От спада – к буму, от бума – к стагнации, от стагнации – к непреодолимому отставанию

По мнению Илларионова, экономические проблемы России начались с избранием Путина президентом в 2012 году.  Фото: ©Владимир Родионов, РИА «Новости»

ТРИ ПЕРИОДА НОВОЙ ЭПОХИ

— ... Мне показалось, что было бы не так интересно обсуждать экономические данные последнего месяца или же последних двух-трёх месяцев. Может быть, более интересным и полезным будет взглянуть на экономическую ситуацию в России с некоторого расстояния. Расстояние, достойное нашего внимания, составляет последние 28 лет.

Этот период в 28 лет определяется не только и не столько переходом от одного политического и экономического режима к другому политическому и экономическому режиму в конце 1991 года, сколько достаточно банальной причиной — наличием соответствующей статистики, которая позволяет более или менее аккуратно анализировать экономическую ситуацию в нашей стране. Для многих европейских, североамериканских, восточноазиатских стран существуют длинные ряды ежемесячных макроэкономических показателей, рассчитанных с устранением сезонных и календарных составляющих, позволяющих анализировать краткосрочную и среднесрочную динамику в них и тем самым выявлять факторы и причины, воздействующие на неё. В отличие от этих стран, в России официальный статистический орган, государственная федеральная служба по статистике, подобную работу не проводит. Но зато такую работу начала ещё в 1994 году группа экономистов под руководством Эдуарда Баранова и Владимира Бессонова. Сейчас они работают в «Высшей школе экономики».

Они выполняют в России работу, какую в других странах делают официальные статистические ведомства. Они анализируют большой массив информации и производят длинные ряды показателей, какие можно сравнивать не только год к году, как обычно делают официальные органы статистики, но и на ежемесячном уровне. Поэтому те данные, какие вы увидите на слайдах, основаны как раз на работах этой замечательной группы, которая регулярно, в течение уже 23 с лишним лет, ежемесячно публикует эти данные. Вначале они делали свои расчёты по промышленности, позже — по целому ряду других показателей. На основе этого оказалось возможным реконструировать и макроэкономические показатели, в том числе и прокси-показатель, приближенный по своему смыслу к валовому внутреннему продукту, основному показателю, являющемуся индикатором общей экономической деятельности в стране.

Поскольку коллеги ведут эти ряды с января 1990 года, то с этого времени до августа 2017 года у нас есть ряды для неполных 28 лет. Эта эпоха в 28 лет почти строго делится на три чётко отличающиеся друг от друга периода. Первый период — длительностью в почти 9 лет, второй период — почти 10 лет и последний период — ровно 9 лет на сегодняшний день. У нас есть возможность проанализировать эти три периода и убедиться в том, что каждый из этих периодов недавней экономической истории России обладает весьма характерными признаками. С вашего позволения, мы можем перейти к первому слайду. Представленный на нем показатель называется «Индекс реального выпуска».

Реальным выпуском мы называем показатель, весьма похожий на валовой внутренний продукт, с которым многие хорошо знакомы. Но между ними есть и различия. Во-первых, валовой внутренний продукт рассчитается официальными органами статистики либо на годовом уровне, либо на квартальном уровне; реальный выпуск — на ежемесячном уровне. Во-вторых, в отличие от реального выпуска, ВВП включает в себя результаты работы ещё несколько отраслей, а также дорасчеты выпуска нерегестрируемой и теневой экономики. Для расчёта реального выпуска мы пользовались данными по таким отраслям, как промышленность, сельское хозяйство, транспорт, строительство, розничная торговля. Это отрасли, производящие примерно 70-75% того объёма экономической деятельности, какая на квартальном и годовом уровнях отражается показателем валового внутреннего продукта. Реальный выпуск — это не валовой внутренний продукт, но это показатель, который в высокой степени даёт представление о ежемесячной динамике основных сфер экономической деятельности.

