«Все заболевшие, которые сейчас поступают, не вакцинированы. Спрашиваешь: «А будешь вакцинироваться?» Отвечают: «Буду». Но до этого «буду» нужно еще выжить, а это под вопросом», — передает сводки с полей первый заместитель главврача по медицинской части РКБ Марсель Миннуллин. Вирус действительно «помолодел», а число тяжелых больных резко прибавилось — в «ковидном» корпусе РКБ занято почти 100% коек. В интервью «БИЗНЕС Online» заместитель главного врача рассказал, как изменилась инфекция за последние полтора года, вместе с ней — и жизнь всех врачей, а также о том, как в РКБ умудрились в «коронавирусный» год трансплантировать два десятка печеней.
Марсель Миннуллин: «По стране количество трансплантаций печени и в целом органов уменьшилось в разы. Прекратили плановую помощь, многие реципиенты — люди, которым нужно пересаживать печень, — в изоляции»
«Не должна страдать помощь, не связанная с коронавирусом»
— Марсель Мансурович, на прошлой неделе стало известно о победе коллектива РКБ в конкурсе «Врач года» в номинации «Уникальный случай» за пересадку печени женщине с циррозом. Расскажите, в чем уникальность этого случая?
— Это направление для республики имиджевое. Если в регионе есть трансплантация печени, то можно считать, что там здравоохранение на уровне. Из всех видов трансплантаций эта самая сложная. Мы стремились к этому 10 лет и сейчас достигли того уровня, когда можем свободно пересаживать печень нуждающимся, а их достаточно много, все пациенты с циррозом.
В данном случае была достаточно молодая женщина, которой оставалось жить буквально несколько месяцев. Она долго находилась в браке, детей у нее не было и не могло быть. Мы пересадили ей печень, буквально через полгода женщина беременеет и благополучно вынашивает ребенка. Сейчас уже 2–3 месяца она растит хорошую девочку. Уникальность в том, что трансплантация печени дает возможность не только человеку жить с чистого листа, но и в том, что есть возможность давать другие жизни. Получается, что спасли одну жизнь и дали еще новую.
— Исполнение таких операций изменилось в условиях коронавируса? И в целом работа хирургов, трансплантологов?
— Вопрос очень животрепещущий. По стране количество трансплантаций печени и в целом органов уменьшилось в разы. Прекратили плановую помощь, многие реципиенты — люди, которым нужно пересаживать печень, в изоляции. Сама система работы больниц не способствовала развитию трансплантации именно в этот год, потому что все замкнулись на коронавирусной инфекции. Получается, другие патологии ушли на второй план.
Сейчас спустя полтора года после «старта» коронавируса мы понимаем, что людям, врачам, медикам в любом случае нужно адаптироваться и жить с этой инфекцией. Она никуда не денется, останется на всю оставшуюся жизнь. Человечество должно адаптироваться к вирусу, ведь кроме него есть еще и другие проблемы. В то же время не должна страдать медицинская помощь, не связанная с коронавирусом.
У нас же получился парадокс. В год ковида мы пересадили 20 печеней — это один из лучших показателей по регионам России, кроме крупных центров (Москва, Санкт-Петербург). Новосибирск — один из лидеров по трансплантации, там пересадили 25 печеней. Поэтому этот год не стал для нас каким-то тормозящим. Почему это произошло? Потому что у нас была организована хорошая система фильтрации пациентов с коронавирусом для доноров и реципиентов.
— Если в 2020 году 20 печеней, то до этого сколько было?
— В 2019-м было 12, в 2018-м одна трансплантация (пересадку печени пациентам в РКБ стали делать с 2018 года — прим. ред.).
— Плановые операции отошли на второй план перед коронавирусом?
— Был приказ министерства здравоохранения по России плановую помощь ограничить, потому что все люди находились в жестких ограничениях. В основном медицинская помощь оказывалась только в экстренном порядке, за исключением онкологии, они работали в штатном режиме.
Трансплантацию мы не затормозили, а, наоборот, путем анализа и определенных предложений усовершенствовали мероприятия по обеспечению безопасности. На этапе входа идет тщательное обследование как донора, так и реципиентов на коронавирус.
— Сейчас, в 2021-м, система наладилась?
— Да. Количество операций вышло на тот же поток, а может, даже больше. Больница работает с серьезном режиме, много операций, в том числе плановых, трансплантация продолжается. Мы уже выполнили объем тех квот, которые были на год запланированы. 18 пересадок сделано в этом году, в прошлом планировали 13, а сделали 20, брали дополнительные квоты. В этом году тоже, наверно, возьмем, потому что практически мы уже закрыли эти квоты.
