Евгений Максимов, ГК «Техноцентр»: «Для исследований мы закупали образцы в Америке, но теперь они нам ничего не поставляют»

Компания Евгения Максимова производит устройства для спецназа, ФСБ и МЧС

«НАЛАДИТЬ КОНТАКТЫ С КАМАЗОМ НЕ ТАК-ТО ПРОСТО»

— Евгений Юрьевич, одна из ваших последних разработок — комплекс «Лабиринт», позволяющий службе безопасности критически важных объектов контролировать помещения. А с каким продуктом вы вышли на рынок 14 лет назад?

— Скорее, пытался выйти, когда понял, что сельскохозяйственный бизнес мне совершенно не интересен, да и дела шли неважно с постоянными неплатежами в агросекторе. Вспомнил, что я, вообще-то, инженер и у меня есть опыт работы с микросхемами и платами — в этом направлении и решил развиваться. Разработал устройство, позволяющее отслеживать транспорт с помощью GPS-навигации, и отправился с ним в «Метроэлектротранс».

— Заинтересовались?

— В целом да, заинтересовались. Асфан Галямович (Асфан Галявов — генеральный директор МУП «Метроэлектротранс» — прим. авт.) даже представил меня и мое устройство Владимиру Швецову (с 2001 по 2007 года министр транспорта и дорожного хозяйства РТ — прим. авт.). Меня выслушали, но мое предложение тогда было преждевременным. Это сейчас очевидно, что на транспорте могут быть маяки, по которым отслеживается передвижение, а 15 лет назад словосочетание «спутниковая навигация» 90 процентов людей повергло в шок. Очень мало кто был знаком с аббревиатурой GPS, и еще меньше было тех, кто разбирался в этом. Очень долго спутниковая навигация была запрещена и использовалась только в интересах минобороны. Разумеется, это наложило свой отпечаток, в том числе и на стоимость устройств позиционирования. Ну а в «Метроэлектротрансе» мне тогда предложили другую работу: для городского электротранспорта сделать телемеханику тяговых подстанций, которые «питают» пути следования трамваев и троллейбусов.

— Опустили вас с небес на землю. А от идеи GPS-навигации вы отказались?

— Нет, появилась идея сделать навигационный приемник ГЛОНАСС с учетом разработок наших ученных из КАИ. У них были наработки по высокочувствительному приемнику. Совместно с институтом мы провели математические расчеты и прикинули себестоимость. Требуемая сумма для одного приемника не превышала 10 долларов. О выполнении дизайна самой микросхемы договорились в Зеленограде. Наладить производство планировали на китайской фабрике, можно было и у нас, но получалось намного дороже. В итоге на весь проект требовалось 30 миллионов рублей. Мы определили для себя и рынок сбыта — КАМАЗ. Каждый грузовик потенциально может быть оборудован системой навигации для оптимизации перевозок. Навигация и транспорт в цивилизованных странах воспринимаются как одно целое, если руководитель заинтересован в эффективном управлении. Однако наладить контакты с КАМАЗом оказалось не так-то просто. Здесь нужна была поддержка государства, но когда мы обратились в кабмин, там предпочли взяться за другой проект, который и тогда казался эфемерным, и остался нереализованным.

«НАШИ СИСТЕМЫ ПОЗВОЛЯЮТ ЛИШНИЙ РАЗ НЕ РИСКОВАТЬ»

— И что вы решили делать дальше со своим проектом?

— Мне удалось познакомиться с Артемом Валерьевичем Хохориным, когда он был заместителем министра внутренних дел Татарстана. Он сразу оценил, как с помощью наших систем можно контролировать перемещение нарядов милиции. С его легкой руки наш проект начал реализовываться. Мы оборудовали несколько патрульных машин, а потом уже Асгат Сафаров принял решение оборудовать системами навигации все машины республики. Тогда с нашими разработками ознакомился и Минтимер Шаймиев, отзывы были положительные.

Евгений Максимов: «Когда с заказчиком работаешь уже какое-то время, начинаешь сходу понимать его запросы»

— Расскажите, как вы познакомились с Хохориным.

— У МВД достаточно много партнеров-поставщиков. Среди них была и компания из Санкт-Петербурга, которая занимается видеонаблюдением. Так вот там работают мои хорошие знакомые. Представитель компании был в Казани на каком-то мероприятии, где присутствовал и Артем Валерьевич. Мой знакомый рассказали о нашей работе и представил меня. С этого момента и началось наше сотрудничество с МВД.

