Александр Цимайло: «С Казанью получилось очень просто: нас пригласили, мы согласились. Не смогли устоять перед Казанью — вот и все» Александр Цимайло: «Со столицей РТ получилось очень просто: нас пригласили, мы согласились. Не смогли устоять перед Казанью, вот и все» Фото: «БИЗНЕС Online»

«Для нас это новый вызов. Наша задача — создать узнаваемый проект, но не перегружать территорию у речного порта»

С Александром Цимайло и Николаем Ляшенко, авторами проекта жилого комплекса от СМУ-88 на берегу Казанки, мы встретились после первой презентации проекта. С тех пор было подписано соглашение о финансировании — Сбер выделит 18 млрд рублей. Старт строительству на территории в 6 га был дан при участии президента РТ Рустама Минниханова. Именно этот проект открывает реновацию территорий у речного порта площадью 287 га, с чего начинается выход Казани на волжскую набережную. Общая стоимость реновации этих промзон оценивается в 500 млрд рублей. 

А накануне СМУ-88 отчиталось о завершении испытаний свайного поля и приступило к работам на первой очереди проекта.

«Это новая веха в урбанистике страны»: территорию у речпорта Казани комплексно разовьют за 500 миллиардов

— Александр, Николай, судя по портфолио вашего бюро, львиная доля проектов у вас столичные. Москва, Подмосковье… Как получилось, что вы взялись за Казань?

 Не только Москва и Подмосковье, есть и регионы. А со столицей РТ получилось очень просто: нас пригласили, мы согласились. Не смогли устоять перед Казанью, вот и все. Интересная территория, амбициозный проект плюс личный контакт с девелопером — это те вещи, которые дополняют одна другую. Для нас данный проект — новый вызов.

Старт строительству на территории в 6 га был дан при участии президента РТ Рустама Минниханова. Именно этот проект открывает реновацию территорий у Речного порта площадью 287 га, с чего начинается выход Казани на волжскую набережную Старт строительству на территории в 6 га был дан при участии президента РТ Рустама Минниханова. Именно этот проект открывает реновацию территорий у речного порта площадью 287 га, с чего начинается выход Казани на волжскую набережную Фото: president.tatarstan.ru

— До этого вы были знакомы?

— Мы какое-то время знакомы с Ильей Вольфсоном (основатель СМУ-88, ныне депутат Госдумы РФ — прим. ред.), он пригласил нас посетить форум «Казаныш». Там познакомились и с главным архитектором Казани Ильсияр Тухватуллиной, нашли общие точки соприкосновения и поняли, что все может получиться. Стало ясно, что мы говорим на одном языке с городом. Нам очень импонирует, что управление архитектуры занимает позицию не какой-то инстанции, которая что-то разрешает или запрещает, скорее наоборот: они как подвижники, единомышленники.

— В Казани бывать не приходилось?

— Бывать бывали, но работать над объектами до этого не приходилось. Например, мы участвовали в архитектурном биеннале, которое периодически проходит у вас. Тогда была и работа в жюри, и выступления, и общение с профессиональным сообществом. Поэтому имелось понимание, что Казань — динамично развивающийся город. Нам нравится, что здесь мощная культурная составляющая, усиливается ощущение, что есть серьезная динамика развития. Очень сильная и современная. Главное — это тот круг, та команда, с которой нам посчастливилось познакомиться и работать вместе.

Александр Цимайло и Николай Ляшенко в 2022 году были признаны архитекторами года – 2022 в России по версии «АрхМосквы».

Будущие архитекторы учились в Московском архитектурном институте (МАРХИ), окончив его в 1996-м.

Цимайло после окончания института несколько лет проработал архитектором в архитектурном бюро «АБВ», после чего в 2001-м основал архитектурное бюро «Цимайло и партнеры».