ГАЙДАРОЧУБАЙСОВСКИЙ СПАД

Динамика реального выпуска за эти 28 лет распадается на три чётко выделяющихся периода. Первый период начинается в январе 1990 года, индекс реального выпуска в этом месяце мы приняли за 100%. До сентября 1998 года происходило падение объёмов реального выпуска, происходившее разными темпами. В этом периоде можно выделить отдельные подпериоды, всплески, подпериоды ускоренного или замедленного падения. В целом период спада продолжался в течение почти девяти лет — с января 1990 года до сентября 1998 года.

Чем также удобна начальная точка этого периода, январь 1990 года? В частности, тем, что, по данным официальной статистики, до конца 1989 года в советской экономике наблюдался экономический рост. Хотя этот рост в конце 1980-х годов был медленным, близким к стагнации, но спада все же не было. Спад начался в 1990 году. И именно с 1990 года, коллеги, сегодня работающие в «Высшей школе экономики», начали вести эти ежемесячные ряды. Поэтому начало возможного помесячного анализа совпадает с началом спада — вначале советской экономики, а потом, в конце 1991 года, когда Советский Союз был уже распущен, и российской экономики. Приведённые здесь показатели относятся к территории Российской Федерации даже тогда, когда ещё существовал Советский Союз.

За первые восемь лет и девять месяцев, до сентября 1998 года, совокупное падение реального выпуска составило почти 45%. Индекс реального выпуска в сентябре 1998 года составил чуть более 55% от уровня января 1990 года. Основные причины этого спада хорошо известны. Главной из них традиционно называется переход централизованно планируемой системы экономики к рыночной.

Но это не единственная причина. Если сравнить динамику российского спада с аналогичной динамикой в других странах, выходивших из коммунизма, то этот период Великой депрессии в России оказался более глубоким и более длительным, чем, например, в Литве, Латвии, Эстонии, Польше, в ряде других странах. Падение составило почти 45% от предкризисного уровня.

Если падение в первые два года после роспуска Советского Союза, в 1992-1993 годы, ещё можно в большой степени объяснить самим фактом перехода от централизованно планируемой экономики к рыночной, то уже падение в 1994, 1995, 1996, 1997, 1998 годах этой причиной уже не объяснить. Такое падение объясняется откровенно интервенционистской политикой, какую в эти годы проводили российские власти под идейным влиянием и непосредственным руководством Е.Гайдара и А.Чубайса. Если падение на 25% в первые два года можно объяснить самим фактом трансформационного перехода, то следующие 30% потери реального выпуска — это прямой результат интервенционистской политики российских экономических властей в течение пяти последовавших лет, с 1994 года по 1998 год. Это был период завышенного полуфиксированного валютного курса рубля, так называемого валютного коридора, массовых заимствований у МВФ, закономерно завершившийся августовским кризисом 1998 года. Поэтому главными факторами почти девятилетнего падения были два: переход к рыночной экономике и проводившаяся интервенционистская политика.

БУМ

Затем наступает второй период — период роста, начавшийся в октябре 1998 года и продолжавшийся до июля 2008 года, то есть почти ровно десять лет (без двух месяцев). Это период экономического роста, выглядящий на графике почти как прямая линия, устремившаяся вверх. Это период бурного экономического роста, какой следует заслуженно именовать периодом экономического бума. Он соответствует критериям определения экономического чуда, когда говорят об аналогичных периодах быстрого экономического роста в Гонконге, Сингапуре, Южной Корее, Тайване, других странах. Среднегодовые темпы экономического роста в России тогда составляли 7% в течение 10 лет.

Этот период включает в себя чуть более года деятельности администрации Ельцина, затем полностью первый и второй периоды работы администрации Путина, а также самое начало работы администрации Медведева. Надо прямо сказать, что это был лучший период экономического роста в истории России за всё время существования статистических наблюдений, если не считать период НЭПа. Во время НЭПа были чуть более высокие темпы роста, но они наблюдались более короткое время, с 1922 года до примерно 1928 года.