— Значит, МВД открыло дорогу вашему бизнесу?

— Да, и это ведь достаточно большая структура. Здесь и общественная безопасность, и уголовный розыск, и криминалистическое управление, и ГИБДД, и вневедомственная охрана... У каждого подразделения свои задачи. А когда с заказчиком работаешь уже какое-то время, начинаешь сходу понимать его запросы. Допустим, помимо системы позиционирования нарядов милиции мы разработали устройства, позволяющие работать с базой данных, то есть уже сидя в машине, можно посмотреть информацию на нарушителя и его фотографию. Также оснастили экипажи интерактивной связью с дежурной частью. Весь этот аппаратно-программный комплекс назвали «Омегой». Мы поставляли его для 10 регионов, в том числе и для МВД Тюмени. Три года назад за разработку и производство этого комплекса МВД России наградило нас золотой медалью первой степени.

— А на что вы сориентированы сейчас?

— Мы активно сотрудничаем со спецназом, а это уже совсем другая специфика. Мы поставляем досмотрово-поисковые комплексы, которые позволяют сотрудникам при проведении спецопераций лишний раз не рисковать и осуществлять видеонаблюдение из укрытия благодаря определенному набору инфракрасных и тепловизионных камер со специальными приспособлениями. У нас есть немало устройств, предназначенных для оперативной деятельности, производимых под грифом секретности.

«Мы поставляем досмотрово-поисковые комплексы, которые позволяют сотрудникам при проведении спецопераций лишний раз не рисковать»

— По типу игрушек Джеймса Бонда?

— Да, есть похожие устройства, без шуток. Но не все, конечно, что в фильмах показывают. Хотя знаете, это как с подводной лодкой: сначала ее придумал фантаст, а потом она реально появилась. Тем более сейчас, когда технологии развиваются очень быстро.

ШТАБНОЙ СТОЛ ЗА 2 МЛН. РУБЛЕЙ

— Что еще принципиально нового вы предложили силовым структурам?

— Когда начали работать со спецназом и структурами, которые борются с терроризмом, узнал, что у них есть проблема с быстрым разворачиванием штаба, когда рабочее место должно быть организовано моментально, где бы ни потребовалось. Ребята показали, как это организовано у американцев, когда чемодан трансформируется в стол, оснащенный монитором, и это очень удобно. Мы тут же набросали схемы и планы своей разработки, и так получилось, что ее увидели в МЧС, и именно Чуприян (заместитель федерального министра по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Александр Чуприян — прим. авт.), который очень заинтересовался быстроразворачиваемым штабным столом, где одновременно могут работать два человека.

— Такой штабной стол может быть полезен и для МЧС?

— Я у него так и спросил: зачем он им. Оказывается, дело в том, что любой пожар поддается расчету: сколько нужно воды, гидрантов и машин. А сам процесс пожаротушения должен быть задокументирован, потому что затем с причинами возникновения пожара и методами его тушения разбираются в прокуратуре. Там анализируется, все ли действия пожарных были правильными, никто ли не погиб по их вине. Как правило, при самом пожаре неподалеку стоит штабной стол с флажком, где специалист все фиксирует на ватманах, а затем эти листы скрепляются и, если необходимо, отдаются в прокуратуру.

«Мы делаем комплекс для планирования проведения спецопераций — командирский чемодан, оснащенный компьютером с требуемым программным обеспечением и планшетом»

— И пожарники захотели автоматизировать этот процесс?

— Да, теперь они планируют закупить наш штабной стол, который переносится, как правило, двумя людьми. К нему подключены GSM-модем, камеры, выносные антенны радиостанции, а компьютер с помощью программы выводит необходимые расчеты — все это очень экономит время.

— Сколько стоит этот штабной стол?

— Около 2 миллионов рублей. Сейчас мы делаем немного другой комплекс для планирования проведения спецопераций — командирский чемодан, оснащенный компьютером с требуемым программным обеспечением и планшетом. В зависимости от комплектации его стоимость варьируется от 500 - 700 тысяч рублей.

— Татарстан заказывает для себя такие устройства?

— С МВД Татарстана мы сейчас почти не сотрудничаем, работаем с федералами, потому что поставки устройств для спецподразделений по закону осуществляются только из федерального бюджета.

