Борис Богуславский, «Мелита-К»: «Наши ножи заказывает ФСО»

В 1991 году изобретения Бориса Богуславского по обработке металла легли в основу его предприятия

«МОЮ РАБОТУ ОЦЕНИЛИ В 7,5 МИЛЛИОНОВ РУБЛЕЙ»

— Борис Зельманович, «Мелита-К» позиционирует себя главным образом как производителя ножей, тогда как вы производили и мединструменты, а сейчас заняты и авиационным моторостроением. Откуда такая широкая сфера интересов?

— Вообще, я, так сказать, родом с оборонного предприятия, работал заместителем главного технолога и занимался обработкой металлов на большом заводе «Свияга», который раньше назывался 708-м — знаменитое предприятие, развалившееся в начале 2000-х. Сейчас это Казанский электротехнический завод, а на месте «Свияги» — технопарк «Идея». На этом приборном заводе я защищал диссертацию. Когда уходил с завода, чтобы основать что-то свое, у меня было около сотни изобретений. Этот багаж позволяет нам до сих пор работать и развиваться.

— А с завода ушли, когда он начал разваливаться?

— Намного раньше, в 1984 году я ушел в медицинский НИИ, который на весь Советский Союз разрабатывал инструменты. Там я выполнил разработку по режущим инструментам — уникальная технология ультразвуковой ковки, при которой создается кромка толщиной в 2 микрона. Мою работу оценили в 7,5 миллионов советских рублей.

Со временем мы эту технологию трансформировали для производства компрессорных турбинных лопаток, от работы которых зависит КПД авиационных двигателей. Казалось бы, что в этой лопатке особенного (показывает небольшую лопасть — прим. авт.). Но вся ее поверхность выполнена согласно математическим зависимостям, которые прежде нужно получить, а потом обработать — это непросто.

Есть в нашем арсенале и другие ответственные элементы для двигателей. Так что мы делаем детали для оборонной промышленности и такие, которые серийные заводы не в состоянии сделать.

— Вы заняты изготовлением сложных деталей — и вдруг ножи. Как пришли к этому производству?

— Да мне тоже вначале казалось, что мы вот занимались ракетной техникой, а тут ножи попросили изготовить. Но оказалось, что и эти технологии производства очень интересные.

Борис Богуславский: «Сначала мы изготовили ножи для переработчиков мяса, потом нам предложили сделать охотничьи, затем туристические»

— А по чьей просьбе вы начали делать ножи?

— Я пару лет успел поработать в Институте физики твердого тела в Беларуси. Как раз в это время я был приглашен на презентацию, которую организовал мой хороший знакомый, к этому времени назначенный директором Верхнесалдинского комбината по производству титановых сплавов, Владислав Тетюхин. Он собрал специалистов разного профиля. И вот там производители колбас предложили мне создать технологию изготовления ножей. Раньше ведь не было нормальных хозяйственных ножей, а это тяжелый труд, тупым ножом разделывать тушу. Было тогда одно-единственное предприятие, которое вместе с производством бидонов для молока делало довольно грубые ножи. Получить качественный режущий инструмент не так-то просто. Например, фирма Gillette производит бритвы, а Boeing Company — самолеты, так вот Gillette выпускает больше продукции в денежном выражении, чем Boieng. Это говорит о том, что хорошие лезвия всегда в спросе.

И вот сначала мы изготовили ножи для переработчиков мяса, потом нам предложили сделать охотничьи, затем туристические. А последние несколько лет пытаемся работать в области авиамоторного двигателестроения. Сейчас заказов по ножам у нас больше, чем мы в состоянии выполнить.

«Сейчас заказов по ножам у нас больше, чем мы в состоянии выполнить»

«ПЕРВЫЕ ДЕНЬГИ ЗАРАБОТАЛИ У АМЕРИКАНЦЕВ»

— И как под крышей одной производственной площадки выпускаются вещи совершенно для разных областей?

