Айрат Камалов
Айрат Камалов: «Деньги любят тишину, но они при этом еще любят и счет»

WHO IS MR. КАМАЛОВ?

— Айрат Айдарович, как вы оказались в банке «БТА-Казань», кто вас пригласил?

— Роберт Ренатович (Роберт Мусин — бенефициар группы ТФБ — прим. ред.) предложил мне возглавить проект со стороны Татфондбанка по участию в работе временной администрации. В качестве первого лица меня утвердил премьер-министр РТ Ильдар Халиков. С 27 мая, с момента прихода временной администрации, я работаю в «БТА-Казань».

— А что представляет собой временная администрация?

— Временная администрация — это представители госкорпорации «Агентство по страхованию вкладов», которые на основании приказа Банка России временно осуществляют функцию по управлению банком «БТА-Казань». Основной ее задачей является проведение процедуры санации по утвержденному плану в целях восстановления эффективной деятельности Банка.

— Входят ли в состав временной администрации представители ТФБ?

— Нет, все члены администрации — представители госкорпорации «Агентство по страхованию вкладов» (АСВ).

— До какого периода будет работать временная администрация?

— По плану Банка России работа временной администрации предполагалась полгода, однако планируется завершить ее досрочно.

Евгений Богачев и Роберт Мусин взялись за санацию банка «БТА-Казань»

— Как вы воспринимаете свое назначение? Все же это в какой-то мере вызов: вы работали в стабильном Татагропромбанке, все было спокойно, а тут банк, в котором сложная и непонятная ситуация...

— Может, до сих пор еще сохранил юношеский максимализм, хочется покорить новую вершину. А если серьезно, то опыт работы в кризисный период в банке у меня имеется. Помните, как тряхнуло в 2008 году Татфондбанк? Я тогда работал начальником юридического управления банка и так же, как все другие руководители, отвечал за общение с клиентами на определенной территории. Зоной моей ответственности был Зеленодольск. В 7 утра — планерка в Казани, потом едешь в Зеленодольск. Представьте ситуацию: касса, два окошка и 30 рассерженных пенсионеров. Приходилось разговаривать, успокаивать, разъяснять. А люди сетуют, что в налоговой инспекции им говорят: с ТФБ все плохо. Едешь к руководителю налоговой разговаривать, потом — в местную газету, просишь сделать нормальный репортаж, чтобы успокоить людей. Через день-два ситуация успокаивается. Так что о кризисе в банковской сфере знаю не понаслышке.

— Нацбанк предъявляет ряд требований, которым должен соответствовать претендент на место руководителя банка. Вы подходите по всем критериям? Ведь мы знаем случаи, когда кредитные учреждения возглавляли люди, ни секунды в банке не работавшие...

— Надо понимать, что я в свое время зампредом был согласован в Татагропромбанке, поэтому если там не было проблем, то и формальных препятствий для утверждения в «БТА-Казань» нет.

— Судя по вашей биографии, серьезно в банковском бизнесе вы проработали года полтора-два, с момента прихода в Татагропромбанк...

— Как сказать... 10 лет я проработал в ТФБ, конечно, юридическое подразделение носит обслуживающий характер. Но при этом я руководил лизинговой компанией при банке — Первой лизинговой компанией, портфель договоров которой составлял 500 миллионов рублей. Поэтому говорить о том, что опыт моей деятельности составляет только последние два года в Татагропромбанке, не совсем верно.

— А как вы попали в Татагропромбанк?

— Меня пригласил Арсен Хуснутдинов (председатель совета директоров ООО «Татагропромбанк» — прим. ред.). Мы были знакомы еще по моей работе в Москве. Это были проекты в области юриспруденции, не в банковской сфере.

— Получается, вас фактически забрали из Татагропромбанка. Вероятно, и вами, и вашими коллегами эта рокировка была воспринята нелегко?

— Мой режим последнего месяца работы: в 8 утра планерка в Татагропромбанке, в 9 часов я уже в БТА. Завершаю рабочий день там, снова возвращаюсь в Татагропромбанк, где уже ждут решения операционные дела. За месяц люди и смирились, и привыкли, а может, кто-то и порадовался, что я ушел. Но, в общем, все прошло в рабочем режиме.