«Поставки устройств для спецподразделений по закону осуществляются только из федерального бюджета»

ОТСЛЕЖИВАНИЕ ЛЮДЕЙ ВНУТРИ ПОМЕЩЕНИЙ

— А как появилась идея с комплексом «Лабиринт»?

— По каналу Euronews увидел, что компания Ekahau разрабатывает и внедряет технологию отслеживания людей внутри помещений. Меня это очень заинтересовало. Понимание того, где находятся сотрудники и посторонние лица, очень важно для опасных объектов, допустим, на химическом производстве. Теперь наш комплекс «Лабиринт» позволяет отслеживать нахождение человека в помещении с точностью буквально до нескольких метров. Система предполагает конструирование 3D-модели здания, а у каждого человека, передвигающегося по зданию, есть бейдж, с помощью которого служба безопасности и ведет наблюдение.

— Но бейдж можно где-нибудь оставить и спокойно идти дальше.

— Можно, но тогда вы не сможете переходить из коридора в коридор, потому что везде требуется электронный ключ, который встроен в бейдж. И тем более вся система сопряжена с видеонаблюдением. Если камера заметит человека, передвигающегося без бейджа, сразу даст сигнал службе безопасности.

Для каждого сотрудника в систему закладываются свои условия. Например, в каком-то помещении определенные люди могут находиться установленное время. А посторонние могут бывать только в определенных местах. Есть случаи, когда другие системы просто не эффективны. Например, в туалете же камеру не установишь. А как понять, где находится какой-то конкретный человек?

«ЛАБИРИНТ» ДЛЯ «ЛУКОЙЛА» ОБОЙДЕТСЯ В 100 МЛН. РУБЛЕЙ

— Какие-то организации уже заинтересовались вашим комплексом?

— Мы только закончили стадию разработки. Сейчас проходят испытания, а потом мы будем готовы внедрять его. Но к нам уже обратились с нефтеперерабатывающего завода Казахстана. Они прислали планы своих помещений и хотят, чтобы мы у них развернули пилотные зоны. Они понимают, что их завод — опасное место, где может произойти все что угодно, и это будет иметь серьезнейшие последствия.

Однако так получается, что нашей разработкой интересуются не российские компании, а вот из Казахстана. Хотя в прошлом году московская больница управления делами президента проявила интерес. Их руководство службы безопасности очень заинтересовалось комплексом «Лабиринт», говорят, это то, что им нужно. Больница представляет собой 10-этажное здание, которое курирует ФСБ, и нельзя допускать, чтобы она походила на проходной двор. В больницу постоянно приходят родственники, а на первом этаже аптека, где бывает много случайных людей, тогда как на втором этаже может проходить важная операция. Вроде перекрыть все нельзя, но и режим должен обеспечиваться. По их словам, они бы с удовольствием вместо пропуска выдавали наши бейджи и контролировали передвижение посетителей и персонала в том числе.

«У нас очень серьезный дефицит кадров. Я постоянно нахожусь в поиске новых сотрудников»

— Какова сумма этого проекта?

— Сложно назвать конечную сумму проекта. Все разработки на протяжении трех лет осуществлялись за счет собственных средств компании и кредитов. Потребовалось немало времени на отладку самого алгоритма. Не ожидали, что столкнемся с такими сложностями, поэтому потребовались годы, чтобы привести эту систему в рабочее состояние. А конечная сумма зависит от количества людей в здании, площади помещений, и сколько потребуется роутеров в каждую комнату. Пробная партия корпусов обошлась в несколько сотен тысяч рублей.

На нас вышли представители крупной группы компаний, которые в том числе работают на нефтянку. Рынок таких устройств, как система «Лабиринт», пуст. Они заинтересовались нашей разработкой. Попросили подсчитать внедрение системы «Лабиринт» для одного нефтеперерабатывающего завода «Лукойла», вышло более 100 миллионов рублей. Но условия, на которых нам предложили работать, меня совершенно не устроили. Это называется поглощением бизнеса, а не сотрудничеством.

«У нас в разработке легкий переносной летательный аппарат, который выполняет тактические задачи бойцов»

«ЗНАЕМ, ЧТО СЕЙЧАС ТРЕБУЕТСЯ НА РЫНКЕ»

— Какие у вас есть еще направления работы?

— Для спецподразделений мы делаем переносные комплексы наблюдения «Кругозор». Система оснащена камерами видеонаблюдения, способными снимать в различных погодных условиях, в любое время суток и вести скрытое наблюдение.