— Были ли другие уникальные случаи по пересадке?
— Мы провели пересадку для пяти пациентов с гепатоцеллюлярным раком, это онкология печени. Каждая трансплантация по-своему уникальна, это новая страница в жизни каждого пациента. По большому счету они обреченные люди, у которых при наличии данного диагноза очень ограничен срок жизни. После операции у них судьба переворачивается на 180 градусов, появляется огромный шанс качественно и долго жить. Хорошо пересаженная печень функционирует очень долго, есть случаи и 20 лет, и 40, то есть практически на всю оставшуюся жизнь человека при соблюдении определенных рекомендаций пациентом. Да, они должны всегда принимать определенные препараты, но это обеспечит им абсолютно комфортную и полноценную жизнь. Они даже внешне меняются, как будто заново родились.
«Больница работает с серьезном режиме, много операций, в том числе плановых, трансплантация продолжается»
«Все заболевшие, которые сейчас поступают, не вакцинированы»
— РКБ сейчас принимает пациентов с коронавирусом?
— Да, у нас отдельный корпус. Он сейчас тоже развернут.
— Сколько там коек?
— 250.
— А сколько сейчас занято?
— Практически полностью. 248 человек на госпитализации.
— Помогла ли новая инфекционка в Казани (открылась в августе 2020 года — прим. ред.) разгрузиться?
— Работы хватает всем. Коечный фонд был зафиксирован с учетом нового инфекционного корпуса. К сожалению, предусмотреть и предсказать определенный объем пациентов невозможно. Сейчас опять идет достаточно серьезный всплеск по коронавирусной инфекции.
Пользуясь случаем, всех призываем тотально вакцинироваться. Только это приведет к формированию коллективного иммунитета, тем самым мы, наверное, сможем затормозить, справиться с этим недугом.
— Как вы относитесь к обвинениям в дискриминации московских властей и руководства других регионов, которые вводят запреты для невакцинированных?
— Наверное, это правильные меры. Тот, кто не вакцинирован, инфицируется и начинает заражать других людей. Зачем подвергаться риску? Почему в пандемию умирают сотнями, мы же видим сводку по России. Почему это происходит?
В Израиле закрыли все границы, никого не впускают и не выпускают, всех в обязательном порядке тотально вакцинировали. Сейчас у них все ограничительные мероприятия сняты. Понятно, что границу они еще не открыли, но они живут и нет никаких проблем. В США сейчас третьей волны нет. К примеру в медицинских учреждениях у них (мы созванивались с коллегами) жесткое условие — до 1 сентября, если кто-то из сотрудников не постави вакцину, будет уволен. Думать нет времени: «Сегодня не хочу, завтра, может, соглашусь». Мы теряем время, а вирус пользуется этим.
Вся опасность в чем? Вирус мутирует и становится очень ригидным, то есть не податливым к существующему лечению. Вакцина на какое-то время гарантирует то, что человек не будет болеть. Но на 100 процентов гарантирует, что вакцинированный человек не умрет от ковида. Даже если он заболеет, намного легче перенесет заболевание. Вот в чем разница. А ущемление прав и прочее… Мы живем в социуме, общаемся, ездим, мы не изолированы, а раз не изолированы, тогда должны быть общепринятые мероприятия по борьбе.
— Почему не идут люди вакцинироваться?
— Есть ошибочное мнение, что «не надо ущемлять людей, у каждого есть свои права», «от вакцины может стать хуже, человек может заболеть, еще какие-то последствия». Нет никаких последствий, она ни на что не влияет, кроме стимуляции иммунитета и выработки антител, чтобы защитить организм.
— Какое у вас отношение к тому, что в Казани в эти выходные проходит Сабантуй?
— Жизнь не должна останавливаться. Если сейчас есть официальное решение о проведении Сабантуя, то мы понимаем, что мы еще не вышли за пиковые пороги, где нужно объявлять ограничения. С другой стороны, кто не вакцинировался, ему рекомендуют ограничиваться. Везде всех предупреждают, лучше вакцинироваться и быть спокойным за свой иммунитет. Человечество должно привыкнуть, не пугаться ковида. Нужно выполнять рекомендации, прививаться и жить спокойно.
Все заболевшие, которые сейчас поступают, не вакцинированы. Спрашиваешь: «Почему не вакцинировался?» Ответить не может: «Не знаю, не хотел, не думал». — «А будешь вакцинироваться?» Все убеждены: «Буду». Но до этого «буду» нужно еще выжить, а это под вопросом.