— Это же все относится к вопросам обработки металла. Первые деньги мы вообще заработали у американцев в Москве. За спиной у нас не было богатых дядечек. По заказу американцев сделали образец корпуса клапана сердца. Первую валюту увидел через Инкомбанк (основанный в 1988 году ныне не существующий российский банк, входивший в пятерку самых крупных банков России — прим. авт.). Американцы переслали 6 тысяч долларов — это вообще казалось целым состоянием. Тогда было сделано около 10 корпусов клапанов.

— Почему вы не наладили потом производство этих клапанов?

— Нас не пустили на российский рынок, здесь своя система. Прежде чем реализовать сбыт, нужно пройти клинические испытания, а московские институты нас не пропустили. А начать производить эти клапаны мы могли совершенно точно.

«Мы придаем форму не путем снятия стружки, а путем холодного пластического деформирования исходной заготовки, так клинок получается в строгом соответствии с заданной формой»

— Вы сказали в Москве. Вы и там успели поработать?

— Наша компания, в принципе, родом из Москвы. На 30-м авиационном заводе у меня работал приятель. А это предприятие стояло как вкопанное, но цеха функционировали, поэтому я мог заняться там производством, не платя аренды. Это было подспорьем, в тот период было очень сложно что-то создать с нуля. Там и появились первые установки для ножей, сделанные на деньги американцев, полученные за клапаны. Но потом все равно пришлось производство перевозить в Казань, потому что связей в Москве было меньше. А здесь все-таки есть с кем посоветоваться и специалистов много.

«КРУТОЙ ПОВОРОТ В ЖИЗНИ Я СОВЕРШИЛ В 27 ЛЕТ, УЕХАЛ С ЦИРКОМ»

— Интересные у вас зигзаги в жизни.

— Это еще не самое интересное. Крутой поворот в жизни я совершил в 27 лет, уехал с цирком и более 2 лет колесил по Советскому Союзу, где я только не был.

— Это на вас, молодого человека, повлияла работа на оборонку? Захотелось развеяться?

— Не знаю (смеется), хотел на жизнь с разных сторон посмотреть.

«Я всегда был спортсменом, с 15 лет занимался борьбой»

— И чем же вы в цирке занимались?

— Там была борьба и силовое жонглирование, а я всегда являлся спортсменом, с 15 лет занимался борьбой.

— Наблюдая за миром циркачей изнутри, какое у вас сложилось мнение о них и их жизни?

— Цирковые артисты, конечно, фанатично любят свою работу. Конфликты у них неизбежно возникают, ведь все время одни и те же лица, но грызни никакой нет. А после цирка я снова вернулся на «Свиягу».

«Цирковые артисты, конечно, фанатично любят свою работу»

— Над вами коллеги не подшучивали?

— Нет, всем было интересно. А в Москву я уехал, когда уже женат был. Тогда работу тяжело было найти, никто не выбирал. Но мы нашли себя в жизни. У меня приятель был, который чуть ли не голодал.

«Специально для производства ножевых изделий была разработана и запатентована новая марка нержавеющей стали»

«В СЧЕТ ОПЛАТЫ ПЕРЕДАВАЛ ЗАВОДУ СВОИ РАЗРАБОТКИ»

— Где обосновали свое производство в Казани?

— На «Свияге» у директора Юры Агаджанова, моего приятеля, я арендовал площадку, а в счет оплаты передавал заводу некоторые свои разработки. Это было не очень выгодное сотрудничество. Некоторые вещи они до сих пор производят. А когда переехали сюда (на территорию технополиса «Химград» — прим. авт.), со временем выкупили площадку. У меня к этому времени появился довольно состоятельный партнер Борис Семенович Литвак, он и помог выкупить. Сейчас Борис Семенович — совладелец предприятия.

— А как вы познакомились?

— Еще в Москве 25 лет назад мы начали сотрудничать с «Проммет-сплав». Это ведущий разработчик и производитель специальных сталей и сплавов. На его предприятии специально для производства ножевых изделий была разработана и запатентована новая марка нержавеющей стали, которая отличается повышенной износоустойчивостью и отличными упругопластическими характеристиками. Мы эксклюзивные потребители этой стали, благодаря которой твердость наших ножей составляет 56 - 58 единиц по шкале Роквелла — весьма достойные показатели.