На сегодняшний день мы ведем разработку складного ранцевого беспилотника совместно с учеными из КАИ, полностью оплачивая их работу. Также сотрудничаем с Центральным научно-исследовательским институтом точного машиностроения в городе Климовске. У нас в разработке легкий переносной летательный аппарат, который выполняет тактические задачи бойцов. Сейчас мы создаем универсальную летательную платформу, на которую мы сможем устанавливать различное боевое и разведывательное оборудование.

— Какова стоимость ваших беспилотников и для чьих нужд они разрабатываются?

— Ориентировочная стоимость — 1,5 миллиона рублей. Потребность в этих изделиях есть, они найдут применение в МЧС, в минобороны в том числе для решения задач по борьбе с терроризмом. Этой осенью мы продемонстрируем заказчикам, как это работает.

Мы достаточно неплохо представляем этот рынок и знаем, что сейчас требуется. Каждое наше решение появилось из понимания того, что нужно заказчику. И наши устройства не хуже иностранных.

И РИСК, И СПЕЦИФИКА БИЗНЕСА

— На какие финансовые показатели вам позволяют выходить ваши разработки?

— Выручка за прошлый год у нас составила чуть более 120 миллионов рублей.

— На сколько вы оцениваете рентабельность своего бизнеса?

— Хорошая, лучше, чем в торговле.

«Каждое наше решение появилось из понимания того, что нужно заказчику»

— Кто сейчас ваши клиенты кроме МВД?

— Мы все-таки попробовали поработать с КАМАЗом. Поставили им пробную партию устройств навигации, но разразился кризис 2008 года, и дальнейшие планы сошли на нет. Пробовали работать с «Татнефтью», но не вышло сотрудничества. Холдингу «Ак Барс» поставляли достаточно большой объем. Сейчас наши основные клиенты — силовые структуры, работаем с федеральными МВД, ФСБ, МЧС.

— Говоря о кризисе, с чем вы столкнулись в 2008 году?

— А мы тогда активно работали по оснащению МВД Марий Эл, так что кризис нас особо не задел.

— То, что вы на 100 процентов завязаны на государственных заказах, является основным риском вашего бизнеса?

— Да, это и риск, и наша специфика, потому что когда в государственных силовых структурах дело касается внедрения, поставок и оплаты — все происходит небыстро. Это накладывает определенную сложность ведения бизнеса.

«По системе «Лабиринт» к нам уже обратились с нефтеперерабатывающего завода Казахстана»

— В связи с этим у вас есть какие-то планы развития бизнеса в другой плоскости?

— Хочу развивать металлообработку. Купил литьевую машину, станок с ЧПУ. Намереваюсь освоить опытное производство. В частности, для оружейного подвеса необходим обработанный алюминий. Но пока у меня не решен вопрос с помещением. На имеющихся площадях находится конструкторское бюро с инженерами, проектировщиками, программистами и электронщики. Еще есть производственная база, но там нет мест для работы этих станков.

«У НАС ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНЫЙ ДЕФИЦИТ КАДРОВ»

— Сколько у вас сейчас работает человек?

— Около 40. Сейчас по сути две действующие компании: «Виктория» и КБ «Навигационные технологии».

— Вы напрямую или опосредованно участвуете в комплектовании оборонного ресурса, что дополнительно накладывает ответственность на ваших сотрудников. Как у вас складывается ситуация с кадрами?

— У нас очень серьезный дефицит кадров. Я постоянно нахожусь в поиске новых сотрудников и часто собеседую аспирантов, преподавателей с учеными степенями. Мне очень нужны математики, алгоритмисты, электронщики и программисты. Бывает, появляются и ценные кадры.

— Какая зарплата требуется для этих ценных кадров?

— По-разному, мне приходится держать зарплату такую, чтобы у них не было мыслей переехать в Москву, например.

«СЕЙЧАС СЛОЖНО ОБЩАТЬСЯ С ИНОСТРАННЫМИ КОМПАНИЯМИ»

— Оцените насыщенность конкурентной среды, и кого считаете своими прямыми конкурентами?

— Не думаю, что в Татарстане у нас есть конкуренты. На российском рынке появляются периодически. Но мы предлагаем инновации, другие компании не идут по этому пути. Систему «Кругозор» или комплексный штабной стол уж точно в России никто больше не делает.

— Считается, что отечественный рынок в данной области слабоструктурирован... И каковы тенденции на рынке в целом?