Главными причинами бурного экономического роста в России в 1998-2008 годах были три важнейших фактора. Вначале ключевую роль сыграла глубокая реальная девальвация российского рубля. В результате произошло существенное снижение общенациональных издержек в России по сравнению с тем уровнем, на котором они удерживались в результате интервенционистской политики, проводившейся в 1990-е годы, о которой я говорил раньше. Реальная девальвация рубля сделала продукцию российских предприятий высококонкурентоспособной не только на внутреннем, но и на внешних рынках. Второй фактор — это серьёзные экономические реформы, проводившиеся в первый период президентства Путина той командой, членом которой также был и я. И третий фактор — это повышение цен на нефть, которое стало чувствоваться с 2004 года. Сочетание этих трёх факторов — конкурентоспособный курс национальной валюты, радикальные реформы вкупе с разумной и ответственной макроэкономической политикой, а также грант от благоприятной внешней конъюнктуры — позволило России иметь такой быстрый экономический рост.

Когда весной 2000 года я стал экономическим советником президента, мои предложения работодателю назывались «Как удвоить российский ВВП за 10 лет?» Такой подход был принят, такая задача была поставлена. Эта формулировка попала в два президентских обращения к Федеральному Собранию. Очень много из предложенного тогда пакета мер было воплощено в реальную жизнь. По итогам десятилетия выяснилось, что нам в общем удалось это реализовать. Частично это удалось сделать благодаря нашим усилиям, частично — благодаря благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре.

За 10 лет (с октября 1998 года по июль 2008 года) валовой внутренний продукт в реальном измерении в России удвоился, ВВП на душу населения увеличился вдвое, частное потребление на душу населения увеличилось в 2,3 раза. Ещё раз подчеркну, что в истории Российской Федерации за последние 130 лет, для которых существует более-менее аккуратные статистические измерения, это был лучший период экономического роста, если не считать 8-летний период НЭПа.

[Строго говоря, с четвёртого квартала 1998 года по второй квартал 2008 года валовый внутренний продукт в реальном измерении в России вырос «всего» на 85,7%. По данным «Росстата», в четвёртом квартале 1998 года в ценах 2003 года валовый внутренний продукт был равен 2457,4 млрд рублей, а во втором квартале 2008 года в ценах 2003 года — 4565,5 млрд рублей. Это, если верить данным «Росстата» — прим. FinNews]

СТАГНАЦИЯ

Наконец, есть третий, самый интересный, период, в котором мы все живём сегодня. Период, начинающийся с августа 2008 года и продолжающийся до настоящего времени. На графике (представленном выше — ред.) вы видите, что динамика реального выпуска приобретает форму очень сложной фигуры, какую трудно описать каким-то одним словом. Вначале резкое падение, вызванное мировым кризисом 2008-2009 годов. Затем — восстановление производства, какое поначалу шло со скоростью, похожей на ту, какая наблюдалась в течение предшествовавшего десятилетия. Затем темпы роста начинают снижаться, а сам экономический рост начинает замедляться. В 2012, 2013, 2014 годах рост практически прекращается.

Высшая точка динамики реального выпуска — это май 2014 года (116%), если считать январь 1990 года равным 100%. Иными словами, в течение двух с половиной лет (2012-2014 года) происходила реальная стагнация. Затем осенью-зимой 2014 года произошло достаточно заметное падение производства. Затем стагнация возобновляется на более низком уровне. Затем наступает некоторое оживление, которое оказывается не очень устойчивым.

На что следует обратить внимание?

Если сравнить пик реального выпуска, достигнутый в июле 2008 года (110%), и последнее его значение для июля 2017 года (111,5%), то разница между ними составляет чуть более одного процентного пункта. То есть это говорит о том, что за эти девять лет, с июля 2008 года по июль 2017 года, реальный выпуск вырос, но вырос чуть более чем на 1%. То есть в среднегодовом измерении это означает, что темп прироста составлял максимум 0,2%. Строго говоря, это экономическая стагнация. Хотя индекс выпуска колебался — вначале падение, потом рост, потом снова падение, потом стагнация. В целом же это означает, что за последние 9 лет российская экономика фактически не выросла. За предшествовавшие 10 лет она выросла вдвое, то есть на 100%. Среднегодовой темп прироста тогда составлял 7%. А в следующие 9 лет она выросла кумулятивно чуть более, чем на 1%, или на 0,2% в среднем в год. Это сопоставление является, пожалуй, самой яркой иллюстрацией двух периодов путинского правления. В первый, почти 9-летний, продолжался бурный экономический рост, начатый ещё до Путина, означавший российское экономическое чудо. Второй период, занявший 9 лет, ознаменовала экономическая стагнация, какая длится уже дольше, чем первый путинский период.

ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ПРОИЗОШЛО В МАЕ 2013 ГОДА?

Одна из самых интересных тем, и для практиков, и для академических учёных — это найти объяснение, почему в российской экономике произошёл такой перелом? Почему быстрый экономический рост первого путинского периода сменился стагнацией во втором?

В качестве возможных причин, как вы знаете, часто называется такая причина, как зависимость российской экономики от внешнеэкономической конъюнктуры. Поэтому утверждается, что, каковы цены на нефть, таким, соответственно, оказывается и экономический рост. Если проверить это утверждение, и на график экономического роста наложить график цен на нефть, то можно увидеть, что для каких-то периодов это утверждение работает, эти линии оказываются совпадающими, а для многих периодов — нет. Они часто не совпадают не только по своим уровням, но даже по направлениям изменения движения. Есть периоды, когда цены на нефть идут вверх, а экономические показатели идут вниз. Есть, наоборот, периоды, когда цены на нефть падают, а экономические показатели идут вверх. То есть единого правила нет. Иными словами, если попытаться не на словах, а в математическом оформлении представить эту модель зависимости реального выпуска от цен на нефть, то убедительной картины не получается. На какой-то короткий период времени — на год, на два, на три — это получается, но на более длительный период — нет. Поэтому, несмотря на популярность этой концепции, какую вы, вне всякого сомнения, слышали не раз, эконометрического подтверждения зависимости динамики реального роста российской экономики от динамики цен на нефть не обнаруживается.

[Данное утверждение не соответствует действительности, достаточно посмотреть на график «ВВП России и цена на нефть» — прим. FinView].

Есть вторая концепция, какая стала достаточно популярной в последние три с лишним года, когда на российские экономические субъекты были наложены западные санкции. Ряд комментаторов пытается объяснить экономические проблемы России западными санкциями. Однако, если посмотреть на время введения санкций, на то, какие последствия они имели, то, опять-таки, не находится сколько-нибудь убедительной связи. Это не значит, что такой связи вообще нет. Возможно, дело в том, что экономические санкции, введённые Западом против России, нацелены не на краткосрочное, а на долгосрочное воздействие. Прежде всего, на финансовый сектор, на ограничение российских заимствований на внешних рынках. Такие санкции оказывают воздействие, но это воздействие имеет средне- и долгосрочный характер. В краткосрочной перспективе найти такую связь непросто. Тем не менее, «Международный валютный фонд» утверждает, что экономические санкции, введённые Западом, возможно, снизили потенциальный темп роста российской экономики на 1,0-1,5 процентного пункта среднегодового экономического роста. Иными словами, если наблюдается стагнация (то есть нулевой рост), то, при отсутствии этих санкций, можно было бы ожидать среднегодовые темпы роста российской экономики в один или полтора процента ежегодно.

Если «Международный валютный фонд» прав в своих оценках, то мы всё равно сталкиваемся с интересной ситуацией. Получается, что темпы роста российской экономики, допустим, в последние три с половиной года после введения санкций, составляли бы 1,0% или 1,5% в год — вместо тех 7%, какие наблюдались совсем недавно. Тогда возникает вопрос: какие факторы привели к снижению темпов экономического роста с уровня в 7% ежегодно до одного-полутора процентов? Значит, есть какие-то другие, более мощные, факторы, чем действие западных санкций, какие привели к радикальному снижению темпов экономического роста в России. Что это за факторы? А вот убедительного ответа на этот вопрос пока нет.

Объяснение, предлагаемое мной, можно проиллюстрировать следующим графиком — «индексом инвестиций в реальных ценах».

В его левой части представлен отрезок первого периода недавней российской истории — периода спада. Тогда сокращение экономической активности продолжалось до сентября 1998 года. С октября 1998 года до апреля 2008 года шёл период подъёма. Рост инвестиций остановился уже в апреле 1998 года. А реальный выпуск начал падать только в августе, на три месяца позже.