Ляшенко в 1993–1994 годах учился в архитектурной школе во Франкфурте-на-Майне. После окончания МАРХИ вплоть до 2004-го работал руководителем креативного отдела компании Braun & Schlockermann Und Koehler. Вернувшись в Москву, стал совладельцем и партнером в компании Цимайло, а бюро стало называться «Цимайло, Ляшенко и партнеры».

Сейчас в бюро трудятся около 100 человек, одновременно ведется порядка 25 проектов. Компания известна своими проектами элитных жилых комплексов Москвы и Подмосковья. Их работы — «Кутузовский XII», дома Brodsky и Bunin, ЖК White Khamovniki, офисный квартал Stone Towers, концепция музея Гуггенхайма в Хельсинки и другие объекты. Портфолио насчитывает более 60 реализованных проектов. Компания занимается проектированием объектов любого масштаба — от градостроительных концепций до дизайна интерьеров.

Помимо проектирования, Цимайло и Ляшенко с 2011 года являются профессорами МАРХИ. Они также входят в архитектурный совет Москвы, участвуют в работе жюри международных архитектурных и градостроительных конкурсов, включая молодежную биеннале в Казани.

— Итак, вам предложили создать что-то новое в столице РТ. Вот территория — 6 гектаров, виды на Волгу…

— Все еще шире. Нас пригласили участвовать в работе над частью мастер-плана по реновации территорий на улице Портовой. И когда мы увидели качество этого мастер-плана, те мысли, которые туда заложены, те амбиции, которые там есть, а главное, желание реализовать все это на высоком уровне, то поняли, что попадаем в большую команду единомышленников. Мы вполне можем сыграть в эту историю, вписаться на достойном уровне.

Ценность этого пространства невероятная! Оно включает в себя все возможные плюсы: инфраструктурный потенциал, местоположение, видовые характеристики. Параллельно с нашей профессиональной деятельностью мы уже более 10 лет являемся преподавателями в МАРХИ. И мы взяли за основу для нашего студенческого проекта всю территорию у речного порта — все 287 гектаров. Несмотря на то что мастер-план уже был разработан, мы все равно в рамках обучения рассматривали ее с нашими студентами.

Николай Ляшенко: «Когда мы увидели качество этого мастер-плана, те мысли, которые туда заложены, те амбиции, которые там есть — а главное, желание реализовать все это на высоком уровне, — мы поняли, что попадаем в большую команду единомышленников» Николай Ляшенко: «Когда мы увидели качество этого мастер-плана, те мысли, которые туда заложены, те амбиции, которые там есть, а главное, желание реализовать все это на высоком уровне, то поняли, что попадаем в большую команду единомышленников» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Тем более все это — промзона, которую предстоит превратить в новое место для жизни. 

— С точки зрения мирового опыта это не новая история. Для современного девелопмента это очень понятный и органичный процесс развития города, когда устаревшие промзоны выводятся из его центральной части.

— Почему вообще возникает необходимость выноса промзон и новой застройки в городах?

— Смотрите: когда-то эти промзоны тоже были на окраинах. Но города растут, и постепенно получается, что промзоны оказываются где-то ближе к центру, следовательно, эта земля становится дороже. Промышленность же не может развиваться в центре, поскольку есть довольно много ограничений. Поэтому она уходит на периферию, а территория становится объектом редевелопмента и застраивается.

Так происходит во всем мире, это нормальный процесс. Другое дело, что территория территории рознь! Речной порт в Казани еще и невероятно ценная территория с точки зрения локации: там есть вода. Любая территория на большой воде — половина успеха. Что бы тут ни построили, это уже здорово. Но это еще и мощный стимул для того, чтобы делать здесь качественную архитектуру, и для нас это дополнительная ответственность и интерес.

Наша задача во многом — создать проект с узнаваемым лицом. Но, с другой стороны, он должен быть еще и неким фоном, интересным орнаментом, на фоне которого могут появиться действительно яркие объекты. В нашем проекте важно не перегружать этот ландшафт, будущую картину большой территории: акцентную, супердоминантную роль должны играть те же общественные здания с необычной архитектурой.