— Как вы считаете, почему выбор пал именно на вас в качестве руководителя «БТА-Казань»?

— Вы сами знаете, что слухи ходили разные, назывались разные имена управляющих. Поэтому для меня это назначение стало полной неожиданностью. Я просто выполнял свою работу в течение месяца. Была поставлена задача: не просто раздать деньги инвестора, ТФБ и АСВ и сидеть потом без средств, а удержать клиентов и дальше работать с ними. Что и получилось сделать, результатом этой работы все остались довольны. У меня есть некое видение развития банка, презентацию которого я представил премьер-министру и Мусину. Презентация получила одобрение.

— У вас был такой период, когда вы уходили из банковского бизнеса в Кремль. Кто пригласил вас туда?

— Фарида Рахимовна Волкова тогда пришла в правовое управление президента, а мы с ней работали в ТФБ, она меня пригласила в качестве зама.

— Почему решили опять вернуться в банковскую сферу?

— Хотелось себя попробовать в Москве, в АБ1.

— Так подробно интересуемся, потому что наши читатели спрашивают: а кто такой, а чей он?

— Да, я видел комментарии, и отцу было приятно их видеть.

— А чем занимается ваш отец?

— У него очень небольшой бизнес, и в банке он никогда не работал. Мама у меня бухгалтер, признаюсь, что в свое время я ее устроил работать в ТФБ, сестра работает юристом у бизнес-омбудсмена Тимура Нагуманова. Жена — адвокат, двое детей. Так что никакой «наследной» истории у меня нет.

— Хотелось бы про вас узнать побольше: где родились, какое образование получили.

— Родился в Казани, я коренной казанец, окончил школу №96. В 2000 году — юрфак тогда еще КГУ, в 2003 году — КГФЭИ заочно. После окончания университета сразу же поступил на работу в ТФБ, это произошло 4 сентября 2000 года.

— А как попасть в банк прямо со студенческой скамьи?

— До ТФБ параллельно с учебой работал в нескольких юридических фирмах, на нескольких процессах «засветился», так что к концу учебы у меня уже был опыт. В ТФБ заметили и предложили работу ведущим юрисконсультом. С этой должности дорос до начальника юридического управления. А дальше вы уже знаете: аппарат президента, Москва, Татагропромбанк...

ПРОВЕРЯТЬ И ПЕРЕПРОВЕРЯТЬ

— Вам досталось незавидное наследство. Даже если вспомнить историю с бывшим акционером «БТА-Казань» «Руснефтехимом» и пропавшим полмиллиардом рублей...

— Да, уголовное дело еще не закрыто.

— В чем все-таки причина возникшей в банке неразберихи и доведения ситуации чуть ли не до банкротства?

— Могу высказать свое мнение: возможно, что к убыткам привели неэффективный менеджмент и отсутствие контроля со стороны акционеров. Это нормальная банковская практика, когда работают комитет по аудиту, службы внутреннего контроля, внутренний аудит. Это вещи, которые должны выстраиваться, это мировая банковская практика. Нужно проверять и перепроверять самого себя. Говорят, что деньги любят тишину, но они при этом еще любят и счет. Причем их должен считать не один человек с утра до вечера, за этим человеком должен перепроверять второй, за вторым и третий... А за третьим необходимо, чтобы акционер контрольные цифры проверял ежемесячно. А когда с банком произошла такая ситуация, я так понимаю, со стороны акционеров был полностью утерян контроль. Видимо, прежний менеджмент действовал из соображений собственного понимания бизнеса. В этом деле будут разбираться следователи, моя задача — вернуть деньги банку, а это порядка 500 миллионов рублей.

— Понятно, что сейчас главная задача — приведение в нормальное состояние работы банка, но надо же разобраться с тем, что произошло.

— Работа с проблемными активами ведется. Сегодня руководители банка — это временная администрация, и она делает все, что положено, в соответствии с законодательством. Если есть факты, пишет заявление в МВД, по гражданским правоотношениям, подает иски.

— Есть ли какие-то уголовные дела?

— Возбужденных нет. Но есть заявления.

— Но главный вопрос такой: кто ответит за «дыру»?

— В рамках уголовного преследования соответственно обвиняемый. Это будет определять суд и следствие по факту. Заявления написаны не в отношении кого-то, а по факту — по факту вывода активов. Виновных определит следствие.