Третий период воспроизводит динамику, знакомую нам по кривой реального выпуска. Вначале видно влияние мирового экономического кризиса 1998-1999 годов. Затем происходит восстановление инвестиционной деятельности — вплоть до мая 2013 года, когда её объём оказывается лишь чуть выше уровня апреля 2008 года. А затем идёт снижение инвестиционной активности. Получается, что ключевым фактором для перелома динамики этого показателя оказываются не цены на нефть, не введение западных санкций, даже не начало прямой агрессии Кремля против Украины, не оккупация и аннексия Россией Крыма, состоявшиеся в марте 2014 года. Перелом произошёл раньше. Самое позднее — в мае 2013 года. Май 2013 года оказался высшей точкой инвестиционной активности, после которого она стала сокращаться. Сейчас она находится примерно на 13% ниже, чем в мае 2013 года. Что же произошло в мае 2013 года? Возможно, к маю 2013 года произошло окончательное осознание инвесторами природы нового политического режима, какой был сформирован после так называемых президентских выборов 2012 года. Тогда перелом в инвестиционной активности иллюстрирует проявившееся на качественно ином уровне недоверие экономических субъектов к политическому режиму, к внутри- и внешнеполитическому курсу властей.

Если мы вернёмся к предыдущему слайду — к «Индексу реального выпуска», то тоже видим, что более или менее горизонтальная линия на графике относится к 2012-2014 годам. Максимальное значение выпуска было достигнуто в мае 2014 года (116%). После этого идёт снижение. Хотя выход на стагнационную кривую начался ещё в 2012 году. И тогда возникает аналогичный вопрос: а что такого произошло в 2012 году, что остановило экономический рост в России?

Среди чисто экономических факторов трудно найти какой-либо сколько-нибудь значимый фактор, какой изменил бы знак своего действия в 2012 году. В том году цена на нефть сколько-нибудь заметно не менялась. В 2012 году не вводились западные санкции. Зато начался новый президентский срок Путина — то есть произошло событие, какое, судя по всему, воспринимается экономическими агентами негативно. Возможно, произошло то, что петербурженка Айн Рэнд, автор известного романа «Атлант расправляет плечи», назвала локаутом предпринимателей, переставших заниматься бизнесом в неблагоприятных условиях. Потому что они, очевидно, интерпретировали наступивший политический режим как неблагоприятный для инвестиций и предпринимательства.

ДВА КРИТИЧЕСКИХ ФАКТОРА

Теперь можно перейти к следующему слайду, на котором показана «динамика промышленного производства» с января 2013 года по июль 2017 года.

Стагнация в промышленности в 2014-2016 годах проходила в виде трёх волн. Вначале падение, потом некоторый подъем. Снова падение, потом снова подъем. Наконец, ещё одно падение и новый подъем. Такие три странных горбика, совсем не похожие на то, что рассказывают в популярных учебниках по экономике. Традиционный бизнес-цикл выглядит иначе. После достижения производством высшей точки роста начинается его падение, потом достигается дно, затем начинается восстановление выпуска. В российском случае 2014-16 годов не было ничего подобного.

Американские экономисты любят обсуждать, какой вид приобретает или может приобрести тот или иной экономический кризис. Например, традиционный вид кризиса напоминает латинскую букву V или латинскую букву U. Если кризис оказывается длительным, то получается буква U. Накануне кризиса 2008-2009 годов, и во время его, многие американские экономисты увлекательно обсуждали, что этот кризис будет иметь вид буквы W. Реальный кризис 2008-2009 годов оказался похож на латинскую букву V с острым дном.

В российском случае возникает вопрос: а какую букву напоминает динамика промышленного производства в России с весны 2014 года до 2016 года? Это явно не V, не U, не W. Кто-то пошутил, что это буква «зю». Не знаю, как именно она выглядит, но, похоже, картина соответствует содержанию этого мема. В кириллическом алфавите это кривая немного напоминает букву «земля», положенную горизонтально.