«Задачей было превратить территорию в точку сосредоточения городской жизни, чтобы сюда стекались людские потоки» «Задачей было превратить территорию в точку сосредоточения городской жизни, чтобы сюда стекались людские потоки» Эскиз предоставлен пресс-службой исполкома Казани

Башня Сююмбике, цвета Казани и «переменная элитность» домов

— Давайте поговорим об изюминке вашей задумки. Что позволяет говорить об узнаваемости проекта?

— Есть три основные позиции, которые послужили прообразом для всего проекта. Первая — «море»: близость воды формирует особое настроение и образ жизни. Вторая — национальный характер, та самая опора идентификации города. Третья — ландшафт в целом, он очень красив, и для нас было очень важно сохранить идентичность этого места. 

Задачей являлось превратить территорию в точку сосредоточения городской жизни, чтобы сюда стекались людские потоки. Поэтому тут есть и бульвар с восточной стороны, набережная Волги — с западной. Комплекс неоднородный по высоте — ближе к Волге это 9–11 этажей, в глубину — до 20 этажей. Площадь — 100 тысяч квадратных метров, из которых 20 процентов — коммерческие площади, остальное — жилье.

Важная часть — общественные пространства. Ключевой является центральная площадь и внутренний бульвар, обращенный в сторону жильцов. А приватная часть — это внутренние дворы и крыши первых этажей, предназначенные только для жителей домов.

— Вы говорили, что вдохновлялись башней Сююмбике в Казанском кремле, ханской шапкой царицы. Где это все обыграно?

— В архитектуре самих объемов: отсылка к формам башни Сююмбике присутствует, наверное, в 70 процентах домов. Конусовидная архитектура позволяет применить террасирование, придает сложный, живой, запоминающийся силуэт, который виден издалека. За счет изменения зданий по вертикали люди получают и больше естественного освещения во дворах, и лучшие видовые характеристики из окон домов второй и третьей линий.

Развитие Казани в сторону Волги — давнишняя мечта Казани. Проработать ее реализацию поручил президент РТ Рустам Минниханов в 2012–2013 годах, говорила главный градостроитель Института развития города Татьяна Прокофьева. С тех пор было предложено несколько концепций. Так, Казанский государственный архитектурно-строительный университет предложил свое видение «Казань-Сити». Затем малазийская APUDG представила концепцию «Казанского финансового района».

Ранние проекты не получили своего развития из-за чрезмерной этажности, слабого соответствия задачам развития города, а также по причине отсутствия законодательных механизмов объединения интересов всех собственников. С появлением механизмов комплексного развития территорий появилась такая возможность. Мастер-план территории в 287 гектаров разрабатывался под контролем управления архитектуры и градостроительства Казани. К его реализации изначально планируется привлекать лучших архитекторов России.

Всего на берегу Волги будет построено 1,5 млн кв. м жилья, предусмотрено появление более 20 детсадов и 3–4 школ, а может быть, и образовательного кластера. Архитектура соцобъектов в Казани часто ограничивается типовыми предложениями, однако пока у архитекторов есть понимание, что «коробок» все же быть не должно. Вся идея концепции базируется на формировании нового центра города на Волге в рамках полицентричности генплана Казани – 2040. Так что помимо основных сервисов для жизни здесь должны появиться объекты культуры — выставочные пространства, музеи, библиотеки. Транспортная инфраструктура представлена транспортно-пересадочным узлом в районе речпорта, а также электробусами внутри нового микрорайона.

Первый этап реализации мастер-плана — это территория в 71,2 гектара. Здесь планируется строительство 337 тыс. кв. м жилья, школы на 1 224 места, 8 детсадов на 1 380 мест, набережной в 1,3 км и сквера. Первым жилым комплексом здесь стал проект СМУ-88 на площади 6 га, разработанный архитектурным бюро «Цимайло, Ляшенко и партнеры».

— В Казани довольно много говорится о национальной идентичности в архитектуре — как это отражено в вашем проекте?

