ПРОЕКТАХ»

— Как и когда у вас появилась идея создать свою кинокомпанию?

— «Магнум» появился случайно как кадровое агентство. Мы предполагали, что это будет некая организация, которая ищет таланты по всей России, но в тот момент я как раз должна была снимать «Русалку», мы решили попробовать сделать на базе «Магнума» целый фильм. Когда влезаешь в это и тебе начинает нравиться процесс, то быстро привыкаешь. Первый опыт продакшна удался, поэтому мы решили продолжить.

— Откуда такое название? Оно как-то связано с крупнейшим мировым фотоагентством Magnum Photos?

— С ним — нет. У всех разные интерпретации: кто-то говорит, что так же называется мороженое, кто-то вспоминает пули, а на самом деле там зашифрованы мои инициалы. Компания организовывалась очень быстро, под Новый год, надо было срочно подавать документы на регистрацию. И когда мы уже придумали имя, я стала обращать внимание, что вокруг очень много всего под названием «Магнум». Но мне, конечно, больше всего нравится версия с мороженым.

— Я знаю, что у «Магнума» был опыт съемок в Казани. Почему вы заинтересовались нашим городом?

— Это правда, мы снимали Казань уже в двух проектах. Если в фильме «Москва-Питер» здесь делалась только сцена в аэропорту, то съемки сериала «Девушка средних лет» полностью проходили в вашем городе. Нам понравился этот опыт, мы хотим и дальше сотрудничать. Больших городов в стране не так много, снимать в Питере и Москве — дорого. А Казань выгодно выделяется на общем фоне, причем не только ценами, но и натурой. С одной стороны, здесь великолепный современный город, с другой — природа, которую тоже можно использовать. На съёмках, кстати, работали местные кадры. Это часть образовательного процесса: я считаю, только так можно оживить региональный кинематограф. Можно сколько угодно читать лекции и проводить какие-то мастер-классы, но на деле кино — это прежде всего практика. И обучать на площадке нужно не только режиссера и операторов, но и людей, которые обслуживают съемочный процесс, — реквизиторов, осветителей, гримеров, ассистентов...

— Как вам кажется, регионам нужно свое масштабное полнометражное кино на национальных языках?

— Я уверена, что нужно. И это никак не противоречит тому, что люди смотрят российское, американское, французское кино, просто у зрителя должна быть возможность ассоциировать себя с героями, с местами. Очень здорово, когда человек видит, что кино снято в его городе, люди говорят на его языке, когда он узнает улочки и здания... Правда, думаю, снимать масштабные фильмы в регионах — задача сложная, но реальная.

— Можете представить, что через 10 лет Россию в Каннах будет представлять фильм на татарском языке?

— Легко! Но для этого проблемой должно озадачиться руководство региона. Потому что сейчас получается, что кино в провинции — либо какая-то подвальная история о вундеркиндах, которые сделали фильм наперекор всему, потому что у них горит и они не могут по-другому, либо результат работы правительственной программы по кинообразованию. Нужно организовать процесс, вырастить поколение людей, которые могут снимать кино. И это займет не один и не два года.

«ЕСЛИ БЫ МОИ ФИЛЬМЫ НАЗЫВАЛИ МУЖСКИМИ, ЭТО ОЗНАЧАЛО БЫ, ЧТО СО МНОЙ ЧТО-ТО НЕ ТАК»

— На последнем «Кинотавре» критики активно заговорили об очередной «новой волне» русского кинематографа. Как вам кажется, эти разговоры оправданны?

— Мне сложно об этом рассуждать, я не киновед. Я вижу, что в кино появляются очень талантливые свободные красивые люди, но мне кажется, для «волны» их пока недостаточно. Я так понимаю, это определение относится к ребятам, которые начали снимать в 2010-е. На фестивале действительно было несколько молодых режиссеров, которые приехали показать чуть ли не первые свои фильмы, — Наталья Мещанинова, Нигина Сайфуллаева... Но их все же пока маловато, я не чувствую потока, про который можно было бы сказать «волна».

— Еще в последнее время много говорят об отдельном феномене женского российского кино. Когда вы снимаете фильмы, вы чувствуете, что делаете это как-то иначе в сравнении с коллегами-мужчинами?

— Конечно, нет — я просто снимаю, как есть. Я же не анализирую постоянно, женщина я или мужчина, это было бы странно. Но мои фильмы действительно называют очень женскими, я на это не обижаюсь и считаю, что это совершенно нормально. Когда ты снимаешь авторское кино, оно очень тесно связано с тобой, с твоим подсознанием, с твоим нутром. Если бы мои фильмы называли мужскими, это означало бы, что со мной что-то не так.

— Ваши фильмы нравятся и фестивальной публике, и массовому зрителю. Как вы находите баланс между авторским и популярным?