«Благодаря нашему методу на боковой поверхности клинка можно получить декоративное рельефное изображение, что придает ножу художественную ценность»

— Ваше производство базируется на многих патентах. Ваши ножи особенны?

— У нас оригинальная технология безабразивной обработки металла, то есть мы придаем форму не путем снятия стружки, а путем холодного пластического деформирования исходной заготовки, так клинок получается в строгом соответствии с заданной формой. И этот метод экологически чистый. А при традиционном варианте металлическая пыль вместе с частицами абразива попадает в сточные воды. К тому же благодаря нашему методу на боковой поверхности клинка можно получить декоративное рельефное изображение, что придает ножу художественную ценность и при этом функциональные свойства клинка не нарушаются. Наш метод никто ни в России, ни за рубежом не использует. Как-то немцы, а потом и другие иностранцы выказывали желание воспользоваться такой наработкой, хотели купить у нас лицензию, но так и не купили.

«Наши ножи заказывает ФСО»

«БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ ВО ВРЕМЯ СПЕЦОПЕРАЦИИ «НОРД-ОСТ»

— Кто основные покупатели вашей продукции?

— Во-первых, предприятия, работающие на минобороны, — это завод имени Климова, где делают вертолетные двигатели, и еще завод «Авангард» приобретает наши детали для ракетостроения. По ножам у нас широкий круг потребителей. В основном минобороны, ФСБ, саперные войска. Саперам в год уходит несколько сотен штук специальных ножей. Делаем ножи и по их заказам. Так, по эскизам генерала, начальника пермского УФСБ сделан нож «Пермяк». Когда у них здесь было какое-то совещание, он прислал своего офицера с просьбой сделать такой нож. Долгое время с нами сотрудничал ныне погибший спецназовец Дима Краснов, который разработал целую группу ножей, наиболее популярный из которых «Шайтан».

Наши ножи заказывает ФСО. Когда на тысячелетие Казани приезжал Путин, у нас силовики весь склад ножей распотрошили. Вообще, по специальным заказам силовых структур наша компания производит боевые ножи серии «Каратель», «Взмах», «Антитеррор», предназначенные для проведения спецопераций.

Экспортируем охотничьи ножи в США. Германия закупает у нас ножи для удаления разбитых автомобильных стекол до 5 тысяч штук в месяц. Поставляем свою продукцию в Чехию, Словакию, Беларусь, чуть реже в Австралию, до недавних пор поставляли в Украину. Пару лет очень большие заказы к нам поступали с Узбекистана, на сотни тысяч долларов. Вроде относительно бедная страна. А наши хозяйственные ножи используются на предприятиях рыбной и мясоперерабатывающей промышленности как в России, так и за рубежом.

— Каковы ваши производственные мощности?

— Трудно сказать, изделия не похожи друг на друга. Что-то можно сделать за 20 минут, а на другие детали нужно потратить дни. Например, есть сложный, многокомпонентный нож «Сапер». Так вот последний заказ на 430 штук таких ножей изготавливаем уже несколько месяцев. Трудно подвести все под общий знаменатель. В целом за прошлый год было произведено несколько десятков тысяч изделий. Этого хватило для выдачи зарплаты и покупки нового оборудования.

«За прошлый год было произведено несколько десятков тысяч изделий. Этого хватило для выдачи зарплаты и покупки нового оборудования»

— А сколько у вас составляет госзаказ?

— Год от года отличается, в среднем составляет 10 - 15 процентов.

— Какой из производимых ножей самый сложный?

— Есть у нас такой боевой нож сапера «Профессионал» или просто «Сапер», который получил боевое крещение во время спецоперации «Норд-Ост» при обезвреживании взрывных устройств. В конструкцию этого ножа кроме клинка входит складная пила, на одной стороне которой зубья для пиления дерева или пластика, на другой — напильник по металлу. В торце расположена плоская отвертка, есть и линейка и прочие приспособления. Первый такой нож мы подарили одному из командующих внутренними войсками, и его помощник через пару дней обратился с вопросами, как им пользоваться. После этого для «Сапера» было подготовлено руководство по эксплуатации.

— Это ваша собственная разработка?