— Да, уникальность, идентификация места — важный момент. Нам показалось интересным и правильным использовать национальную палитру цветов и уход от монохромности — мы отталкивались от образцов национальной вышивки XIX века. Так что основа фактуры, цвета взяты из казанской колористики. Ну а материалы будут под стать архитектуре, передовые и технологичные: плитка, кирпич, фибробетон, стекло, натуральный камень.

Большую роль станет играть ночное освещение, весь ландшафт будет считываться по-другому.

«Мы хотим дать возможность общественного баланса внутри одного комплекса, чтобы у всех людей была возможность жить именно в этом месте» «Мы хотим дать возможность общественного баланса внутри одного комплекса, чтобы у всех людей была возможность жить именно в этом месте» Фото: «БИЗНЕС Online»

— Вы интересно зонируете даже сам дом. Благодаря вашему подходу к планировкам можно выстраивать класс жилья в зависимости от этажа: чем выше этаж, тем выше класс, поскольку банально меньше квартир на этаже.

 Мы хотим дать возможность общественного баланса внутри одного комплекса, чтобы у всех людей была возможность жить именно в данном месте. Это подойдет для тех, кто хочет видеть классное пространство вокруг и вместе с тем не смущается соседством с менее статусным обществом. Количество домов дает возможность сформулировать собственный образ жизни в рамках одной территории.

— В любом случае это будет уровень как минимум бизнес-класса, так что… Есть ли у вас или, может быть, у кого-то еще похожие проекты?

— Аналоги для каждого дома можно найти всегда, тема заимствования от одного к другому неизбежна. Ведь дом в принципе устроен стандартно: окна, стены, двери, и провести параллели можно с любым объектом. Вопрос в том, как ты используешь все инструменты. Аналоги могут быть, но мы не брали что-то изначально — для нас это странно, нам это просто неинтересно. Мы всегда стремимся работать по-честному.

— Вы хотите сказать, что все придумали еще древние римляне в своих инсулах и домусах?

— Если упрощенно, то да, все давно придумали. Важно найти баланс, сочетание привязанности к месту, контекста. Если все органично вписано, то тогда это будет правильным решением. Мы всегда стремимся к тому, чтобы ни один из наших проектов не был похож на предыдущий. 

— При взгляде на эскизы у меня возникали разные ассоциации — пока не продемонстрировали башню Сююмбике. У меня появилось ощущение, что это какие-то ацтекские пирамиды. Некий казанский вариант Мачу-Пикчу.

— Еще раз скажем, что заимствования в архитектуре в разные времена всегда присутствуют. Мы же неслучайно вдохновлялись образами Кремля, башни Сююмбике, цветами национальных орнаментов! При создании проекта мы стремимся сформировать именно причинно-следственную связь.

Идеология проекта не связана с заимствованием какой-то формы или образа, здесь должна быть некая идейная составляющая. И мы пытались сказать, что это редкое место, локация с видами на Волгу. Открытые речные пространства и сами по себе диктуют подходы к архитектуре. Например, это просто предполагает наличие террас, требует решений, связанных с ветровыми нагрузками с открытых речных пространств. Поэтому предложенное решение создает еще и благоприятную среду для тех пешеходов, которые находятся на уровне земли. С точки зрения аэродинамики воздушные потоки не будут замыкаться во фронте застройки, а взгляд человека на улице не потеряется в плотно застроенном городском пространстве.

Нам кажется, что логика, идеология качественного жилья стыкуется здесь с тем архитектурным образом, который может у каждого вызывать свои ассоциации. И нет сомнений, что это будет еще один центр притяжения в Казани. Важен баланс между жизнью, драйвом, новыми классными эмоциями и спокойствием, уединенностью, дискретностью. Это тот баланс, который должны иметь территории у речного порта.

— Как решается проблема с автомобилями?