— Руслан Алимов (бывший предправления банка — ред.) под ударом?

— Ну он лицо ответственное...

— Он как-то участвует в санации, какова его роль сейчас?

— Когда мы пришли 27 мая, он был на рабочем месте, произошла в обычном цивилизованном порядке передача дел. Не было никаких скандалов, стоит отдать должное, никаких бунтов не было. До того момента в банке никто не знал, что делать, то есть люди приходили на работу и просто сидели. А тут началось какое-то движение. Когда мы с ним разговаривали, ему была поставлена задача — клиентскую базу, которая была за ним, сохранить в банке. Сейчас, в соответствии с законом, он отстранен от выполнения обязанностей.

— А с Мударисом Идрисовым (председатель совета директоров «БТА-Казань» — ред.) какая ситуация?

— Идрисова нет в банке.

— Но за ним статус предсовета директоров остается?

— Полномочия председателя совета директоров также приостанавливаются, как и руководителя, далее на собрании акционеров будет избран новый совет директоров. А совет директоров изберет нового председателя.

— На какую сумму активы были выведены из банка? Ранее было озвучено, что это сумма в 6,8 миллиарда...

— Примерно так.

— А долго она копилась? С ноября? Или все началось ранее?

— Нет, это долго копилось. Думаю, в течение пяти лет. Неправильно были сформированы продукты, неправильные инвестиции и вложения, которые были изначально провальными. Это не разовый вывод крупных сумм.

— Там же была еще «дыра» в 3 с лишним миллиарда по государственным облигациям. Сейчас ваша задача — списать все эти несуществующие активы?

— Да, это так. Процедуры будут расписаны в плане финансового оздоровления. На самом деле очень простая задача стоит: за 10 лет заработать 13 миллиардов для тех, кто нам дал займы, и еще создать резервы по тем убыткам, что возникли за прошлые годы. То есть надо заработать порядка 20 миллиардов за 10 лет. Всего-то... План финансового оздоровления будет готов к 1 сентября.

ПЕРВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ

— Есть какие-то первые результаты санации?

— Можно сказать о цифрах, можно сказать о восстановлении деятельности. На прошлой неделе мы полностью сняли все ограничения работы по расчетным счетам, мы работаем с юридическими лицами в обычном режиме. По физическим лицам по вкладам это сделали еще с 4 июня, с момента получения первого транша помощи от инвестора. За июнь объем поступления по вкладам составил 517 миллионов рублей, это приход.

— А отток какой?

— Отток по вкладам 1,8 миллиарда. Причем по срочным вкладам оттока не было вообще. Отток происходит только по вкладам «до востребования». Объясню, почему так произошло. Условно говоря, у нас на 2 июня было порядка 9,8 миллиарда рублей вкладов, из них «до востребования» — 25 процентов.

Почему люди стали забирать деньги? Тому есть несколько причин. Одна из них — накопленные негативные ожидания. К примеру, те же нижегородский банк «Эллипс» и самарский «Солидарность», которые также ушли в санацию, практически вообще не стояли. «Солидарность» стоял всего неделю, а «Эллипс» закрылся в пятницу, а в понедельник в нем уже работала временная администрация. То есть у них те негативные ожидания не копились, как в «БТА-Казань» последние два месяца, а по факту они уже полгода копились. Поэтому до востребования была отозвана очень большая сумма ­— почти четверть всех вкладов. Люди копили на квартиру, на машину, обучение, лечение, у них эти все потребности накопились, поэтому такая большая сумма. Есть, конечно, и доля тех, кто просто побоялся и средства свои снял. Но сейчас начался обратный процесс. Люди взяли деньги, на них «посидели», как говорят руководители наших офисов, а сейчас несут назад. С 25 июня мы запустили вклад «Хорошая новость», набрали с учетом переоформления порядка 100 миллионов рублей от новых вкладчиков. Хотя это не так много, у нас 30 точек, и я считаю это недостаточным, потому что отток «до востребования» пока перекрывает приток. Пусть небольшой, но отток на сегодняшний день есть. Задача — чтобы приток превысил отток.