Но содержательный вопрос, конечно, заключается не столько в том, какой вид имеет динамика выпуска, сколько в том, каким образом её можно объяснить? Ещё раз посмотрим на то, что происходило в это время. Пик первого горбика достигнут в мае 2014 года. В июне-июле-августе 2014 года возобновилось падение выпуска. Что тогда происходило? Это первый период интенсивных военных действий в российско-украинской войне.

Затем наступает некая стабилизация выпуска, и даже его некоторый подъем. Это сентябрь, октябрь, ноябрь 2014 года, когда интенсивность военных действий, которые разворачивались до этого летом 2014 года в Украине, была снижена. Это период первого Минского соглашения.

Новое падение выпуска начинается с декабря 2014 года и продолжается до мая 2015 года. Это период боев за Донецкий аэропорт, боев за Дебальцево, массового ожидания разворачивания полномасштабной российско-украинской войны, это максимальный скачок военных расходов в Российской Федерации, которые достигли 12% ВВП в месячном и квартальном измерениях, то есть уровня военных расходов первых лет Второй мировой войны. Это не 4,5% ВВП, как было до этого, это 12% ВВП.

Летом 2015 года бои на украинском фронте немного стихают, и мы видим стабилизацию промышленного производства и даже его некоторое оживление. Новый пик выпуска — это сентябрь 2015 года. А с октября 2015 года начинается новое падение. Что у нас произошло в сентябре 2015 года?

Правильно — сирийская кампания. Как вы помните, тогда нам регулярно сообщали о бомбёжках сирийских городов и о том, что погода этому благоприятствует. И чем больше официальные российские СМИ рассказывали про благоприятную погоду для бомбардировки сирийских городов, тем решительнее снижалось промышленное производство в России.

Но затем, когда — то ли случайно, то ли намеренно — власти уменьшили количество информации о боях на сирийском фронте, падение производства прекратилось, и начался даже некоторый его подъём. Этот подъём продолжался до апреля 2017 года. После чего спад решительно возобновился.

Что касается вот этих трёх спадов, то им нет иного объяснения, кроме ведения конкретных военных кампаний, которые широко освещались СМИ и которые стали хорошо известны экономическим агентам, действовавшим на территории России. И которые, это уже моя интерпретация, воспринимали эту информацию как ведение властями военных действий с соседями, как конфронтацию с окружающим миром. В таких условиях они сократили инвестиции и объёмы своей экономической деятельности. Если это так, то мы стали свидетелями того, что экономическая динамика в России в эти годы стала зависеть в какой-то степени не от чисто экономических факторов, а от факторов геополитических, от факта ведения властями военных действий. Получается яркая иллюстрация того, к каким экономическим последствиям ведёт агрессивная внешняя деятельность властей.

С учётом всего сказанного, основными причинами тех проблем, какие наблюдаются сегодня в российской экономике, с моей точки зрения, являются две. Одна — это заметное ухудшение внутриполитической ситуации, вызванное возвращением Путина на пост президента, второе — это серия военных компаний. Пока не появилось дополнительных данных, эти два фактора достаточно прилично объясняют динамику основных экономических индикаторов в последние годы.

ЛОВУШКА НЕСВОБОДЫ

Теперь встаёт следующий вопрос: что можно ждать от российской экономики в дальнейшем? Какие прогнозы можно дать не на месяц и не на два, а на более длительные сроки? Было предложено несколько прогнозов. Например, министерство экономического развития, под руководством тогда ещё Улюкаева, предложило известный 20-летний прогноз со среднегодовыми темпами не выше 2%.

Тем не менее, важно не просто дать какие-то прогнозы, важно понимать, какие причины способствуют или препятствуют экономическому росту. Одним из важных факторов, замедляющих экономический рост и препятствующих ему, похоже, является тип политического режима, в частности, авторитарный политический режим. Эта гипотеза проверялась на данных по ряду стран, результаты этого анализа представлены на следующих графиках. По его итогам сформулирована гипотеза о ловушке политической несвободы для экономического роста. Она формулируется следующим образом: авторитарный, в особенности жёстко авторитарный, тем более тоталитарный политический режим накладывает непреодолимые препятствия для быстрого и устойчивого экономического роста.