— В стилобатной части домов будут парковочные места. Предусмотрена и открытая парковка. Было важно сделать все пространство максимально пешеходным, поэтому цель — максимально быстро увести автомобили на парковки. Во дворах машин не будет. Соблюдается здоровый баланс между удобством, комфортом и доступом для автомобилей. На въезде будут перехватывающие общественные парковки на территории набережной.

«Большую роль будет играть ночное освещение, весь ландшафт будет считываться по-другому» «Большую роль станет играть ночное освещение, весь ландшафт будет считываться по-другому» Эскиз предоставлен пресс-службой исполкома Казани

— При всей кажущейся необычности предложенная вами архитектура имеет под собой достаточно технологичную основу. Это можно реально построить.

— Можно придумать очень классную архитектуру. Вопрос лишь в том, сумеет ли ее кто-то реализовать. Это важный фактор — для нас имеет смысл входить в проект, если мы действительно можем его реализовать. Ведь концепция, которая не сможет найти своих пользователей, жителей, — это бессмысленно потраченное время.

Нам же нравится, когда проект с листа бумаги воплощается в реальности. И важно сопровождать данный процесс до конца — мы надеемся как раз на это.

— Кажется, ваше бюро выполняет полный цикл — от архитектурной идеи до инженерного воплощения, рабочего проектирования?

— Мы архитектурная компания и, как правило, выступаем как генпроектировщик. Для выполнения разделов, которые находятся за рамками архитектурного, мы привлекаем наших партнеров. В данном случае мы придумали концепцию, сопровождаем местных архитекторов и инженеров, пытаясь довести, сохранить те идеи, которые мы заложили в проекте на стадии архитектурного проектирования. Важно сохранить этот подход на всех этапах во взаимодействии с девелопером, когда будет все просчитано, проработаны все детали. Тогда будет все отлично, пока предпосылки к этому очень хорошие. Главное, чтобы была воля девелопера воплотить идею полностью, а пока мы видим, что это именно так.


Об этажности: плюсы и минусы городских башен

— Проект получился среднеэтажным. А на ваш взгляд, какой должна быть правильная этажность, чтобы человек комфортно, нормально чувствовал себя?

— Это хороший вопрос, но вот есть ли на него хороший ответ? Во-первых, все зависит от человека, потому что разные люди по-разному чувствуют себя на разной высоте. Во-вторых, это зависит и от видовых характеристик, и очень сильно. В-третьих, от того, как сформирован сам жилой комплекс. Если взять наш проект в Казани — одна из причин выбранной геометрии здания с заваленными стенами и террасированием в том, что это дает каждому дому определенные качества.

Недостаток нижних этажей заключается в том, что ты активно чувствуешь землю, слышишь все, что происходит на земле. У нас же низкие этажи как бы отступают от шума и активности, при этом сохраняются видовые характеристики. Террасы не очень глубокие. Но ты не видишь террасу нижней квартиры.

— Можно комфортно жить в башне на 100-м этаже и комфортно в пятиэтажке, если обобщенно?

— В целом да. Мы сейчас делаем конкурсный проект высотой в 450 метров, например. Тот же самый Нью-Йорк, где очень высокие башни, и там может квадратный метр стоить 50 тысяч долларов. Поэтому это все — предпочтения. На 6-м этаже ты живешь на уровне крон деревьев. Ты чуть выше их, но ты их чувствуешь, это связь с землей. Ты можешь еще различать номера машин и лица людей. Но выше — на 10-м, 15-м этажах — этого уже нет, но открываются другие панорамы, у человека появляется иное восприятие города. Некоторым людям это кажется некомфортным, а некоторым, наоборот, очень нравится.

— А если взглянуть с точки зрения человека на земле — как лучше?

— Это тоже для каждого по-разному, и есть много исследований на данную тему. Люди воспринимают взглядом первые пять этажей, а дальше они как бы их не видят. Но вот ощущение невидимого неба с точки зрения восприятия масштаба не очень классно.