По юрлицам ситуация другая. Банк принимал платежные поручения, но не выполнял их. За месяц мы все платежи выпустили, а это сумма порядка миллиарда рублей. Соответственно, это тоже деньги «на выход». В тех же «Эллипсе», «Солидарности» таких платежей не было вообще.

— У многих ваших клиентов возникли проблемы с платежами, не судятся они с вами?

— Есть, но это единичные случаи, как правило, их удается решать в досудебном порядке. У нас был один альметьевский клиент, у которого также платежи не ушли, он подал в суд. Мы с ним встречались, часа полтора пообщались, мы выпустили ему сразу же часть денег, и он отозвал иск.

Налоговые платежи мы выпустили в первую очередь, сняли запрет еще в первой декаде июня.

— Ключевых клиентов не потеряли?

— Можно сказать, что основные клиенты нас не подвели. Проводили встречи, встречались. С нашим клиентом в Питере нашли понимание. В Ульяновске ключевой клиент — это производитель автозапчастей, он также остался в нашем банке.

— Сколько у вас клиентов-юрлиц?

— У нас 15 тысяч клиентов-юрлиц и 100 тысяч физических лиц.

— А сколько из них закрыли вклады и ушли?

— Депозиты у нас не изменились.

— Потому что не выдавались?

— Нет, потому что не так много юрлиц держат депозиты. Я провел много встреч с руководителями фирм. Произошел некий отток по депозитам, но при этом многие юрлица, у которых были деньги на расчетных счетах, предприняли следующее: денежные средства раздали своим сотрудникам по вкладам по 700 тысяч рублей, чтобы их не потерять. А затем эти вклады собрали обратно и перевели на депозиты. То есть по факту баланс по депозитам остался прежним. На 1 июня у нас было 1,4 миллиарда, сегодня то же самое.

— Это чистые депозиты, или здесь учитываются и средства от «Новой нефтехимии» и ТФБ?

— Нет, средства «Новой нефтехимии» в размере 1,8 миллиарда первоначально были привлечены в качестве займа, затем 1 июня компания оплатила акции на 1,8 миллиарда, по условиям займа деньги были возвращены. То есть деньги, что пришли за акции, остались в банке, а первоначально полученный заем вернулся в «Новую нефтехимию». У нас буквально в эти дни зарегистрирован отчет об итогах выпуска акций, соответственно, 31 июля мы проводим в нормальном режиме собрание акционеров. То есть де-юре «Новая нефтехимия» на этой неделе стала акционером банка.

— А как были оформлены средства поддержки банку?

— Это десятилетние займы АСВ на 9,9 миллиарда, от ТФБ — на 1,2 миллиарда и, как я уже говорил, средства в размере 1,8 миллиарда «Новой нефтехимии».

— Можете разложить, на что пошли 9,9 миллиарда от АСВ?

— То, что мы выдали вкладчикам, — это 1,8 миллиарда рублей, еще 1 миллиард — завершенные расчеты по юридическим лицам. Остальное раздали на межбанковские кредиты сроком до одного месяца по ставке в диапазоне 7 - 8 процентов годовых.

— Сколько из этой суммы получил ТФБ?

— Не могу сказать. Но отмечу, что распределением средств занимаюсь не я, не ТФБ, денежными средствами распоряжается временная администрация. Причем она это делает по лимитной карте, которая согласована АСВ, а АСВ отчитывается перед Центробанком. Вы посмотрите структуры санации других банков: в данном случае деньги были предоставлены БТА, а по другим видам санации деньги выдаются непосредственно санирующим организациям — банкам или инвестору. Поэтому совершенно нормально, что деньги приходят от АСВ на банк-санатор...

— Все лимиты на операции сняты?

— Давно уже. Как я уже говорил, поступление по вкладам за июнь составило 517 миллионов, на юридических лиц — 1,161 миллиарда, и с каждым днем эти цифры растут.

— Восстановили ли кредитные продукты?

— Мы полностью восстановили ипотеку. Я думаю, автокредитование начнет работать со следующей недели. По юридическим лицам у нас на рассмотрении находится заявок на 700 миллионов рублей, из них 200 - 250 миллионов уже одобрены. Это чисто выдача кредитов. Но это не новые заявки, а ранее одобренные.

— Это не инвестпроекты, как с группой «ИНВЭНТ»?

