Московский театр на Перовской в Челнах: вторые после Таганки и Высоцкого

«ВТОРЫЕ ПОСЛЕ ВЫСОЦКОГО»

Своеобразным историческим событием для автограда стали трехдневные гастроли театра на Перовской из Москвы, во время которых столичная труппа сыграла на сцене татарского драмтеатра Набережных Челнов пять спектаклей — два детских и три взрослых. В общем-то, ничего сверхъестественного московские артисты не показали, да и театр на Перовской не так известен, как «Современник» или МХТ им. Чехова, но уникальность ситуации заключается в том, что за всю новейшую историю города это всего лишь второй случай, когда в Челны с гастролями приезжает московская труппа. Да, именитые артисты с антрепризами приезжали, но вот так, чтобы целый театр с гастролями...

В первый раз это было еще в далеком 1974 году, когда на «стройку века» с двухнедельными гастролями приезжал театр на Таганке, а самое большое народное внимание было приковано безусловно к Владимиру Высоцкому, уже тогда ставшему знаменитым благодаря своим песням. Приезд Таганки в Челнах стал уже некой легендой, которую с теплотой и сегодня рассказывают первостроители и ветераны. К слову, к 30-летию тех гастролей в 2004 году в автограде был открыт памятник Высоцкому — самый большой в России, его высота составляет 9 метров. Получается, что 40-летие отметили гастролями второй столичной труппы.

Немножко удивило местную публику то, что площадкой для своих выступлений москвичи выбрали сцену татарского драмтеатра. Многие предположили, что это решение было принято из-за того, что оба театра являются камерными и декорации спектаклей театра на Перовской на большой сцене, скажем, в ДК КАМАЗ, просто потерялись бы. Однако главный режиссер театра на Перовской Карен Нерсисян рассказал корреспонденту «БИЗНЕС Online», что выбор этот связан больше с экономическими и организационными вопросами, чем с творческими. Для москвичей это стало удачным стечением обстоятельств — они говорят, что им в челнинском театре уютно и хорошо, даже как-то по-домашнему.

«Мы можем играть на разных площадках, дело не в количестве мест, — поделился Нерсисян. — Здесь какая-то хорошая энергетика, несмотря на всю загадочность этого слова. Очень хороший и правильный зритель в Набережных Челнах. Он открытый, в чем-то наивный, в чем-то искренний. Совершенно замечательная труппа у татарского театра! Они ходят на все спектакли, подходят к актерам, благодарят их за игру», — поделился Нерсисян.

«НЕ НРАВИТСЯ МНЕ ЭТОТ БАЛАГАН!»

Театр на Перовской отличается своей любовью к классике и традиционализму. В его афише можно встретить пьесы Шекспира, Гоголя, Грибоедова, Мольера и других нерушимых «столпов» драматургии. Сюжет пьесы «Семья», ставшей первой в гастрольной программе московского театра в Челнах, не лишен актуальности и сегодня, несмотря на то, что придуман Салтыковым-Щедриным почти 150 лет назад. Человек с большим достатком долго и мучительно умирает, вслед за чем наступает дележ его наследства.

Но вовлечь неискушенных челнинских зрителей в спектакль оказалось не так-то просто. С самого начала публике было сложно сосредоточиться на происходящем: казалось, будто ей все время что-то мешает — то оговорки актеров, то монологи, которые звучат как-то слишком натянуто. Местами звездный ансамбль «заслуженных артистов» откровенно распадался: кто-то выбивался из общего ритма, кто-то затягивал паузу. Даже в один прекрасный момент женщина, сидящая за корреспондентом «БИЗНЕС Online», не выдержала: «Не нравится мне этот балаган!» Правда, во втором акте дело пошло лучше, актеры разыгрались, а в конце зрители даже встали со своих мест, чтобы поблагодарить их аплодисментами. Но, как говорится, осадок остался.

Булат Бадриев

«Возможно, проблема здесь в том, что спектакль «Семья» поставлен довольно давно, много раз сыгран, чувства актеров притупились, — поделился своими впечатлениями режиссер-постановщик Набережночелнинского татарского драматического театра Булат Бадриев. — Ритмическое построение спектакля иногда хромает, есть провалы и ямы, видимо, из-за этого зрителям труднее было сконцентрироваться. Пьеса написана давным-давно, и ритм жизни тогда был другой. Такой скоротечности, быстроты, перемены событий не было. Пьесы писались размеренные, актеры играли по-другому. Возможно, тут возникает конфликт между ритмом современного зрителя, который привык все схватывать на лету, и размеренной жизнью на сцене. Все дело в нашей непривычке рассудительно, рутинно мыслить. Мы мыслим в клиповом формате. Здесь, конечно, нужно, чтобы режиссер адаптировал спектакль к нашей реальности, при этом сохраняя традиции».

Бадриев отмечает, что в постановках театра на Перовской ярко прослеживается одна мысль: режиссер всегда должен идти вслед за автором. Это один из тех немногочисленных театров России, которые в основу спектакля ставят авторское слово.

«Есть театр режиссерский, где режиссер может просто взять и перелопатить весь материал, может даже спорить с автором или переделать автора и пойти вразрез с его идеей, — говорит Бадриев. — Театр на Перовской идет по другому пути: сохранение того, что хотел сказать автор. Другое дело, как потом это раскроют актеры. Каких-то режиссерских открытий в гастрольных спектаклях мы не видим. Режиссер не выпячивает себя, он как бы растворился. Как раньше говорили, умирает в актерах. Главная функция режиссера в этом театре — собрать актерский ансамбль и с точностью идти за автором. Я думаю, режиссеру не стоит так сильно отстраняться от своей миссии, не нужно прятаться за спиной автора, нужно идти с ним в одной шеренге. Какая-то полемика с автором в данном материале, в данной ситуации быть должна».