Мы все-таки за то, чтобы масштаб был не слишком большим. Когда застройка достаточно просторная, в 5–8 этажей, это ощущение наиболее близкое, органичное, понятное большинству людей.

«Нам интересно заниматься и общественными пространствами и общественными зданиями» «Нам интересно заниматься также общественными пространствами и общественными зданиями» Эскиз предоставлен пресс-службой исполкома Казани

Об элитности, исторических подделках и о том, где лучше работать — в России или за границей

— Судя по портфолио вашего бюро, складывается ощущение, что у вас все проекты элитные.

— Это иллюзия, а на самом деле мы занимаемся разными проектами. И стремимся диверсифицировать все это с точки зрения нашего архитектурного подхода. Просто есть такая особенность — проекты в элитном сегменте больше находятся в поле зрения общественности. Девелоперы активнее вкладываются в их продвижение, поэтому они больше на виду, их чаще позиционируют в медийном пространстве, и получается такой эффект. Архитектору, конечно, интересно заниматься дорогим сегментом — маленькие, камерные проекты в дорогом сегменте можно реализовать на самом высшем уровне. Речь идет о большой стоимости продаж, так что уровень строительства, всех решений должен соответствовать.

Но нам интересно заниматься также общественными пространствами и общественными зданиями. Это вопрос инвестора. Можно в любой функции сделать любую архитектуру.

— В Казани принято считать, что элитный объект — невысотный, в хорошем месте, с хорошей экологией. Как вы оцениваете?

— Ну я бы посоветовал походить по Нью-Йорку, посмотреть на элитные башни… На самом деле все зависит от городского ландшафта, от менталитета. Есть очень много примеров в мире, когда очень высотные объекты являются супердорогим жильем и офисами. Это не правило, но так бывает. Элитность, на мой взгляд, связана с камерностью. Если у тебя высотное здание, то это предполагает, что там живут много людей. И это входит в противоречие с камерностью, а значит, с элитностью.

— Вам довелось работать и проектировать не только в России, но и в Германии. Где интереснее?

— Вы знаете, сложно ответить однозначно на этот вопрос. Все зависит от возможностей здесь и там. Думается, те проекты, которые мы получали здесь, будучи еще достаточно молодой компанией, там мы бы не получили. Это очень сложно — везде есть свои ступени развития. Можно участвовать в весьма интересных проектах. Но одно дело, когда ты внутри большой и известной на рынке архитектурной компании, когда ты часть команды, и другое — когда ты работаешь там с нуля. За рубежом очень развитый и профессиональный рынок и все роли уже распределены.

У нас же из-за молодости рынка, свежести, где-то непрофессионализма игроков открываются совершенно другие возможности, в том числе создавать что-то новое. Люди пытаются сами где-то что-то нащупать, не боятся входить в какие-то авантюрные моменты. Не с точки зрения денег, а с точки зрения нового продукта. Меньше скепсиса, больше открытости. И мы сейчас можем выбирать то, что интересно именно нам.

— Не могу не спросить об исторических зданиях. Как вы относитесь к сохранению исторической застройки? В Казани есть истории, когда на месте снесенного здания восстанавливается то, что там было раньше. Как вы оценили бы такой подход?

— Мы абсолютно за то, чтобы максимально сохранять историческую среду, и учим этому наших студентов. Воссоздание, конечно, возможно, но это — историческая подделка, и мы не сторонники такого подхода. В нашем понимании воссоздание должно соответствовать строгим правилам: надо строить объект заново с применением тех технологий, по которым он был построен 100 лет назад. Но все же понимают, что это невозможно!

Приведем такой пример. Вы берете кисть, краски, холст и пишете картину, написанную 100 лет назад, а потом говорите, что это образы, созданные известным художником… Что это, как не подделка? Поэтому и в архитектуре надо следовать принципам соответствия: вы строите современное здание на месте утраченного по новым технологиям и не стоит копировать архитектурный облик прошлого. Это просто обман людей, а архитектура должна быть честной.