— Нет, это текущие проекты. «ИНВЭНТ» — это новый клиент. В ближайшее время будет заключено еще два таких соглашения. Одно — с компанией также из энергетической сферы, другое — с одной из госкомпаний.

— На какую сумму проекты?

— Суммы не прописаны. Это договор о сотрудничестве и взаимопонимании. О том, что они открывают счета, начинают проводить у нас обороты, дочерние компании — подавать заявки, кросс-продажи, кредитование сотрудников, ипотека на специальных условиях... Нам нужны якорные клиенты, причем мы имеем желание зарабатывать не столько на процентных доходах, сколько на комиссионных, безрисковых, которые приходят из месяца в месяц. Потому что рисковать мы уже не имеем права.

ЧТО БУДЕТ С КОМАНДОЙ

— В целом, на ваш взгляд, команда сохранится, или произойдет серьезная перетряска?

— Я бы разделил этот вопрос на две части. Есть команда фронт-офисов региональных подразделений, и есть головной офис. Работа фронт-офисов оценивается по принципу эффективности, рентабельности, доходности. Если офис не отвечает этим требованиям, закрываем, это нормальная поступательная работа, она ведется. Мы проводим анализ деятельности подразделений, чтобы понять, к слову, вот у нас подразделение в городе N приносит прибыль или не приносит. Если нет, может, его стоит перезапустить — поменять управляющего, изменить продукт, сделать акценты на розницу или на корпорат, для того чтобы оно начало приносить прибыль. Исходя из тех знаний и пониманий, что есть у меня и команды, которая придет со мной, это нормальная работа по сокращению расходов банка. Если говорить о головном офисе, оргструктура банка будет однозначно меняться, потому что тот бизнес, который был в «БТА-Казань», он, во-первых, не соответствует на сегодняшний день тем активам, что есть в банке. Например, операции, которые есть на международных рынках, сегодня для «БТА-Казань» закрыты по понятным причинам. Поэтому международные операции мы проводить не будем. Все будет происходить исходя из того, какой банк мы предполагаем построить в будущем. Учитывая наше сотрудничество с ТФБ, а это розничный банк, «топтать поляну» ТФБ бессмысленно. Наш акцент — малый и средний бизнес. 15 тысяч клиентов юридических лиц и частных предпринимателей — это очень хорошая клиентская база, с которой нужно работать. И почему у банка не была отозвана лицензия и его сохранили? Потому что именно МСБ в этой ситуации бы пострадал. Вклады физических лиц застрахованы, поэтому большого социального взрыва там бы не было. А здесь предприятия, у которых, во-первых, их капитал, во-вторых, средства их сотрудников, их семей, так что тут был бы достаточно большой негативный эффект от отзыва лицензии «БТА-Казань». Поэтому и правительство ставит такую задачу, и акционер новый — работать с МСБ, с сохранением этих клиентов в банке, привлечением новых клиентов. «БТА-Казань» будет стараться занимать ту нишу, которую не занимают другие банки.

— Сколько у вас в общей сложности людей работает, сколько из них в головном офисе?

— Всего порядка 630 человек, в головном офисе — 310.

— Председатель Нацбанка РТ Евгений Богачев месяц назад говорил о 920...

— Это с учетом сотрудниц, находящихся в декретном отпуске, и оттока, который произошел месяц назад. Надо признать, ушли лучшие, и, это мое мнение, некрасиво поступили местные банки — региональные и московские филиалы. Они просто звонят специалистам, предлагают зарплату, стабильность и другие условия. А они ведь не вкладывались в обучение персонала, их адаптацию... С ТФБ мы договорились — у них мораторий на прием наших сотрудников, за что им огромное спасибо. А как иначе, ведь коллектив — это наш основной капитал!

— Сколько сотрудников покинуло банк?

— За месяц порядка 5 процентов — 30 - 35 человек.

— Сокращение не планируете?

— Пока не будет окончательно сформирована организационная структура банка, не могу сказать. Но нет самоцели сократить. У нас по факту управленческие расходы в июне были на 20 процентов ниже, чем в мае. По доходам июнь уже был прибыльным. Почему сократились расходы? Был отток специалистов на 5 процентов и введен мораторий на покупку техники, машин и так далее.

— Вы говорили, что в «БТА-Казань» 30 фронт-офисов, нужно ли столько офисов для регионального банка, тем более в таком количестве регионов?