— Да, этот нож разрабатывался около трех лет.

«Мы за длительную свою жизнь не брали кредитов и ухитряемся выживать»

«НАШИ НОЖИ ЕСТЬ И У ЛУКАШЕНКО, И У МИННИХАНОВА»

— В целом у вас больше оптовой или розничной реализации?

— Больше оптовой.

— Сколько стоит ваша продукция?

— Нож «Сапер» стоит около 8 тысяч рублей. Есть ножи за 3 - 4 тысячи, бытовые — около 300 рублей. А лопатка для вертолетного двигателя стоит 500 рублей, но мы их пока серийно не производим.

— Вы делаете и подарочные наборы.

— Да, и наши подарочные наборы презентованы многим известным людям. Наши ножи есть и у Лукашенко, и у Минниханова. Когда Путин в 2005 году был на выставке в технопарке «Идея», подошел вместе с Шаймиевым к стенду и сказал, что знает эти ножи — наградные наборы лично вручает в Кремле. Федеральные службы заказывают по 300 - 400 наборов в год, а куда они уходят — не знаю. А вот подарочные наборы стоят по-разному: от 12 до 15 тысяч рублей.

— Как оцениваете рентабельность своего предприятия?

— Могу совершенно точно сказать, предприятие рентабельно, функционирует и обновляется. Мы за длительную свою жизнь не брали кредитов и ухитряемся выживать. Думаю, мы выходим на рентабельность в 5 процентов, а может, и этого нет. Все средства вкладываются в развитие. Ожидать, что с таким бизнесом будешь шибко богатым, ошибочно.

Выручка компании за прошлый год — около 90 млн. рублей

— Какова ваша выручка за прошлый год?

— Около 90 миллионов рублей.

— Какое производство дает больше всего прибыли?

— Ножи дают меньше, чем 50 процентов прибыли. Я не задумываюсь, как получить больше прибыли. У меня две главные задачи: заплатить зарплату, налоги и поменять оборудование. Важно удержаться на плаву.

Но прогнозы у меня радужные, потому что сейчас в оборонку вкладываются немалые суммы, более аккуратно платят по контрактам. Производство ножей менее перспективно, чем авиационная техника, которая и для нашей армии нужна, и на экспорт уходит.

— А что вы думаете по поводу гражданской авиации, которая находится в упадке?

— Дело в том, что нет профессионалов. Их становится все меньше и меньше. У людей, оканчивающих институт, не определяют уровень технический подготовленности.

«ТЕКУЧКИ У НАС НЕТ»

— Сколько человек у вас работает и какие специалисты вам требуются, где вы их находите?

— Сложное дело — поиск специалистов. Но костяк сложился практически в самом начале, и некоторые работают с нами более 20 лет, текучки у нас нет, у нас очень хороший коллектив. Сегодня в компании работают более 120 сотрудников, в том числе доктор наук и три кандидата наук. Мы постоянно осваиваем и внедряем несколько перспективных разработок, защищенных патентами. Когда требуются какие-то специалисты, подтягиваем. Но так как сейчас сложно со станочниками, токарями и фрезеровщиками, то мы пытаемся больше внедрять станки с программным управлением.

— Какова средняя зарплата ваших сотрудников без учета руководящего состава?

— 25 - 28 тысяч рублей.

«К своему делу никакой криминал никогда не допускали»

«ДЛЯ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ДЕФОЛТ БЫЛ ПОЛЕЗЕН»

— Как пережили дефолт в 1998 году?

— Очень хорошо. Для промышленности дефолт был полезен. Если сравнить цены на изделия до 1998 года и после, то они выросли раз в 20. Спрос увеличился. Когда рубль и доллар были очень близки, покупатели рвались к зарубежным компаниям. А когда доллар подскочил раз в 5, то все обратились к отечественному производителю.

— А экономическая ситуация 2008 года как на вас сказалась?

— Тогда на нас неожиданно вышли военные Узбекистана. Для их армии поступали заказы на боевое холодное оружие на сотни тысяч долларов.

— С какими рисками сталкивается производство, основанное на собственных патентах?