«Лечение эволюционирует, появляются определенные наработки. В связи с изменением штаммов, их стойкости, мутации, коронавирус становится трудноподатливым к тому лечению, которое было на старте в 2020 году»
«Пожилые практически не имеют шансов, если заболевают новыми штаммами»
— Чем отличаются новые британский и индийский штаммы?
— Крайне агрессивные штаммы, очень вирулентные, большая вероятность заразиться, очень трудно поддаются какой-то коррекции и лечению — это отличает нынешние штаммы британский и прежде всего индийский.
— Как изменилось лечение пациентов с коронавирусом за полтора года с начала эпидемии?
— Лечение эволюционирует, появляются определенные наработки. В связи с изменением штаммов, их стойкости, мутации, коронавирус становится трудноподатливым к тому лечению, которое было на старте в 2020 году. Схема, конечно, претерпела изменения. Мы начинали с одного, потом постепенно приходили к другому лечению, закрепились, снизили поток заболевших. А сейчас увеличение заболевших именно новыми штаммами. Они, естественно, нас порой вводят в затруднение, приходится прикладывать максимум усилий. Например, применять препараты из резерва, так называемую «тяжелую артиллерию». Если ранее мы ее только в крайних случаях применяли, то сейчас это идет сплошь и рядом. Без этого просто не обходится.
— Это правда, что одному пациенту сейчас нужно в 2–3 раза больше лекарств, чем до начала пандемии?
— Да.
— Еще говорят, что ковид «помолодел». Молодые начали чаще болеть и так же тяжело?
— Тоже абсолютно верно. Очень молодой контингент сейчас тяжелых пациентов поступает, в последнее время особенно. Это и отличает мутации, агрессивный вирус затрагивает более молодое поколение. Но я не говорю, что пожилые остаются «безучастными», они практически вообще не имеют шансов, если заболевают этими новым штаммами.
— Стали ли сейчас жители республики больше вакцинироваться после введения ограничений в Москве и других регионах?
— Я могу сказать за сотрудников Республиканской клинической больницы в плане отношения к вакцинации. Мы практически приближаемся к 100 процентам, все доктора, даже которые переболели, вакцинированы. Все прониклись и понимают, что от них очень многое зависит в плане лечения пациентов. Если они будут выпадать из обоймы, туда пойдет вся сфера здравоохранения. Как раз-таки в лице медиков 100-процентное понимание, что нужно вакцинироваться. Среди населения я не могу привести статистику, мы этим не занимаемся.
«РКБ — уникальное лечебное учреждение, на котором базируется 17 кафедр разных медицинских вузов — это Казанский государственный медицинский университет, Институт фундаментальной медицины КФУ, медицинская академия»
«Люди очень держатся за эти места, работая во временном инфекционном госпитале»
— Сервис hh.ru зафиксировал резкий рост спроса на медиков, в частности на медсестер. Вы ощущаете нехватку этих кадров?
— У нас с этим больших проблем нет, РКБ — уникальное лечебное учреждение, на котором базируется 17 кафедр разных медицинских вузов — это Казанский государственный медицинский университет, Институт фундаментальной медицины КФУ, медицинская академия. Молодые специалисты, которые находится в ординатуре или студенты, могут работать во временном инфекционном госпитале, если хотят. Многие стремятся, потому что наряду с хорошей практикой, получают еще и хорошее подспорье в заработной плате.
— Про зарплаты врачей, которые контактируют с коронавирусными больными, рассказывают разное. В прошлом году говорили, что они стали зарабатывать так хорошо, что купили себе дачи, а в этом — что на купленной земле начали строить коттеджи…
— Конечно, зарплата существенно отличается. Некоторые берут ипотечные кредиты для своих нужд. Соответственно, люди очень держатся за эти места, работая во временном инфекционном госпитале.
— Стоят ли эти деньги, которые платят врачам в «красной зоне», риска для организма?
— Даже если бы выплат не было, все равно мы бы это делали. Это такая профессия, и мы ее выбирали осознанно. В медицине сейчас заняты люди, которые безмерно любят свою профессию и специальность. Работать медиком, врачом и не любить свою профессию — это ад, люди не выдерживают и уходят. Поэтому, кто сейчас в медицине, действительно фанат своего дела. Если бы не было этих выплат, все равно бы мы лечили, это наша жизнь.
Внимание!
Комментирование временно доступно только для зарегистрированных пользователей.
Подробнее
Комментарии 134
Редакция оставляет за собой право отказать в публикации вашего комментария.
Правила модерирования.