— Мое личное мнение, что нужно меньше. Ключевые регионы — это столица и крупные регионы в федеральных округах. В Питере очень хороший офис, в Москве один из офисов, который на июнь привлек больше, чем отдал. То есть у них произошел приток по вкладам.

— Кто может войти в правление? Топ-менеджмент сильно поменяется?

— Пока не могу сказать. Для меня стало определенной неожиданностью, что меня назначат первым лицом в банке. Соответственно, мне нужно провести сбор команды, пообщаться с людьми, которых я вижу в качестве своих заместителей, помощников. Команда будет создана в течение двух-трех недель.

— Но какие-то наметки уже есть?

— Конечно, я уже встречался с людьми. Но пока знакомлюсь с коллективом.

«Полностью сняли все ограничения работы по расчетным счетам, мы работаем с юридическими лицами в обычном режиме»

ВОЗМОЖЕН РЕБРЕНДИНГ

— Вы говорили, что намерены взять курс на МСБ, но уже ряд крупных банков заявили об аналогичном векторе — те же Банк Москвы, ВТБ24. Какие конкурентные преимущества у вас будут перед этими банками? Если честно, «БТА-Казань» все же больше ассоциируются со вкладами, с продуктами именно для розничных клиентов...

— Сохраняются те же преимущества, что были у банка всегда: индивидуальный подход, удобные продукты, лучшие продукты, которые мы будем лучше продавать. Ну и думаю использовать опыт в Татагропромбанке, который может быть легко масштабирован и на базе «БТА-Казань». То есть это акцент на клиентов, которые работают на госзаказе. Есть на это большой спрос на сегодняшний день. Я знаю, что в связи с изменениями в законодательстве рынок банковских гарантий вырос в пять раз, а количество банков, которые могут оказывать эти услуги, сократилось в три раза. Здесь вопрос скорости и оперативности взаимодействия с клиентом. Вот клиент выиграл контракт, и через пять дней дай гарантию. Федеральные банки не успевают это сделать.

— Сколько это стоит для клиентов?

— В зависимости от наличия и отсутствия обеспечения, срока гарантий и так далее. Рыночная ставка от 1 до 4 процентов. Платят, как правило, единовременно, но можно сделать рассрочку. Причем те же банковские гарантии и тендерные продукты хороши с точки зрения кросс-продаж. С госконтрактом все понятно и просто: вот контракт, вот сумма контракта, условно говоря, 100 рублей, на выполнение контракта мы даем 50, у него сроки платежей по контракты расписаны на год вперед. Кредит может быть выдан и на обеспечение заявки. Вообще под это вяжется большой перечень банковских продуктов. И когда клиент указал свой расчетный счет, он никуда не денется — деньги из бюджета будут уходить именно туда, в соответствии с этим госконтрактом.

— Сколько намерены заработать в течение ближайшего года на этом?

— Где-то порядка 400 миллионов вознаграждения. В Татагропромбанке по данному направлению стартовали в середине прошлого года мы, причем с нуля. И заработали уже 100 миллионов рублей! Но мы не идем в строительные проекты. Ни одна стройка не заканчивается вовремя, ни одна не укладывается в бюджет. Это кажется только привлекательным и выгодным, но основное количество дефолтов именно там.

— А вы оценили соотношение комиссионных процентов «БТА-Казань»?

— В БТА небольшое — в среднем по банку порядка 20 процентов. В России это классика, в Татагропромбанке 50 на 50. Потому что я делал акценты на зарабатывании на комиссионных доходах, это были отдельные продуктовые линейки по тендерным продуктам. Это банковские гарантии. Мы с нуля выдали банковских гарантий на 1,5 миллиарда рублей — в прошлом году такой объем сделали. И увеличили портфель по малому и среднему бизнесу в два раза. А это как раз наши клиенты, которые работали по госзаказу. Там это сработало, и мы добились результатов 50 на 50.

— Госзаказ в какой сфере?

— Во всех, кроме строительства, причем география была от Калининграда до Владивостока.

— Идея ребрендинга не обсуждается? Все же есть некий негатив, да и путаница с федеральным банком БТА периодически возникает.

— Не исключаю, что этот вопрос будет рассматриваться. Мысли такие есть.