— Специально не ищу. Но всегда как-то получается, что я снимаю именно так. Кто-то уже обозвал этот жанр арт-мейнстримом, и я думаю, это очень правильное название. Потому что мои фильмы не достаточно скучны и многозначительны для арта, но и недостаточно тупы для мейнстрима, который, безусловно, массово присутствует в русском кино.

Фото: metronews.ru

— Тем не менее вы продюсируете фильмы типа «Невеста любой ценой», которые интеллектуальная публика всерьез не воспринимает. Это просто работа или вам действительно кажется, что в них что-то есть?

— Я всеядна: мне интересно все, что талантливо, поэтому я с удовольствием продюсирую хорошее жанровое кино. Может быть, у меня самой как у режиссера не очень получается их снимать, зато я имею возможность поработать над ними как продюсер. И Павел Воля (сыграл главную роль в фильме «Невеста любой ценой» — прим. ред.), несомненно, очень талантливый человек.

«БЫВАЕТ, ПРИЕДЕШЬ К МОРЮ, КРАСИВО СЯДЕШЬ С БЕЛОЙ БУМАЖКОЙ НА БЕРЕГУ
И НИЧЕГО НЕ НАПИШЕШЬ»

— Ваша последняя работа — фильм «Про любовь» — должна выйти в прокат в этом году. Расскажите немного об этом кино.

— Для меня это нетипичный фильм, потому что я сняла его очень быстро: задумала прошлой зимой, а летом уже вышла на съемки. Как правило, я много лет готовлюсь, а потом еще много лет снимаю и делаю звук. Вторая нетипичная деталь: обычно я ищу неизвестных артистов, а в этот раз решила поработать со звездами — возможно, именно поэтому кастинг был довольно быстрым. Фильм состоит из пяти новелл, в каждой — история мужчины и женщины, а связующей линией выступает лекция о любви, которую читает Рената Литвинова.

— В одном из интервью вы сказали, что в России, к вашему сожалению, актрисы либо красивые, либо талантливые. В фильме «Про любовь» снимаются Равшана Куркова, Юлия Снигирь, наконец, Литвинова — к какой категории вы их относите?

— Они все и красотки, и большие таланты — неталантливых я не снимаю! Я не говорила, что все поголовно такие, просто считаю, что такая проблема существует, в сравнении с тем же Голливудом в России сложная ситуация. Бывает, что девушка дико талантливая, но внешность у нее не героини. А бывает наоборот — листаешь глянец, видишь фото: красота невероятная! А приходит на пробы — просто бревно. Это ведь кино, она не может просто перемещаться по площадке, она должна что-то изображать, какие-то эмоции показывать... Девочек на «Звезду» я искала полтора года и за это время пришла к выводу, что с женщинами-актрисами у нас все же проще, чем с мужчинами. В целом в стране с ними дела обстоят хуже, ситуация проецируется на кино. Бедные Безруков и Хабенский и так уже обеспечивают весь кинематограф, но таких должно быть не 3 - 4 человека, а 40 - 50.

— Во всех ваших предыдущих фильмах есть сцена прыжка с моста. В картине «Про любовь» снова стоит ждать трюка?

— В фильме «Про любовь» никто не с моста не прыгает и ни одна женщина не умирает! К сожалению, ни один мужчина тоже (смеется). Там все счастливые и красивые. Любовь, лето, солнце — вот так, всем назло.

— А прыжок с моста — это какой-то символ?

— Не символ, просто так получалось. Наверное, это какие-то бессознательные процессы, потому что специально такую задачу я перед собой никогда не ставила.

— «Про любовь» будет о Москве, как и все ваши предыдущие работы?

— Да, но Москва здесь радостная, красивая, со всеми туристическими местами. Я рада, что недавно у меня вышел фильм «Звезда», где Москва мрачная и гнетущая, а теперь я сразу сделала фильм, где город совершенно иной. Это говорит о том, что дело во взгляде и на одну и ту же вещь можно смотреть по-разному.

— Вы родом из Баку, провели детство в Ереване. А что для вас значит Москва?

— Я очень люблю этот город. Вся моя сознательная жизнь прошла здесь — может быть, поэтому у меня и рождаются одна за одной московские истории. Я вообще могу что-то делать в плане творчества только в Москве. Это парадокс: бывает, приедешь к морю, красиво сядешь с белой бумажкой на берегу и ничего не напишешь. А приезжаешь в этот мегаполис, где ужасная экология, пробки, все злые, ни у кого ни на что нет времени, и там по ночам сидишь и что-то пишешь.

— Вы уже знаете, о чем будет ваш следующий фильм?

— Ну какой следующий, я еще «Про любовь» не смонтировала! У меня это так устроено: пока не выпустишь одного «ребенка», про второго не думаешь. Знаю, что у некоторых режиссеров идеи и сценарии распланированы на несколько лет вперед, но у меня такого нет. Может быть, потому что я слишком сильно концентрируюсь на том, что делаю. Но мне бы больше не хотелось, чтобы между фильмами проходил длительный промежуток времени. Жизнь не такая длинная, мне уже не 20 лет, я очень хочу снимать.