— Когда идешь в неведомое, то над тобой висит вопрос даже не в монетизации изобретения, а в том получится или нет. Например, вот эту конусообразную деталь для вертолетного двигателя ни один моторный завод не брался делать. И когда мы ее сделали для большого завода «Климово» — это была бомба. Они так и говорили, что везем бомбу. Она стоит 60 тысяч рублей и делается в пределах часа без учета термической обработки.

— С кем вы конкурируете на рынке?

— По этой конусообразной детали в Питере нашелся конкурент, который уже три года ее разрабатывает, но еще не закончил. Лопатки по нашей технологии никто не производит. Но я не хочу сказать, что мы такие шибко умные, мы подтянули авиационных специалистов к этому делу. Но саму технологию мы знаем не хуже тех людей, которые годами на заводах работают. А конкурентов по ножам — пруд пруди. Но в Татарстане серьезных предприятий нет, в России полно: «Южный крест», «АИР» из Златоуста, еще есть «Кизляр» из Дагестана.

«НИКОГДА ОПГ СВОИХ НОЖЕЙ НЕ ПРОДАВАЛИ»

— А в 90-х как у вас складывались отношения с криминалом, учитывая, что вы производите холодное оружие?

— Бандюганы какие-то крутились, но мы бывшие спортсмены, и особо нас никто не трогал. К своему делу никакой криминал никогда не допускали. Открытой конфронтации не было, и мы никогда ОПГ своих ножей не продавали. Об этом даже речи не могло быть. Все обрубалось в самом зачатке.

— Вам самому какой нож больше всего нравится?

— Я до сих пор не являюсь фанатом этого дела, не люблю холодное оружие. Мне интересна технология производства и все.

— А откуда такое название «Мелита-К»?

— Название появилось в Москве. А так как мы начинали с медицинской тематики, мне предложили назвать «Целита», но в Казани уже было предприятие с таким названием. Заменили первую букву, получилось «Мелита», а это меховое объединение, тогда прибавили букву К, что значит казанская. И у нас сейчас группа компаний, в которую входят «Промед-инжиниринг» и «Промед Авиа», через эти компании проходят заказы на оборонку.

— На вашей продукции везде изображена летучая мышь.

— Это наш неофициальный товарный знак. В силу того, что наши ножи в большей степени закупают спецслужбы, а они любители такого — мы для них рисуем.

«СЕЙЧАС МНОГОЕ МОЖНО УЗНАТЬ ИЗ ТОГО, ЧТО В МОЛОДЫЕ ГОДЫ НЕ ЗНАЛИ»

— Борис Зельманович, а семья у вас большая?

— Сын от первого брака, от второго — дочь, которая вместе с мужем живет в Канаде, работает программистом. Они нашли свою нишу, хорошо зарабатывают. Супруга — инженер-приборист.

— Сами вы родом из Казани?

— Да. Мое детство и юность прошли около вокзала, я жил в коммуналке на улице, которая сейчас называется Чернышевского, а раньше это была Пионерская.

«Я не представляю, как можно работать, не любя свое дело»

— А учились вы где?

— Окончил факультет механизации Казанского сельскохозяйственного института, а потом защищал диссертацию в политехническом институте Санкт-Петербурга.

— А хобби у вас есть?

— Мое хобби — работа. В свободное время читаю техническую и другую литературу.

— Что предпочитаете из другой литературы?

— Исторический жанр. Сейчас многое можно узнать из того, что в молодые годы не знали. Мы верили в систему, а когда власть сменилась и все сломалось, всплыли другие неизвестные нам факты.

— Появилось разочарование?

— Нет, только обидно, что при смене власти не приходят люди лучше, чем были до них. И все властьимущие насосаться не могут. Человек должен жить в достатке, а не требовать большего.

— А преемника себе подбираете?

— Был бы рад передать дела кому-нибудь. Техникой-то я готов заниматься, а мишурой вроде подписывания бумаг не особо хочется.

— У нас есть традиционный вопрос. В чем, по-вашему, заключаются три секрета успешного бизнеса?

— Много трудиться и любить свое дело. Я не представляю, как можно работать, не любя свое дело.