Одной из иллюстраций этой гипотезы является график, на котором представлены «страны, являвшиеся самыми богатыми среди тех, кто в соответствующие годы имел несвободный политический режим» по критериям Freedom House. На более популярном языке такие политические режимы называются авторитарными, жёстко авторитарными, полутоталитарными, тоталитарными.

Данные Freedom House существуют с 1972 года. До 1972 года данных, сравнимых по качеству с данными Freedom House, нет. Тем не менее мы точно знаем, что, например, в 1939 году точно было три государства с тоталитарными политическими режимами — нацистская Германия, фашистская Италия, коммунистический СССР. Среди них самой богатой тогда была Германия, Италия от неё отставала, СССР отставал ещё больше. По состоянию на 1939 год Германия была самой богатой среди политически несвободных государств. Тогда она опережала многие соседние европейские страны по ВВП на душу населения. По этому показателю она отставала лишь от нескольких стран, прежде всего, от англосаксонских — от Соединённых Штатов, Великобритании, Австралии, Новой Зеландии, а также от Швеции, Дании, Нидерландов, Швейцарии. Все остальные страны были беднее Германии по ВВП на душу населения.

Если взять в качестве критерия США как самую богатую, самую развитую страну, то в 1939 году Германия уступала США. ВВП на душу населения в ней составлял 82% от уровня США. В 1960-х годах самой богатой страной с несвободным политическим режимом была Чехословакия. В 1961 году ВВП на душу населения в ней составлял 46% от уровня США. В 80-е годы самой богатой несвободной страной была Восточная Германия с ВВП на душу населения, составлявшим 47% от уровня США. В последние годы такой самой богатой несвободной страной стала Россия, в 2013 году её показатель составлял 30%, а в 2016 году — 27% от уровня США.

О чём говорят эти цифры? Они говорят, во-первых, о том, что в последние 80 лет даже самые богатые страны с несвободными политическими режимами были всё же беднее США — страны со свободным политическим режимом. Во-вторых, это говорит о том, что с течением времени даже самые богатые страны с несвободными политическими режимами всё более отстают от США. То есть они не просто отстают, но этот разрыв постепенно увеличивается. Это, естественно, не означает, что в этих странах завтра или послезавтра обязательно произойдёт кризис, их экономика рухнет и развалится. Нет. В этих странах продолжается и может продолжаться определённый рост. В какие-то промежутки времени такие страны могут расти достаточно быстро. Но если взять достаточно длительные периоды времени, то страны с несвободными политическими режимами имеют темпы экономического роста ниже, чем страны со свободными политическими режимами. В результате чего происходит постепенное увеличение отставания несвободных стран от свободных.

[С 1933 года по 1939 год — это достаточно длительный период времени, 7 лет. Всё это время Германия развивалась значительно быстрее всех стран со свободным политическим режимом, и первой вышла из «Великой депрессии». Вторая мировая война остановила этот экономический эксперимент, поэтому сегодня мы можем лишь фантазировать на тему, что было бы с экономикой Германии дальше, не случись война. Возможно, Германия через несколько лет смогла бы обогнать США по показателю ВВП на душу населения. Так что утверждение Андрея Илларионова — это лишь интересная гипотеза, и не более — прим. FinView].

Посмотрим, подтверждается ли эта гипотеза уже не в отдельных случаях, а на массе статистических данных. На данном графике показана «кривая ВВП на душу населения во всех странах с несвободными политическими режимами» по каждому году в процентах к уровню США.

Получилась вот такая интересная фигура. Провал 1980-1990-х годов объясняется тем, что страны с несвободными политическими режимами в эти годы пережили серьёзный экономический кризис. Затем некоторые из них начали экономический рост.

Тем не менее, даже в первый период, когда у них было относительно спокойное развитие — с 1972 года по конец 1980-х годов, их средний показатель обнаруживает слабую тенденцию к снижению.