— Самая последняя тенденция — сейчас сложно общаться с иностранными поставщиками. Раньше мы закупали образцы в Америке для исследования, а теперь они нам ничего не поставляют. Мы больше ориентируемся на поставки из Китая. Вообще, на рынке становится меньше импортных изделий, это дает больше возможности работать нам.

— В чем, по-вашему, главная проблема отрасли?

— Отсутствие кадров и старые взгляды на то, как должна разрабатываться современная техника. Проблем в самом подходе к разработкам. С появлением интернета все изменилось: другие скорости, другие объемы информации, другой уровень доступа. Это раньше конструкторское бюро состояло из огромного количества людей, которые чертили за кульманами. Сейчас многое делается в автоматизированном режиме и с помощью современных программ. Для разработок требуется три-четыре человека. Но хоть принцип «разработка, опытная эксплуатация, поставка на вооружение» изжил себя, но пока именно так все и работает.

«НА КОЛЕНКАХ СПАЯЛ ПЕРВОЕ УСТРОЙСТВО»

— Давайте поговорим о вас.

— Я родился в Саратове, но там я только родился. Папа у меня — военный, и жили мы на Дальнем Востоке. А в Хабаровске хорошо, лето жаркое, зима снежная, круглый год мало осадков. Но все родственники у нас в Казани, сюда мы и переехали, когда у отца закончилась служба.

— Где вы учились?

— Окончил КАИ, я инженер-конструктор вычислительной аппаратуры. А учился я хорошо, и на третьем курсе меня пригласили в Московский научно-исследовательский институт счетного машиностроения, где я и еще один студент перенимали опыт изготовления электронных устройств, чтобы потом по завершении института работать на казанском предприятии «Терминал», где планировалось запустить производство графических дисплейных станций. Это позволило мне получить очень хороший опыт.

Но потом наступили лихие 90-е, и само слово «инженер» уже ассоциировалось с чем-то неприличным. Я работал какое-то время в «Татснабе», потом меня пригласили в Интехбанк заниматься технической стороной обеспечения безопасности банка, а уже потом я ушел в частный бизнес, попробовал самые разные направления и пришел к выводу, что заниматься нужно тем, что тебе действительно интересно.

— А когда вы начали пробовать себя в бизнесе и все-такие какие это были виды бизнеса?

— Да какие-то зачетные дела, бартерные схемы... Занимались тем, что приносило деньги, но не имело никаких перспектив развития. В 90-е годы в принципе бизнес был своеобразный. Помню, нас обманули даже там, где не ожидали — на госпредприятии. Дело было в Чувашии, мы взяли кредит на поставку оборудования для них, а потом оказалось, что контракт подписал человек, не имеющий на то право, и наш договор считался недействительным, а оборудование-то мы поставили.

— А откуда вы взяли деньги на свой нынешний бизнес?

— При создании «Техноцентра» у меня не было первоначального капитала. Первое изделие я сделал сам, нанял студента для помощи. Взял у товарища ноутбук на прокат, и работали со студентом в одной комнате. Практически на коленках спаял первое устройство.

«СУПРУГА ПОМОГАЕТ МНЕ В БИЗНЕСЕ»

— Расскажите о своей семье.

— У меня жена Розалия и дочка Настя, которой 13 лет. Она учится в гимназии №7. Супруга помогает мне в бизнесе, ведет хозяйственную детальность, освобождает меня от вопросов оплаты коммунальных услуг и многих других. А познакомились мы с ней давно, уже 15 лет вместе (улыбается).

«Все, чего ты добился сегодня, временно»

— Чем любите заниматься в свободное время, у вас есть хобби?

— У меня свободного времени почти нет, иногда езжу куда-нибудь в отпуск. Но чаще совмещаю отдых с поездкой по работе. Допустим, этой осенью снова поеду в Гонконг, чаще всего именно там проходят профильные выставки, которые я стараюсь не пропускать.

— У нас есть традиционный вопрос: три секрета успеха в бизнесе. В чем они заключаются, по вашему мнению?

— Согласен с Генри Фордом, который сказал, что три составляющих бизнеса — это люди, деньги и идея. Главное — это люди. Идеи и деньги приносят специалисты. А во-вторых, то, чем ты занимаешься, должно быть близко тебе. И важно всегда помнить, что все, чего ты добился сегодня, временно. Я не испытываю никакой эйфории от наших медалей и наград, а их уже накопилось немало, потому что знаю, пройдет время, и об этом уже никто не вспомнит.