Однако заочный спор челнинского и московского режиссера не превратился в очный. Выяснилось, к великому сожалению, что постановщик «Семьи» и вообще один из основателей театра на Перовской Кирилл Панченко (заслуженный артист РФ и Украины) ушел из жизни 6 августа 2014 года. А Нерсисян стал главным режиссером меньше месяца назад. По его словам, это позволяет ему смотреть на работы своего предшественника как изнутри, так и чуть отстраненно. Все гастрольные спектакли сделаны не им, поэтому творческую их составляющую он обсуждает с неохотой. Говорит, что впереди еще много новой работы, которая, вполне возможно, сильно изменит привычный репертуар театра.

«ЛЕГКО В ИСКУССТВЕ НЕ БЫВАЕТ НИКОМУ»

Между тем в татарском драмтеатре Челнов не без удовольствия замечают, как близка москвичам местная камерность. В театре на Перовской такой же тесный контакт со зрителями, кресла расположены близко к сцене. Более того, у обоих театров есть тенденция к сохранению традиций, консерватизму. И, увы, тенденция к небольшим бюджетам. Особенно это чувствуется в детских гастрольных спектаклях «Зайка-зазнайка» Сергея Михалкова и «Муха-цокотуха» Корнея Чуковского.

«Есть такое понятие, как бедный театр, — говорит Бадриев. — Оно ничем не принижает сам театр, но поскольку на постановку спектаклей выделяется мало средств, приходится «выезжать» на актерском мастерстве. К сожалению, когда актер из кожи вон лезет, а ему на поддержку нет ни света, ни декораций — это, конечно, плохо с эстетической точки зрения, зритель не может в полной мере вовлечься в процесс. Но актеры театра на Перовской даже в сказке играют с отдачей. Кажется, что зритель маленький, можно и схалтурить — на самом деле, именно детей невозможно обмануть, и актеры это ясно чувствуют».

Бадриев отмечает, что большой плюс театра на Перовской — способность его актеров правильно донести авторское слово без потери при этом смысла, в то время как во многих театрах больше опираются на действия. «Кто-то может сказать, что это музейный театр и попахивает нафталином, но сохранение традиций необходимо, — говорит Бадриев. — Легко в искусстве не бывает никому. Они взяли на себя очень тяжелую миссию — сохранения традиций. Я думаю, у них всегда будет зритель. После множества экспериментов людей начинает интересовать вопрос: а как это было на самом деле? Хочется обратиться к первоисточнику. Многие никогда не почитают дома ни Фонвизина, ни Салтыкова-Щедрина. Было бы очень скучно, если бы все ринулись экспериментировать. Тогда и от Чехова камня на камне не останется».

«НАСТОЯЩАЯ КЛАССИКА ВРЕМЕНИ НЕПОДВЛАСТНА»

Завершились гастроли московского театра спектаклем «В ожидании Его» по современной пьесе Михаила Хейфеца, где удачно подобранный актерский ансамбль позволил продемонстрировать точную, филигранную игру. И это при том, что сама по себе история довольно наивна: четыре одинокие женщины разного возраста и судьбы пришли на свидание, назначенные в интернете, и ждут — каждая своего суженого. Развитие сюжета было предсказуемо, однако зрители полностью погрузились в действие до самого финала. Нерсисян с улыбкой признается, что всегда радуется, когда слышит зрительский смех, даже если на сцене идет «Гамлет» или «Ромео и Джульетта». «Зритель смеется не от того, что с кого-то штаны упали или кто-то сел мимо стула, а оттого, что понимает, узнает, идентифицирует с собой, — говорит Нерсисян. — «В ожидании Его» — это мелодрама на грани комедии и притчи. Это история четырех женщин, которые находятся в ожидании «его» — то ли мужчины, то ли счастья».

Театр — дело живое, считает Нерсисян. Это как в футболе — ты покупаешь билет и, конечно, очень хочешь, чтобы твоя команда выиграла, но иногда из-за ряда обстоятельств она проигрывает. Но это не значит, что на этом жизнь останавливается. «Театр — штука субъективная, каждый видит свое. Вот «Семью» по стечению обстоятельств я в Челнах смотрел первый раз. Увидел какие-то колоссальные плюсы и минусы. Театр — не кино, которое сняли, зафиксировали, и оно теперь всегда будет таким. Много зависит еще и от зрительного зала, иногда он начинает куда-то «затягивать», — поделился новый главный режиссер театра на Перовской.

На вопрос о сложности сохранения традиций в современном театральном мире ответил без размышлений: заниматься сохранением традиций, как и заниматься экспериментами, это нетеатральное дело. «Театр — это здесь и сейчас, и это должно быть живое, — говорит Нерсисян. — Традициями должны заниматься музеи, экспериментами — лаборатории. Это дело не наше. Конечно, традиции нужно уважать и знать. На то и дана школа, образование, разумеется, мы все эти традиции изучали, и они в нас живут. Но мы не музейные работники. Как только театр начинает заниматься только тем, что сохраняет традиции, театру — смерть. Аналогично, если театр начинает экспериментировать, чтобы кого-то удивить. Театр должен воздействовать на органы чувств. Мне, конечно, интересна классика, но не мертвая. Мне интересно общаться с Чеховым, как со своим другом, близким по духу человеком. Классиками стали те, которые смогли пройти дальше, через века. Настоящая классика времени неподвластна. Неинтересно заниматься нафталинными авторами. И даже если кому-то кажется, что это нафталин, хорошо бы этот нафталин сдуть, выветрить».