[На самом деле, этот временной период следует разделить на два — с 1972 года по 1982 год и с 1982 года по 1989 год. И, знаете, на что становится похож этот график? На график «цены на нефть в номинальном и реальном выражении». Цена росла до 1982 года и снижалась после 1982 года — прим. FinView].

Затем виден довольно большой провал, затем — некоторое восстановление, но восстановление происходит на уровне, более низком по сравнению с тем, какой наблюдался в коммунистические времена. Тогда наилучшие показатели несвободных стран находились на уровне 45-47% в случаях Чехословакии и ГДР. В последние же полтора десятилетия лучшие показатели самых богатых несвободных стран еле-еле достигают 30% от уровня США и затем снова снижаются. Таким образом, гипотеза, сформулированная ранее, похоже, подтверждается также на примерах всех несвободных политических режимов.

Наконец, посмотрим последний, более сложный, слайд — «ВВП на душу населения в странах с разными политическими режимами в процентах к уровню США по каждому году в 1972-2016». В качестве 100% для каждого года по-прежнему используется ВВП на душу населения в США.

Линия из предыдущего графика, какую мы только что видели, показана коричневым цветом. Она названа по-английски — Max level of NF countries, то есть максимальный уровень несвободных стран. Светло-зелёная линия названа Max level of FF countries, то есть максимальный уровень полностью свободных стран. Как видим, некоторые политически свободные страны в отдельные годы были даже богаче США, как, например, Швейцария в 70-е годы, Норвегия, Люксембург в 2000-е. Светло-голубая линия — это средний уровень развития стран «Организации экономического сотрудничества и развития». Он колеблется в пределах 70-75% от уровня США. Темно-синяя линия — это LLHDC, Low Level of High Developed Countries, нижний уровень стран, какие считаются высокоразвитыми. Красная линия — это средний уровень политически несвободных стран.

Первый вывод из этого графика: нижняя граница развития политически свободных стран (темно-синяя линия) всё равно оказывается выше максимального уровня развития политически несвободных стран. Эти линии даже ни разу не пересекаются. Для самых богатых, самых развитых политически несвободных стран верхний предел развития в лучшем случае оказывается равен 30% или даже 27% от уровня США. Не выше.

Второй вывод: средний уровень политически несвободных стран оказывается ещё ниже. Иными словами, если элиты выбрали для своей страны, для своих граждан политически несвободный режим, то уровень ВВП на душу населения в таких странах составляет в среднем приблизительно 10-15% от уровня США.

Третий вывод: политически свободные страны имеют шанс развиваться быстрее, чем несвободные, они, как правило, имеют более высокие темпы роста.

Четвёртый вывод: политическая свобода сама по себе не является гарантией высоких темпов экономического роста. Но политическая свобода в отличие от политической несвободы не создаёт непреодолимых барьеров для высоких темпов экономического роста. Это самый главный вывод.

Теперь можно применить результаты этого анализа 45-летнего периода мирового экономического роста к России. Сохранение Россией или другими странами несвободных политических режимов означает, что у них нет шансов преодолеть их экономическое отставание от высокоразвитых стран. Более того, у них нет шансов даже сохранить то отставание, какое они имеют сегодня. Это означает, что в среднесрочной перспективе их отставание от политически свободных высокоразвитых стран будет увеличиваться.

Вот это, пожалуй, самый главный прогноз, какой можно сделать в отношении к нынешней российской ситуации. В российской экономике по-прежнему возможны периоды более быстрого экономического роста, чем тот, какой наблюдается сейчас. Возможен рост со среднегодовыми темпами и в 2% и даже в 3%. Но ожидать в течение сколько-нибудь длительного времени ежегодного 7%-ного роста, какой страна имела в конце 1990-х и в течение большей части 2000-х годов, уже не приходится. При сохранении жёсткого авторитарного режима отставание России от политически свободных высокоразвитых стран будет только увеличиваться. Это самый главный вывод, какой я хотел бы сделать.

Расшифровка выступления Андрея Илларионова в генеральном консульстве Литовской Республики в Санкт-Петербурге 27.10.2017 г. сделана сотрудниками проекта «Мегарегион — сетевая конфедерация»

«FinNews.ru», 14.10.2017